Часть 10 (1/2)

Тёмно-вишнёвый седан Opel Vectra 2000 резво катил по пустынной автостраде в сторону Лондона. В салоне автомобиля царило напряжённая атмосфера страха и ожидания неприятностей. И только натужное сопение и шмыгание носом Дадли, закутанного в плед и забившегося на край сиденья, старавшегося держаться как можно дальше от меня, нарушало эту гнетущую тишину. Лица Петунии мне не было видно, но даже по затылку я чувствовал её напряжённость и страх. Лицо же Вернона выражало крайнюю степень раздражения.

Между тем начинало светать, хотя небо и оставалось однотонным: было пасмурно и моросил мелкий дождь. Впереди показались рекламные огни заправочной станции, я взглянул на приборную панель — стрелка на датчике определения количества горючего приближалась к нулю.

— Дядя Вернон, — мой голос резко разрушил тишину, всё непроизвольно вздрогнули. — извините, но мне кажется, что скоро закончится бензин.

Вернон глянул на понель и чертыхнувшись от всей души, направил машину на автозаправку. На территории заправочной станции никого не было. Лишь в окошке кассы маячило сонное лицо дежурного работника.

— Дадлик, в туалет хочешь? — Петуния повернула бледное лицо к сыну. Меня как будто и нет рядом.

— Я есть хочу и пить. — буркнул Дадли, высовыя нос из пледа.

— Папа купит что-нибудь. — успокоив сына, вновь отвернулась и уставилась вперёд.

— Тётя Петуния, надо поговорить. — обратился я к ней.

— О чём? — чуть сорвавшимся голосом произнесла она.

— Обо всём, что произошло и что делать с этим дальше.

— Не о чем говорить. Они тебя всё равно не оставят в покое, найдут, где угодно и тебе придётся отправиться в эту их школу.

— Вот именно об этом я хотел поговорить. — кивнул я, — Вы правы, они меня действительно не оставят в покое, и я это уже понял, уж если нашли даже в том месте, которое даже не имеет адреса. Я знаю, что я нежеланный для вас, а моё пребывание в вашей семье вам всегда было в тягость. Я тоже не был особо счастлив, проживая с вами. Но в этом моей вины нет. Я не просил, чтобы меня подкидывал к вам на крыльцо. Но вы, почему-то всё же оставили меня у себя, не отдали в приют или в другую приёмную семью. Значит что-то вас останавливало от этого. Я хочу знать. Что? Или кто?

Петуния нервно оглянулась на сына и раздражённо буркнула.

— Пойдём выйдем.

Когда мы вышли из машины, она оглянулась на мужа, который всё ещё возился возле киоска быстрого питания.

— Да, нам пришлось оставить тебя, хотя мы этого не хотели. Я ещё тогда, девочкой, знала, что этот директор — самовлюблённый старикашка! — поджимая губы едва ли не после каждого слова, шипела Петуния, — Невоспитанный и грубый человек, возомнивший себя выдающимся и мудрым. Твоя мать его почти боготворила. Но кто он такой? Как можно было оставить ребёнка почти зимой на коврике? Тайно! Без объяснений! Ночью! Как бутылку из-под молока! Это он втянул мою сестру в этот их безумный мир, в эту их войну, и боялся даже посмотреть мне в глаза и признать, что она погибла из-за него! Из-за них всех! Я писала письма, одно за другим. Просила хотя бы каких-либо объяснений, подробностей, документы, сведения о смерти сестры и её мужа. Что мы должны были объясняется в полиции о том, что нашли подкидыша на своём крыльце и что ты сын моей сестры? Ведь кроме листка, на котором было написано твоё имя, дата рождения и то, что твои родители погибли, никаких других доказательств не было. — при этих словах тётушка громко всхлипнула и вытащила из кармана плаща носовой платок. — А больше всего просила, чтобы забрали тебя. Всё-таки ты …не такой как мы и тебе нет места в нашем мире, так же как нам нет места в вашем. Каждый должен жить среди подобных себе. Твои ненормальности начали проявляться с первых же дней, как ты у нас появился… У тебя была двусторонняя пневмания, нормальные лекарства тебе не помогали… Что я могла сделать? Ведь у нас есть свой сын. Но на все мои письма мне отвечали угрозами, что мы должны принять тебя в свою семью, иначе наш сын тоже станет сиротой. — было странно, но Петуния говорила это без презрения и злобы, а лишь усталость и обида проскальзывала в её тоне.

— Я почему-то так и предполагал. — задумчиво произнёс я. — А вам угрожали на словах или письменно?

— Было всего одно письмо. Говорящее письмо.

Подошёл Вернон с бумажными пакетами.

— Ты чего вышла из машины, Петуния? Холодно. — заботливо спросил он жену. Игнорируя моё присутствие, он сунул ей в руки пакеты, злобно зыркнув на меня, начал заправлять машину.

Дадли высунулся в окошко дверцы и протянул к матери руку, та, не глядя, отдала ему пакеты. Я невольно проследил взглядом за исчезающими за стеклом пакетами с едой и мой желудок обиженно заурчал от голода. Но через несколько секунд, стекло опять поехало вниз и снова высунулась рука Дадли, в которой тот держал сосиску в тесте.

— На. — коротко предложил он.

Я от удивления приподнял брови, но отказываться не стал. Очень сильно хотелось кушать. Когда я ел последний раз? В этой жизни ещё ни разу.

— Спасибо. — ответил я, переводя взгляд на тётю Петунию.

— Тётя Петуния, дядя Вернон, у меня к вам деловое предложение. — Вернон что-то хмыкнул, а Петуния удивлённо вскинула тонкие как ниточки брови.

— Вы отвезите меня в то место, где находится проход в …этот мир. Вы же знаете, где это? — Петуния бросила взгляд на мужа.

— Так ты всё же решил поехать в эту школу? — равнодушно спросил Вернон. Я кивнул. — Тогда почему не остался с …этим. Как его там? Хранителем ключей.

— Вы же видели его, дядя. — сделав испуганные глаза, проговорил я, — Кто его знает, кто он такой на самом деле. Ведь никаких документов он нам не предоставил.

— Я не уверен, что у …таких вообще есть документы, — буркнул Вернон. — Что ты хочешь?

— Я не знаю по какой причине они выкинули меня из моего мира. И теперь я хочу вернуться домой, но только не на их, а на своих условиях.

— Вернуться домой? — скептически переспросил Вернон, закручивая крышку бака. — Куда домой? Ты же слышал, что сказал этот… Дом твоих родителей разрушен. Где ты собираешься жить?

— Ну-у-у, разрушен, это не значит совсем уничтожен. Он ещё сказал, что разрушен только второй этаж. Фундамент, стены и крыша целы, а то что сломано, можно починить. Вы же знаете, я это умею. — тихо добавил я и посмотрел на дядю из-под чёлки. — И всё же я не совсем верю всему, что сказал этот Хагрид. Какой-то он мутный. Всё нахваливал этого Дамблдора.

— Но ты даже не знаешь, где находится этот дом и как туда добраться? — смятенно проговорила Петуния, обеспокоено кидая взгляд то на меня, то на мужа.

— Хагрид сказал, что про это можно узнать в банке для волшебников, который находится на Косой Аллее.

— А нам за это ничего не будет? — спросила Петуния.

— Ну вы же не бросили меня где-то по дороге, а отвезли туда, куда они и хотели. Просто вы нормальные люди и не решились доверить ребёнка такому… Ну, эпитеты для характеристики Хагрида сами придумаете. У вас это хорошо получается. — сказал я улыбаясь. — Но, тем не менее, я посоветовал бы вам не возвращаться домой хотя бы до вечера. На всякий случай.

— Хорошо, — кивнул Вернон. — Петуния знает, где это находится. Приходилось искать возможности, как отправить письма вашим.

***</p>

Расставание с родственниками вышло на удивление мирно — Вернон молча вёл машину и недовольно хмурился. Петуния молчала, но я чувствовал её напряжённость. Дадли благополучно спал.

— Вот где-то здесь. — через пару часов останавливая машину напротив большого книжного магазина, — сказал Вернон, поворачивая ко мне голову.