Правила и причины (2/2)

— Блэком? Это с тем преступником, который…

— Малфой! — довольно грубо и бесцеремонно оборвал его Гарри, но, встретившись с холодным, острым, предостерегающим взглядом напротив, поспешил поправиться. Всё-таки хамить, когда Хорёк вёл себя с ним так нормально, было, по меньшей мере, глупо. — Я просто… В общем, не надо называть его преступником. Если Волдеморт у власти, значит, и Питтегрю больше не скрывается, и всем должно быть понятно, что Сириуса обвинили несправедливо.

— Тебе-то что за дело до Блэка?

— Он… — начал было Гарри, и запнулся. Стоит ли говорить Малфою правду? И есть ли смысл скрывать? Да и вряд ли тот не сможет это выяснить, если задастся целью. Так что Поттер вздохнул и продолжил: — Он мой крёстный. Я помог ему сбежать от дементоров на третьем курсе.

Драко едва заметно приподнял бровь, что в данном случае скорее всего обозначило его удивление, но никак не прокомментировал. Только кивнул задумчиво.

— Что ж, понятно. Про Блэка я ничего не знаю, наверное, он так и скрывается. А Дамблдор пал тогда же, в девяносто пятом. Думаю, ты понимаешь, что его Тёмный Лорд не оставил бы в живых.

— А меня почему оставил? — Гарри брякнул раньше, чем успел подумать. И пожалел сразу же, как увидел ледяной прищур и уже так знакомо, надменно, пафосно приподнятую бровь. — Если я не должен спрашивать, ты… — под этим взглядом Поттер и сам заледенел, с ходу придумывая возможные причины и пугаясь своих же фантазий.

Малфой молчал, но по выражению его лица было очевидно, что этот вопрос его почему-то задевает. В конце концов он всё же ответил.

— Откуда мне знать замысел Тёмного Лордо, Поттер? Если порассуждать, то я не думаю, что четырнадцатилетний мальчишка, вроде тебя, мог бы стать ему таким уж серьёзным врагом. А учитывая, что первая твоя победа была всего лишь случайностью, он потерял к тебе интерес, найдя намного более достойного противника. Найдя и уничтожив… Хотя, если хочешь, можешь, конечно, спросить у него.

Мысль о возможной встрече с Волдемортом очередной волной пугающего холода пронзила тело — даже спиртное не помогало согреться. Гарри почти физически трясло. Последний раз, когда он видел этого монстра, это было ужасно. На его глазах убили Седрика, он был беспомощен, один, на кладбище, и всё происходящее казалось ожившим кошмаром, из которого невозможно вырваться.

Видимо, всё это отразилось на его лице, потому что Малфой в очередной раз смягчился, сменив тон. Гарри постоянно швыряло между этой замкнутостью, высокомерностью, надменностью, такой подчеркнутой манерностью и ощущением участия, заботы и небезразличия. Это заставляло его сомневаться в каждой своей мысли, в каждой догадке и выводе. Он совершенно не понимал, что правда, а что вымысел, иллюзия его больного сознания, которое так изголодалось по человеческому теплу, что готово было представлять Драко Малфоя, как заботливого, эмпатичного, доброго волшебника из маггловской сказки.

— Успокойся, Гарри, тебе ни с кем не нужно встречаться, — Гарри послушно выдохнул, обнадёженно поднимая взгляд на Малфоя, и снова оказался сбит с толку: на него смотрели серьёзные, почти ничего не выражающие сейчас глаза. — Будь послушным, как ты и обещал мне. Веди себя хорошо, и у Лорда не будет к тебе никаких вопросов. И давай уже закончим с твоими. Ты спросил всё, что хотел?

Гарри неловко кивнул, думая, что и впрямь узнал всё, что ему было нужно. Но сразу же, как позволил себе этот короткий жест, отчётливо понял, что нет, он узнал не всё, и раз уж Хорёк с ним так откровенен, то стоит рискнуть. В конце концов, он не простит себя, если не спросит. Поэтому он сменил вектор движения и тут же отрицательно замотал головой, вызывая у Малфоя понятливую ухмылку. Словно это было предсказуемо — то, что вопросы ещё не закончились.

— Почему ты так мил со мной? Почему ты вообще всё это делаешь? Почему спас меня из Азкабана? Мы же всегда были врагами. Ты делал нам кучу гадостей… Ну и… Да, я тоже не оставался в долгу. Ты был таким… Зачем тебе это? Ты такой… Не знаю, внимательный. Человечный. Добрый. Это даже на месть не похоже.

— Плохие комплименты для слизеринца, — с уже более тёплой усмешкой заметил Малфой, кажется, даже расслабляясь в своём кресле. — Никогда меня так не называй больше. Особенно человечным и добрым, — и снова тон не вязался со смыслом. Словами звучал запрет, а голосом скорее одобрение. Но продолжать он не торопился. Будто размышлял, стоит ли отвечать на этот вопрос. Потом он едва заметно напрягся, что не укрылось от Гарри, потому что всё его внимание было сосредоточено в этом ожидании ответа. Малфой вздохнул, а потом уже тише спросил: — Скажи, Гарри, по поводу нашей школьной истории… Ты всё ещё считаешь меня врагом? Ненавидишь? Хочешь и дальше враждовать?

Гарри отрицательно покачал головой. А потом подумал, как Хорёк может это расценить, и быстро добавил.

— Не потому, что я от тебя завишу. Хотя, конечно, понимаю, что это было бы глупо — пилить сук, на котором я сижу. Но с таким тобой враждовать не хочется. Совсем. Если бы ты таким же был в школе, я бы и руку тебе пожал, не задумываясь.

— В том-то и дело, — снова тихо ответил Малфой, позволив себе ещё немного расслабиться в кресле, перевести взгляд на огонь камина, немного отвлечься от своего гостя, — В том рукопожатии, например. Я первым протянул тебе руку, и это не я был тем, кто с самого начала начал эту вражду. По крайней мере, я очень долго так думал… Если быть честным, мне самому всегда хотелось, чтобы всё сложилось иначе. Но сейчас изменились и декорации, и мы сами, и на этот раз я уверен, что мы сможем общаться нормально. Какие бы отношения между нами ни были, ты всегда был симпатичен мне, Поттер. И, как бы я себя ни вёл, в глубине души я никогда не желал тебе такой участи.

— Симпатичен? — Гарри сконцентрировался именно на этом слове. Сколько он ни силился вспоминать их прежние отношения с Малфоем, он никогда не думал… Не думал, что хоть кто-то, кроме Снэйпа и этих его прихлебателей может быть ему симпатичен. Что он вообще способен на такое. — Ты как-то очень по-особенному эту симпатию выражал. Подставлял меня и выдумывал всякие каверзы… Только не пойму, зачем ты хочешь убедить меня, что в школе я тебе нравился…

Малфой удивлённо вскинул брови, словно не ожидал, что Поттер может построить правильную логическую цепочку, но согласно кивнул.

— Надо же, ты соображаешь быстрее, чем я думал. Да, ты мне нравился, Поттер. И нравишься сейчас.

— Если только как объект для насмешек… Или всё же как питомец? — Гарри явно паясничал, совершенно не понимая, что за игру затеял Хорёк, но не собираясь вестись на его слова.

— Как парень, — исправил его Малфой, но продолжать не стал.

Гарри замер, переосмысливая эту фразу. Он пару раз прокрутил её в голове, но раз за разом она всё равно звучала совершенно бессмысленно.

— В смысле, ты хочешь, чтобы мы стали друзьями? — неловко улыбнулся он, преодолевая вязкость мыслей. Он так устал, и Огневиски так сильно ударило по голове, что ему и правда стоило немалых усилий вести адекватный разговор, да ещё и делать выводы. И его собеседник не делал эту беседу проще.

— Друзьями? — Малфой приподнял бровь, слегка, недоумённо, но всё же снисходительно, и это разом сбило Гарри столку. — Не понимаю, как ты пришёл к таким выводам? Ты же шёл по верному пути. Ты мне нравишься. Как парень. В романтическом плане.

— В ром-м-м… — Поттер захлебнулся этим словом, теряя дыхание, однако шок был настолько силён, что даже усталость отступила. — Романтическом?! — ему даже не было стыдно за то, как сорвался голос. — Ты нормальный? Или теперь, с новой властью, это стало модным извращением? Младенцы на завтрак, конкурс на самую красивую Тёмную метку и э… — он не сразу смог продолжить свой сарказм, потому что мозги просто отказывать воспроизводить эту мысль. — И парни с парнями в романтическом плане… Ну… Спят…

— Ага, значит, вот в чём проблема. Ты натурал?

Гарри покраснел до кончиков ушей и растерянно уставился на Малфоя. Тот был серьёзен. Он не шутил, не издевался, и совершенно точно ждал ответа на свой вопрос. Драко Малфой всерьёз ждал, что Гарри начнёт объясняться с ним о чём-то подобном, что он ответит на такой личный, интимный вопрос, который и задавать-то смысла нет. Даже за ужином было легче — да, он унизился, он буквально умолял дать ему его ответы, но сейчас язык будто прирос к нёбу. Зачем спрашивать об очевидном? Однако вопрос прозвучал, и в голове волей не волей стал формироваться ответ, потому что взгляд Малфоя был интенсивным, почти нетерпеливым.

— Я… я… — хотелось что-нибудь соврать, но шум в голове стал практически невыносимым, и придумать что-то правдоподобное не получалось. У него просто не получилось сказать неправду. — Я никогда… Ничего… Малфой, я никогда даже не целовался! Мне было четырнадцать на том чёртовом кладбище! Я ничего не успел! Я…

И вдруг, его словно окатило ведром холодной воды, когда пришло осознание, где же подвох во всём этом чудесном «спасении». Если бы он только не был таким неопытным дураком, он бы, наверное, раньше сообразил, что к чему. Всё же было так очевидно.

— Ты поэтому спас меня?.. — потерянно прошептал он, с неожиданной даже для себя болью глядя на Малфоя. Конечно же, тот был слизеринцем, врагом, победителем и никогда ничего не был должен Гарри. И только Поттер виноват, что успел поверить, что Малфой просто хочет с ним дружить, что просто по какой-то непонятной причине хорошо к нему относится, и поэтому пришёл на помощь. Он и сам не помнил, когда успел в это поверить, но открывшаяся правда почему-то больно полоснула его где-то в груди, наверное, по сердцу. — Ты просто хочешь меня… в кровать? Как… ну… шлю… проститутку?

— Шлюхам платят, Поттер. Вряд ли я стал бы тебе платить, — холодно заметил тот. И этот холод оказался таким отстранённым и печальным, что Гарри снова сбился с направления мысли. Думать было трудно, однако вернувшись к предыдущей беседе, Поттер понял, что там была очень здравая идея. Его хотят в кровать. Бесплатно.

Да, так и есть. На этот раз плакать не хотелось, но разочарование, такое глупое и неуместное, всё равно болезненно сдавило всё внутри. Хотелось снова зажмуриться и не смотреть, но теперь за эту слабость стало стыдно. Да и за ту, что позволил себе раньше — тоже. И за искренность тоже. Нет, ему и прежде было неловко за то, каким слабым он был в глазах Малфоя всего несколько минут назад, но теперь стало намного хуже. Не было на самом деле понимания и поддержки, было только желание и… Без «и». Просто желание. И никуда от этого не деться. Всё, что он себе позволил — это отвернуться к окну, как можно сильнее, перекрестив руки на груди, насупившись и спрятав подбородок в приподнятые, ссутуленные плечи. И теперь, когда кресло Малфоя скрипнуло, и тот подошёл ближе, Гарри не смог справиться с собой и отшатнулся от его руки, вжимаясь в спинку и противоположный подлокотник ещё сильнее.

— Поттер! — голос Малфоя прозвучал требовательно, словно приказ, но когда он с усилием повернул и чуть приподнял подбородок, удерживая цепкими пальцами, не оставляя выбора, кроме как смотреть глаза в глаза, то снова заговорил мягче, опять путая, опять заманивая в иллюзию небезразличия. От этой смены в интонациях Гарри уже начинало мутить, но деться никуда отсюда он не мог и никогда не сможет. Если только обратно. Тем более странным было услышать немного обеспокоенный, даже взволнованный, но уверенный тон. — Гарри, успокойся и послушай меня. Не заставляй меня жалеть о том, что я был честен с тобой, что решил быть откровенным с тобой с самого начала. Я сказал, что ты мне нравишься и привлекаешь в романтическом плане, но это не значит, что я собираюсь принуждать тебя силой. Пока ты сам не…

— Никогда!.. — выпалил Поттер, невероятным усилием ухватив суть его слов.

— Не зарекайся, — Малфой усмехнулся, всё ещё глядя ему в глаза. И эта поза, когда он смотрит на Гарри сверху вниз, вынуждая того поддерживать зрительный контакт, и даже то, что у Поттер банально не хватало смелости, да и сил тоже, чтобы вырваться их этой хватки, и он должен был отвечать на этот взгляд, уже скорее для вида сопротивляясь этим пальцам, чувствуя их неожиданное тепло, — всё это создавало такую явную ауру превосходства, словно над Гарри сейчас возвышался сам Мерлин. — Я умею ухаживать, умею склонять на свою сторону, пусть ты и не дал мне такой возможности в школе. Но теперь у меня будет на это достаточно времени. И я не буду принуждать тебя ни к чему, я слишком уважаю нас обоих. Впрочем, ладно, я слишком уважаю себя, чтобы так поступить. Да, ты привлекаешь меня. Но я не говорил, что это только лишь секс, — от прозвучавшего слова, напрямую обозначившего все возможные страхи Гарри, тот дёрнулся, но хватка на подбородке осталась крепкой и даже жёсткой. — Поверь, я бы не стал тратить силы на всё это, если бы вся моя симпатия не выходила за пределы постели. Я хочу видеть тебя там, и увижу, но лишь тогда, когда ты сам этого захочешь, когда сам позволишь мне это.

Гарри смотрел на него злобно, с вызовом, хотя внутри всё терялось в испуге. Малфой верил в то, что говорил. В то, что Поттер сам может захотеть… этого с ним. Эта самоуверенность сейчас не раздражала, как в школе, наоборот, она пугала. Да и разочарование не спешило отступать, теперь царапая куда ощутимее и больнее, чем недавно раненая гордость. Хорёк же будто читал его мысли. Он тяжело вздохнул, а потом отпустил его, сам отступая от кресла, а потом совсем неаристократично уселся на журнальный столик, опираясь локтями на свои колени.

— Ладно, Поттер, давай зайдём с другой стороны. Предположим, есть девица, которая тебе нравится. Ну, к примеру, Грейнджер. Молчи-молчи, я знаю, что она твоя подруга, но, как пример. Она в беде, и ты можешь помочь ей. И она тебе нравится. И ты её хочешь. Ты поможешь ей?

— Конечно! — Гарри никак не мог понять, к чему Малфой ведёт. Но уже само по себе то, что он вышел из его поля, что больше не давит своей убеждённостью и безапелляционностью, позволило ему более осознанно участвовать в беседе.

— Хорошо. Ты помог ей. Спас. Она рядом с тобой, нравится тебе, и ты её хочешь. И ты не такой… Не такая наивная невинная ромашка, а точно знаешь, чего хочешь… — Поттер недовольно нахмурился, и Малфой в ответ на это насмешливо, но на удивление не обидно усмехнулся. И это почему-то порядком разрядило атмосферу. — Так вот, всё так, как я сказал. Ты бы приударил за ней?

— Ну… Если она мне нравится… Наверное. Но не в этом суть! Как это связано? Я спас бы её просто, потому что могу, а не потому что ждал бы от неё в ответ секса!

— Бинго, Поттер! — Малфой победно усмехнулся и, немного выровнявшись, картинно поапплодировал, мелко ударяя пальцами одной руки по ладони другой. — Даже не верится, что ты сам дошёл до верного ответа! Так и есть — я помог тебе, потому что могу, а намерен увлечь тебя только потому, что ты мне нравишься. Это два никак не связанных друг с другом факта.

Гарри замер, старательно осмысливая то, что услышал. Он даже удивился, что смог выстроить такую логическую цепочку с такой туманной головой. Это было так невероятно и так просто одновременно, что совершенно не укладывалось в голове. И в то же время был какой-то подвох… Что-то, что Малфой по-слизерински обошёл вниманием.

— Увлечь?

— Ну, если хочешь, можно и соблазнить, совратить, обаять, склонить тебя в свои объятья… — куда более живо, с каким-то странным азартом принялся перечислять синонимы своих планов Малфой. И тут у Гарри сложилось в голове то, что он ранее упустил.

— Стой-стой-стой… Подожди… Но если ей не нравятся мальчики?! В смысле, чёрт, ты меня запутал этим сравнением. Мне не нравятся мальчики! Я не могу встречаться с парнем! С тобой! Это не одно и то же!

— Ты не знаешь, Поттер, можешь или нет… И не узнаешь, пока не попробуешь. Ты попробуешь, только если сам этого захочешь, а я сумею разжечь в тебе это желание узнать. Следующий вопрос?

— Слишком самоуверен, Хо… Малфой, — хмуро пробормотал он, спешно соображая. А наткнувшись на правильный ответ, неожиданно ярко ощутил, что, оказывается, слишком быстро начал верить всем этим слизеринским доводам. По крайней мере, новая волна разочарования показала, что ей есть, что разрушить.

— Это не такая же ситуация, — чётко проговорил Гарри, снова отворачиваясь. — Я бы не был уверен в её решении, пока у неё не будет выбора. У меня нет выбора, Малфой. Я — твой питомец, ты сам сказал. Я обязан жить в этом доме, по твоим правилам, и ты можешь диктовать мне условия. У меня нет выбора. Это не то же самое.

В комнате повисло молчание. Липкое и холодное, оно, казалось, уничтожало любое доверие и тепло, которые иногда проскальзывали в этом диалоге. И чем дольше молчал Драко, тем сильнее Гарри убеждался, что суть именно в этом. У него нет выбора.

— Это условия освобождения, Поттер, — наконец, негромко проговорил Драко. — У тебя нет всей свободы, которой тебе хотелось бы, но никто из нас не может этого изменить — таков окружающий нас мир. Единственная альтернатива Азкабана — эта. Чтобы ты жил в моём доме на правах очередной блажи богатого наследника. Но ты-то должен видеть, Поттер, что я не издеваюсь над тобой, не праздную победу, не оскорбляю и ни к чему не принуждаю. И мои правила не такие уж дикие. Не убегать — условие, на котором тебя не заберут снова в Азкабан. Не вредить мне или себе — условия, которые являются стандартными в любом цивилизованном обществе; о них, как правило, нет смысла даже говорить. Не портить вещи — тоже условие нормальное для адекватного человека. Что касается связи… Это почти то же самое, что и побег. Ты можешь мне не верить, но это правило в данных обстоятельствах, гораздо больше существует для твоей безопасности, чем из каких-то иных опасений. Я не говорю, что не позволю тебе ни с кем общаться, если это только можно будет сделать без лишних подозрений, но я должен это контролировать. И, помимо условий освобождения, я не собираюсь ограничивать твою свободу.

— Но… но… — Гарри никак не мог поверить, что это может быть правдой. Что всё так просто и так… по-человечески, что ли. Он точно что-то упустил! Что-то не заметил! — Комната! Ты сказал, что будешь запирать меня там!

— Когда я такое говорил?! — Малфой выглядел настолько насмешливо, что Гарри и сам смутился.

— Ну… Ты сказал, что я буду жить там… Разве это не значит, что ты будешь меня запирать?

— Ты придурок? — отвратительно искренне поинтересовался Драко. — Я не говорил, что ты не можешь выходить. Я сказал, что ты будешь там жить. Что она — твоя. Что эта территория считается твоей, что я буду стучать в эту дверь, потому что за ней живёшь ты. Это твоё личное пространство. Что заставило тебя думать, что я собираюсь запирать тебя?

Гарри открыл было рот и тут же закрыл его. Это даже не Азкабан — это Дурсли. Уверенность, что если тебе сказали, что ты живёшь в чулане, то его обязательно запрут с другой стороны. Поттер помедлил и, снова опустив глаза, потерянно покачал головой.

— Я… Ничего. Прости, я просто тебя не так понял.

Драко какое-то время молчал, внимательно глядя на него. А затем, вздохнув, кивнул каким-то своим мыслям.

— Потом ты расскажешь мне.

— Нет! — поспешно вскинулся Гарри. Чёрт, он даже друзьям не любил рассказывать, а тут… Хотя Малфой ему теперь и не враг. А кто?

— Потом ты расскажешь мне, а я выслушаю, — с нажимом повторил Малфой и поднялся. Взмахом палочки он очистил стол и, взглянув на Гарри, протянул ему руку. — Думаю, с тебя на сегодня хватит впечатлений. Пойдём, я провожу тебя до твоей комнаты. Но я отказываюсь запирать тебя, даже если ты будешь плакать и умолять.

Поттер фыркнул и улыбнулся, неожиданно даже для себя. Почему Драко не был таким в школе? Они вполне могли бы стать друзьями.

Хотя Малфой не хотел дружить. Он хотел… Гарри посмотрел на протянутую руку, и первым его порывом было фыркнуть и отмахнуться. Но сил не было даже на то, чтобы отшутиться — впечатлений и впрямь было больше, чем он рассчитывал, и Огневиски в желудке не придавало энергии, поэтому, помедлив, он всё же вложил в ладонь Малфоя свою, позволяя ему помочь.

Конечно же, он не интересуется парнями. И не захочет никаких экспериментов. Но, что бы там Драко себе ни думал, Поттер вполне сможет с ним дружить.