Другая дорога (1/2)

Просыпаться от громкого хлопка входной двери становилось привычным. Пэймон влетел в мои покои совершенно не контролируя собственные эмоции. Растрепанные волосы и шальной взгляд говорили о том, что случилось что-то серьезное. Пока я с трудом отрывал от постели уставшее сонное тело, он уже вытаскивал из шкафа мои вещи, швыряя их на край кровати.

— Сатана знает, что ты нашел ее. Шевелись!

Что ж, утро наступило быстрее, чем я ожидал, и тело взбодрилось мгновенно, стоило только мне услышать первую фразу. Но как? Амулет все еще был у Вики, я уверен в этом. А значит она должна быть укрыта от внимания бессмертных.

— Проклятье! Откуда?!

Я шагнул в ванную, оставляя дверь открытой. Необходимо было смыть оставшуюся сонливость и хоть что-то предпринять.

— За тобой следили, насколько я знаю.

Я с силой ударил по краю раковины, обламывая крупный керамический кусок. Все пошло совсем не так, как я рассчитывал. Хотя… а как я рассчитывал? Мне было важно дать прожить Вики отведенный срок, только и всего. Теперь же… а что будет теперь, мне не известно. Ей оставалось несколько лет, а после я должен ее убить. Разве не выполнил я свой план, позволив ей повзрослеть?

— Почему не предупредил? Пэймон! Какого черта?!

Я обернулся к демону, гневно сверкая огнем преисподней на дне бордовых зрачков. Он чуть вздрогнул от раскатов прокатившегося по помещению рычания, но быстро взял себя в руки, уверенно отвечая на мой взгляд.

— Потому что сам узнал пару минут назад! Не делай всех вокруг виноватыми! Ты сам не заметил слежки!

И он был прав. Проклятье, он действительно был прав. В пылу гнева и, пожалуй, страха перед неизвестностью, я готов был обвинить всех вокруг, но не признавать собственной беспечности. Отправляясь на Землю в собственном обличии, я решил, что это событие никого не заинтересует, ведь я выполнял приказ Сатаны. И почему я не подумал, что отцу тоже надо убедиться в правдивости моих слов? Он сам же наверняка и отправил ищеек по моим следам, желая убедиться, что я выполню задачу.

— Ладно… — я выдохнул, застегивая на груди мелкие пуговицы чёрной рубашки, готовясь при этом к худшему, — по крайней мере без меня он не причинит ей вреда.

Пэймон скептически поджал губу, отстраненно наблюдая за тем, как я заканчивал сборы. Он все ещё считал, что Вики необходимо убить, ведь того требует пророчество, и уж тем более не разделял моего желания дать ей прожить отведенное судьбой время. Более того, сейчас он волновался за мою шкуру. Мы оба понимали, что Сатана меня не убьет, но это совсем не значило, что я не понесу наказание за то, что скрывал девушку столько времени.

— Я бы на это не рассчитывал.

Сборы заняли несколько минут, и я уже готов был выдвигаться в тронный зал. Плохое предчувствие нервировало, но я утешал себя мыслью, что Вики в безопасности, ведь только я могу стать причиной ее гибели. Я и никто другой. Понимание же того, что теперь я совершенно не контролирую ситуацию, заставляло предпринять хоть что-то. Поэтому, остановившись на пороге, я обернулся к растирающему виски демону.

— Пэймон, — он поднял на меня взгляд, внимательно заглядывая в глаза, — ты на моей стороне?

Нахмурившись, он подошел на несколько шагов. На лице читалось непонимание, удивление и закрадывающийся страх перед тем, что я мог задумать.

— Ты знаешь, что да.

Я кивнул, отворачиваясь к двери, обхватывая ладонью гладкую поверхность ручки. Уверенность в том, что все летит коту под хвост, не покидала, заставляя лихорадочно продумывать в голове запасные планы. И он был. Мой запасной план стоял за спиной, и я уверен, что ему не придется объяснять, он сам все поймет, если необходимость настанет.

Пэймон дошел со мной практически до огромных кованых ворот, сочувственно взглянув напоследок. Вот только мне не нужно было сочувствие. Я должен был знать, что он не отступится, когда придет время. А то, что оно стремительно приближается, было понятно даже идиоту, коим я себя не считал. Без стука открывая двери, я вошел в тронный зал, готовясь ко всему.

Сатана восседал на троне все так же вальяжно и расслабленно, но в кровавых глазах виднелся гнев. Он злился, и уверен, скоро я испытаю на себе его злость в полной мере.

— Я все думал, как долго ты будешь играть в свои игры и верить в безнаказанность, сын. Как же ты все-таки глуп.

Он следил за каждым моим шагом, за реакцией на его слова, но маска безразличия давно приросла к лицу, скрывая от него все мои мысли и чувства. Я не собирался подкармливать раздувшееся самомнение с безрассудной жаждой боли и страданий. Расправив плечи и приоткрыв бордовые крылья, я смело смотрел в его глаза, ожидая, что будет дальше.

Он аккуратно поглаживал уже знакомый мне мятый лист, лежавший на подлокотнике трона, специально позволяя обратить на это внимание. На секунду, на одно мгновение я допустил мысль, что в этой потрепанной временем бумажке мой приговор. Собственно, так и оказалось. Не дождавшись реакции с моей стороны, Дьявол поднял ее, переворачивая, и резким взмахом руки кинул мне. Пролетев небольшое, разделявшее нас расстояние, фотография, а это была именно она, оказалась в моей руке.

Старый снимок, хранившийся не в самых лучших условиях, сильно поблек, тут и там на нем белели глубокие заломы, а края были рваными. Но несмотря на все обретенные со временем дефекты, рассмотреть изображение не составляло труда. На нем была Вики. В возрасте примерно лет десяти. Волосы чуть длиннее, чем в тот момент, когда она показала мне разрисованный блокнот. На этом фото она была с тем же самым блокнотом в руках. Сидела на траве, прижавшись спиной к сетчатому забору на территории школы, и рисовала… мои глаза. И лишь этот единственный снимок доказывал отцу то, что мы уже были знакомы много лет назад.

— К чему это все?

Я поднял взгляд на Дьявола, смелый и дерзкий. Совершенно не хотелось показывать ему собственные слабости, давать ему рычаг управления. Вот только его не интересовали мои желания. Сатана ухмылялся, показывая полный безумного предвкушения оскал.

— Ты всерьез полагал, что я не узнаю? Решил уничтожить мир руками девчонки? Или просто сошел с ума?

Я знал, совершенно не имеет значения, что я отвечу ему, наказание в любом случае будет жестоким. Ему плевать на мои мотивы, плевать на то, что я не отказываюсь от предназначения. Ему важно лишь то, что сейчас я поступаю не так, как он хочет.

— Время еще есть, — я прорычал это тихо, но уверенно, готовясь к первому удару, но его не последовало.

Хохот — сумасшедший, дикий, неуправляемый, разносился по всему залу, отражаясь от стен, лип к телу, вызывая чувство тошноты. Отвратительно и мерзко было от этого смеха, и страшно от понимания, что сейчас Дьявол способен на все.

— Чувства делают тебя слабым и бесполезным. Пока ты справлялся с ними, я закрывал глаза, но теперь…

В его глазах вспыхнуло пламя, я почувствовал, как тело сковывают тиски его силы, он полностью подчинил меня, не давая даже пальцем шевельнуть. Первый удар его сокрушительной энергии пришелся по животу, ребро треснуло с едва различимым хрустом, впиваясь во внутренние органы, застилая глаза непроглядной чернотой от острой боли. Он удерживал меня, не позволяя упасть, но я продолжал смотреть в его полыхающие гневом зрачки, не издав ни звука и не дрогнув внутри.

— О каких чувствах ты говоришь?

Второй удар энергетической плетью ударил болью по плечу, рассекая ткань рубашки, кожу и мышцы. Кровь стекала по руке, очерчивая рисунки татуировок, собиралась каплями на кончиках пальцев и с тихим звуком приземлялась на пол, быстро собираясь в лужицу. От боли темнело в глазах, но единственное, что я мог делать, это держать их открытыми и смотреть в озлобленные глаза, молча принимая пытку. Сатана снова рассмеялся, заставляя в очередной раз усомниться в его психическом здоровье, но думать о таких вещах было некогда, сейчас меня тревожило, что именно он предпримет в отношении Вики и меня, зная о том, как долго я ее скрывал. Пытался скрыть.

— Вы, молодежь, почему-то считаете, что любовь — это дар, что она придаст вам сил, поможет. Вот только это не так, и я докажу.

Очередным ударом он выбил почву из-под ног, вынуждая опуститься на колени и согнуться пополам над залитым кровью полом. Я видел, как ботинки, начищенные до блеска, наступают в лужи липкой, бордовой жидкости, пачкая подошву, а после — оставляют следы на сухом ещё камне. Было слишком просто подмечать эти ненужные мелочи, лишь бы только не концентрироваться на боли. Кроме того, неясно было почему он заговорил о любви, да еще и так, будто этот факт не вызывает сомнений. Я никогда не показывал своих истинных чувств к девушке, ни в одном из ее перерождений. Тогда откуда?

— Ты прав в одном, сын, — отец обошел меня, вставая за спиной, рывком дергая за волосы на себя. Вторая рука легла на основание правого крыла обманчиво мягко, но я знал, еще секунда, и он вырвет его, после — накладывая печать, чтобы мучился подольше. — Время еще есть.

С мерзким звуком рвущейся плоти, медленно он выкручивал сначала одно крыло, заставляя прочувствовать каждый крошечный разрыв по-отдельности и в полной мере ощутить боль от отрывания конечности в целом. Кровь ручьями текла по спине, не успевая впитываться в ткань рубашки, она заливала пол и пачкала одежду Дьявола. Крайне редко он сам карал виновных, предпочитая смотреть на пытки со стороны, но не сейчас. Повторив процедуру со вторым крылом, он приник ладонями к открывшимся ранам на спине, запуская пальцы в зияющие дыры, разрывая все больше мягких тканей и заставляя практически терять сознание от боли. Будучи уже по локоть в крови, он все продолжал ковыряться в кровоточащих рваных ранах, с нездоровым наслаждением накладывая печать, не позволяющую регенерации залечить повреждения, а моему телу — отрастить новые крылья.

Толкнув меня в спину и глядя на распластавшееся на полу в собственной крови тело, все еще продолжая подчинять меня своей воле, он довольно усмехнулся. Забрав из рук прислуги тряпицу, он медленно вытирал испачканные ладони, уделяя внимание каждому пальцу, тщательно избавляясь от следов моей крови и насмешливо глядя на меня.

— Ты не сможешь причинить ей вред.

Удачно, что сковывая тело полностью, он никогда не лишал ни меня, ни прочих жертв возможности говорить. И хотя я знал, что это было сделано лишь для того, чтобы слышать их крики и мольбы о пощаде, сейчас мне было это на руку. Необходимо понять, что он задумал. И хоть мой голос прозвучал хрипло, почти безжизненно, булькая где-то в гортани скопившейся кровью, он услышал.

— Не смогу. По крайней мере физически. Но я сделаю все, чтобы к тому моменту, как ты наконец вернёшься на Землю для ее убийства, она сама молила о смерти, как о даре небесном. Что такое физические страдания, если можно проникнуть в душу и уничтожать ее изнутри.

Я дернулся, упираясь ладонями в скользкий от крови пол, приподнялся на дрожащих от перенесенной боли, активной борьбы с даром отца и накатывающей ярости руках, со всей ненавистью глядя в его глаза. На долю секунды, лишь на одно мгновение в его взгляде промелькнуло удивление, но он быстро вернул на лицо усмешку, надавливая на сознание сильнее, и с упоением наблюдая за тем, как руки мои ослабли, и я вновь упал лицом в кровавое месиво, подчиняясь его воле.

— В темницу его.

А я продолжал лежать в крови, слушая удаляющиеся шаги отца и понимая — я вышел из-под его контроля. Вырвался, хоть и ненадолго. А значит у меня есть силы бороться с ним. Но радость от осознания затмевало другое, — Вики в опасности, и, находясь в тюрьме, я не смогу ее защитить.

***</p>

Вечер стремительно сгущался, опуская на город непроглядную тьму, в которой уверенной походкой чеканя шаг двигался мужчина. Чёрная рубашка и такого же цвета брюки скрывали его в тени деревьев, а сам он, подрагивая крыльями носа, словно принюхивался к окружающим запахам. Темные глаза сверкали в редких проплывающих мимо огнях машин изумрудами. Он явно кого-то или что-то искал. И был не доволен тем, что не находил.

— Чтоб я ещё хоть раз пошёл на подобное. Ты мой должник, друг. До последнего вздоха.

Тихо бубня себе это под нос, он присматривался к домам, мимо которых проходил, прислушивался, в попытках отыскать тот самый. И когда удача наконец ему улыбнулась, губы его растянулись тоже, превращаясь не в довольную улыбку, а в предвкушающий что-то неприятное оскал. Остановившись у невысокого забора, он спрятал руки в карманы, чуть дёрнув при этом напряженными плечами, и стал пристально вглядываться в окно на втором этаже.