Часть 20: Истина где-то рядом (1/2)
— А как понять, что замок печати выбран верно?
Вопрос мучает ее уже третий или пятый день; погода снаружи… зимняя. На всем острове густой липкий туман, а за внешним барьером бушует море, мокрый снег и промозглый порывистый ветер. Сан как никогда рада, что может сидеть в селении, пить чай и копаться в бумажках, а не тащиться куда-то на большую землю.
Ей должно исполниться одиннадцать в следующем месяце.
— А если подумать? — сухим, отстраненным голосом отвечает дядя, не отводя глаз от своих бумаг.
Сан вздыхает и ложится на пол у низенького стола. За окном белесый мрак желтеет: часовые зажигают торо и фонарики.
— Ну и какое тебе «мастерство», если ты не способна ответить на собственный вопрос? — фыркает сенсей.
— Эй! Все я способна, вот увидишь, я покажу им эту чертову «сеть» и все ахнут! — взвивается Санран, подскакивая обратно.
— Ну-ну. Не бери на себя слишком много, — с издевкой произносит он и хлопает седзи где-то в соседней комнате, уходя. Сан страдальчески смотрит на потолок, пытаясь обвинить во всех невзгодах его. Не получается. Приходится взять в руки проклятую «сеть» и попытаться еще раз. Сколько-то-десятков-который-сраный-раз.
Ей потребуется еще около полугода, чтобы «сеть» заработала так как надо.
А на финальном этапе, перед старейшинами, она потеряет сознание через несколько минут активации и свалится с истощением, потому что чакры не хватит на большее. Но ей все равно выдадут допуск Высшего круга.
И посоветуют обратиться к медикам, чтобы решить вопрос с объемами чакры. Это почти смешно, ведь до возраста, когда ей обещали поставить фуин-накопитель, оставалось каких-то пол года.
***</p>
По потолку лениво ползет яркий солнечный луч, слепя и разгоняя мрак. На картине над кроватью солнечный лучик выжигает краски лазурно-синего залива. Одеяло сбилось в ком, а простынь сползла с матраса за ночь. Сквозь ткань просвечивали фуины-светлячки, разгорающиеся от близости чакры создателя.
В последнее время Сан паршиво спалось.
Возможно дело было в переизбытке незнакомых людей. Особенно детей.
Санран морозило спросонья, мысли липкой патокой текли в голове. Снилось что-то… Холодное. И ленивое. Или спокойное? Сон стылым морозным воздухом встает в горле и склизкими щупальцами сворачивается где-то у затылка.
Она преодолевает желание завернуться обратно в одеяло и встает, ковыляя к чайнику и избегая своего всклокоченного отражения в зеркале.
Стоило признать, что Сан не очень хорошо давались социальные взаимодействия. Не то, чтобы она была в них плоха или оставляла кого-то обиженным, но каждый раз выходила из них выжатой до последней капли. А еще ее угнетало то, что из почти шести десятков учеников предрасположенности к фуин… не было ни у одного. Пара человек что-то видели, но все еще не понимали что именно видят. Еще десяток, в основном, конечно, Учихи, обладали фотографической памятью, позволяя повторять любые увиденные закорючки. Чести это им не делало. Скопировать совсем не значило суметь применить.
По своему это было даже хуже, чем полное непонимание.
Возвращаясь в свое детство Сан не могла вспомнить, чтобы у нее были проблемы с пониманием. Даже если формулы были сложными, их можно было разбить на куски меньше. И еще меньше. И еще. Так до тех пор, пока не оставались примитивные, базовые значения, которые она… будто бы всегда знала? Или не знала? Интуитивно догадывалась о их сути? Там, где не понимала, тыкала и проверяла. Как отреагирует, как сработает, что случится если так, а если эдак, а если… Сам процесс изучения был довольно увлекательным.
Возможно поэтому у нее не было друзей. Кроме дяди, да. И картографа-сан из военного лагеря. Если можно назвать дружбой то, что последняя не метала в ее сторону заостренных предметов, ограничиваясь фурнитурой.
Конец августа подкрался на мягких лапах, принося выжженную траву, прохладные ночи и традиционно надвигающийся Обон<span class="footnote" id="fn_30290759_0"></span>.
А еще чуть менее традиционный Хякки Яко<span class="footnote" id="fn_30290759_1"></span>.
Санран зевнула до хрустнувшей челюсти и лениво привела себя в порядок, туже затягивая волосы в хвост. Смысла в этом было не много, потому что поверх тут же легло хенге Тави. Это лицо даже начали узнавать в ближайшем магазине, ненавязчиво вызнавая кто она такая. Почему-то облик невзрачной гражданской располагал к себе больше, чем ее кричащий о принадлежности к шиноби цвет волос.
Закрытое окно замкнуло контур барьера и Сан выскользнула за дверь. Ее путь лежал на стандартный бесхозный полигон, занятый как правило…
…Анко Митараши.
Сан и сама не могла точно сказать почему не развернулась и не ушла в первый же раз, как опять ее увидела, после того памятного забега и совершенно безобразной драки. Та закончилась пятью параличками на Анко, отвратительным синяком на ребрах у Сан и взаимным недовольством. Возможно свою роль сыграло то, что ей в лицо фыркнули, мол, и в этот раз сбежишь, трусишка?
В общем Анко как-то незаметно просочилась в жизнь. И, наверное, ее присутствие на тренировках радовало больше, чем раздражало. Все таки бегать с собственными слегка психованными клонами не так интересно, как с вертким и нечитаемым противником. Санран сперва немного напряг эмоциональный фон, с которым Митараши общалась и дралась: сухая и по-звериному злая сосредоточенность под улыбкой-оскалом и внешней расслабленностью держала в тонусе. Но с такой деловитостью было довольно комфортно. Да и все подначки и ироничные замечания сразу переставали задевать. Скорее… побуждали ляпнуть в ответ что-нибудь, что достанет и проберет даже сквозь такую броню.
Опытным путем было выявлено, что в тайдзюцу из десяти спаррингов в ничью уходит половина. И только один — в пользу Сан. Очень болезненное для эго открытие. Хуже было только с Хьюга из команды Змея. Там победой считалась хотя бы две ничьи. Есть землю быстро стало довольно привычным занятием. Про отвратительную боль во всем теле после таких спаррингов говорить и вовсе не стоило.
Сан действительно ощущала себя медленной.
— Ты сегодня тупишь больше обычного, — недовольно фыркают над ухом и почти полюбовно заламывают руку. — Кто-то украл очередного любимого светлячка? Залез в окно? Чай закончился?
Санран закатила бы глаза, но это сложно сделать, когда ты лежишь лицом в песок. Она сплюнула песчинки, скрипящие на зубах, и укоризненно посмотрела на самодовольный вид Митараши.
— Не будешь задавать вопрос «зачем» и я скажу.
— У тебя все ради фуин и своего маленького уютного мирка, мне даже «зачем» спрашивать не нужно, — хмыкнула Анко. — Ну?
— Мне нужно белое кимоно.
Митараши моргнула. Пристально осмотрела ее, обойдя со всех сторон.
— Слушай, выходить замуж, когда ты целовалась разве что с землей, это глупо. В тебе совсем нет «силы юности»! — явно кого-то пародируя с чрезмерной озабоченностью в тоне произнесла она.
Санран не удержалась и все-таки закатила глаза.
— Спасибо за заботу, мамочка.
***</p>
В белом балахоне она выглядит действительно стремно. И вообще — покупать свадебное одеяние в деревне это как приговор себе подписывать — пересуд не оберешься.
— Как быстро растут дети! Мне даже жаль тебя отдавать! — как то не больно добро озвучивает Анко. И даже оглядывает так, словно она жениха спрятала за спиной. За спиной у Сан только большое зеркало примерочной. — Может это Асума? Нет, все понимаю, но Куренай тебя закопает! — Вопрос-предположение в разных вариациях повторяется уже раз десятый, не используя запретное «зачем», но безупречно выбешивая. Узумаки честно отдает должное фантазии змеиной ученицы.
— Другой Сарутоби, — язвительно улыбается она, выпуская, наконец, раздражение. — Хирузен! А что, дедуля хоть куда, и на скале уже высечен, — с ледяным спокойствием продолжает Сан.
У Митараши в глазах пляшут черти и она хихикает совсем по-детски.
— Он уже женат, будет непросто. Тебя бы еще накрасить… Знаешь, такую помаду в тон волос и стрелки… Или тени, — кажется идея захватывает не на шутку. Анко официально становится второй в списке людей, с которыми Сан больше никогда не пойдет за покупками. — О! Не смей его снимать, я знаю куда мы пойдем! Куренай как-то раз мне такое место показала!
Сан проклинает все живое и чуть не падает со ступенек, запутавшись в белом подоле, пока ее тянут на буксире.
— Анко, я тебе говорю…
— Вот увидишь! Выглядеть будет шикарно. Плевать кто там у тебя жених, ты в таком виде кого угодно под венец затащишь! — окрыленная идеей и довольная от взбешенного вида самой Сан, Анко чуть ли не пританцовывает.
То, что в таком виде ее застает посреди улицы Хатаке кажется чертовой шуткой. Может все-таки стоило сказать Анко, что богам будет плевать на макияж и парфюм, но сожалеть уже поздно.
Какаши же, судя по всему, искал именно ее, что не предвещает ничего хорошего.
Выбирая из двух зол то, что неизбежно, Сан хватает белобрысого за рукав, выставляя буфером между собой и Анко.
— Вот. Жених. Довольна? — скалится Узумаки. Улыбка расползается по лицу совсем злая. Собственно, как там говорили? Тонешь сам — топи другого.
Санран нравится наблюдать как у Хатаке скрипят в голове не заточенные под человеческие отношения и эмоции шестерни, а у Анко взгляд становится голодный и цепкий. Сан подленько хихикает. Не скалиться уже выше ее сил. Учитель этикета за такое отхлестал бы ивовым прутом по самое не могу. Но вот она тут, сама по себе, в чужом времени и деревне, и хрен бы кто ей что запретил. От парня идет странная смесь усталости, раздражения и недоумения. Маленькие радости жизни — выводить на эмоции флегматичного Какаши. Впрочем это приятный бонус, важнее то, что озадаченная Анко выпускает ее из своих цепких рук и Сан чуть ли не с восторженным возгласом отпрыгивает куда подальше.
— Не смей выходить замуж, пока не поцелуетесь! И пока не по… — ехидный голос Митараши затихает за спиной, пока Санран шустрее делает ноги через переулки, два шуншина и четыре крыши.
Какаши на ее по-кошачьи довольное выражение лица и наряд посматривает с подозрением.
— Ма-а. Я только сообщение от Кушины-сан передать, что сегодня у нее не получится придти на тренировку.
— Похоже имото надо было на день рожденья почтового сокола подарить, — бурчит себе под нос Сан, скидывая с ног гета и дурацкие неудобные носочки, и надевая обратно сандалии. Привычка Кушины хватать ближайшего несчастного и озадачивать чем-то из разряда подай-принеси-передай без права отказаться… Немного смешила. Почему сенсей не использует для этого клонов по прежнему оставалось загадкой. Не везло частенько как раз Какаши, странному рассеянному АНБУ в пятнистой маске и самой Сан.
— И она попросила проследить за тренировкой, — нехотя продолжает пацан.
Сан заторможено моргнула. И расплылась в дурацкой улыбке. О.
— А знаешь, что мне обещал хокаге-сама? Уроки по кендзюцу, — почти нежно произнесла она.
Выражение лица у Хатаке было как у святого мученика, обреченного на вечные страдания. Попытка утечь с крыши была жестоко пресечена.
— Будешь хорошим сенсеем и я принесу пирог с вишней, — тоном змея искусителя произнесла Сан, не смягчая хватку на плече. Знание того, что никто в этой деревне не хочет ее убить или тащить в подземелья и выпытывать клановые секреты несколько развязывало руки. И портило характер. Тем более, что Сан подозревала, что мелькающий временами рядом Какаши — своеобразная замена исчезнувших наблюдателей…
Хатаке нечитаемо на нее глянул, явно не слишком вдохновленный идеей пирога.
— Если собираешься втираться в доверие к жертве и шантажировать, хотя бы выясни ее предпочтения, — скучным тоном произнес он, прежде, чем исчезнуть.
Сан кивнула пустому месту и задумчиво потерла подбородок. Довольно дельное замечание. Хотя и бесячее. Но ей к Хякки Яко все равно готовить подношения, так что блюдом больше или блюдом меньше… Осталось только вызнать что там за предпочтения у жертвы.
***</p>
Какаши не появляется ни через десять минут, ни через двадцать. Ни через пол часа. Санран успевает размяться и даже помахать простенькие ката, пока не сдается, устраиваясь под деревом.
Вытаскивает из хранилища свитки и сверток с якитори<span class="footnote" id="fn_30290759_2"></span>, купленными по такому случаю у Акимичи. Она искренне готова была поделиться. Но никаких теперь вкусняшек, фу таким быть, фу.
Как понять, что замок печати выбран верно?
Из блокнота на нее смотрит несколько модификаций «стазиса» и все должны бы быть рабочими… Но что-то не сходится. Четность кругов верная, противодействующих сил нет, схемы рабочие… Но будто-бы чего-то не хватает. Мысль грызет Сан, Сан грызет карандаш, идея так и не появляется. Выловить каких-нибудь ящериц что-ли, опробовать на них? Лучше бы, конечно, чтобы у ящериц была чакра для верности… Хотя, если так подумать, видала она парочку таких во время экзамена на чунина…
А если добавить еще какой-нибудь защиты… Хм…
Санран чуть не перегрызает деревяшку от шашлычка, зависнув в своих мыслях. Или наоборот? Убрать защитный контур, дублирующий…
— Это у тебя такая тренировка? — раздается над головой и Сан дергается, рефлекторно запуская палочку и еще два куная из рукова на звук. Какаши так и продолжает сидеть на ветке не двигаясь, только перелистывает страницу у книги. Позерство.
— А у тебя, как я погляжу, неотложные дела, — скептически осматривает его Узумаки, недовольно плюхаясь обратно к свиткам. О чем это она?.. Так, ящерицы с чакрой… Или жучки какие… Хм, Анко говорила что-то про Абураме и их жуков, может у нее есть знакомые… Санран пририсовывает к кляксе на листе ножки и захлопывает блокнот.
— Ну? — запрокидывает она голову. — Будешь спускаться с небес на бренную землю или я пойду на романтическую прогулку? — про то, что последняя будет с фауной в Лесу Смерти, она скромно решает умолчать.
Иногда Сан кажется, что она наяву слышит скрип в мозгах у Хатаке, характерный такой. Словно он пытается собрать пазл, но деталей не хватает, поэтому он вдавливает те что есть друг в друга силой, в надежде получить цельную картинку. Санран бы улыбнулась, но она мысленно прикидывает как долго ей придется капать на мозги Минато-сану, чтобы тот пустил ее погулять по сорок четвертому полигону. Выловить, может, Шисуи, если он в деревне - Ехидна поможет просто чтоб потом поиздеваться можно было.
— Вообще-то это не мне нужно…
— Слезай давай, Пугало-сенсей<span class="footnote" id="fn_30290759_3"></span>, раз уж пришел, — все-таки скалится Санран и разгибается, похрустывая шеей. Засиделась. В ответ на прозвище ей под ноги прилетают ее же кунаи. Не отпрыгнула бы — схлопотала под колено.
А потом начинается ад.
Не то, чтобы Сан питала какие-то иллюзии о своем уровне кендзюцу. И в целом о способностях. Но такого ей еще лет пять не достичь, даже если она ежедневно будет махать мечом от рассвета до заката. Вообще, когда у тебя, вроде как, в руках меч, а у противника — нет, но с земли подняться так и не получается… Это весьма обидно.
— Ты держишь меч как палку, — с едва заметным налетом недовольства произнес Какаши. — Тебе нужно почувствовать меч частью себя.
— О, с этим нет проблем, когда им буквально пробивают грудину насквозь, — недовольно бубнит Сан, разминая ноющее от непривычного веса запястье и отскакивая от очередного выпада. — Куда уж тут лучше чувствовать.
Ее торкает на мгновение странной эмоцией, которую не получается опознать. Боги, как просто было среди своих — Узумаки всегда говорили что думают и думали то, о чем говорят. Злились — шли биться, радовались — шли обниматься, были заинтересованы… Ну и так далее. Обилие противоречий же сейчас постоянно оставляло в недоумении. Вот что это сейчас было? Потому что лицо у Пугала как кирпичом застыло с их первой встречи, так и не менялось.