Часть 18: Под ногами того, кто несет фонарь (2/2)

— Ну, знаешь, некоторые люди во время интимной близости предпочитают…

— О, боги, замолчи, — пробормотала Сан, закрывая уши руками и пытаясь вернуть себе здравый смысл. Тот помахал платочком и сиганул в окно. Анко самодовольно скалилась ни капли не пристыженная и не смущенная. Боги, кто бы не занимался ее воспитанием — он налажал!

— О, милые картины, — бросила Митараши, беспардонно соскакивая в комнату и обходя ее по периметру. — Сама рисовала?

— Нет, — буркнула Узумаки и отошла к чайнику. Ладно, хочет чай, будет ей чай. Какая… отвратительно настойчивая особа. Кого-то напоминало, но определить кого сразу не получалось. Санран сжала челюсть и посвятила все свое внимание чайным листьям и закипающей воде, чтобы не раздражаться еще сильнее. У нее есть чай. У чая есть она. Спокойствие. Гармония. Идиллия. <s>Сраные бабочки порхают и какают радугой.</s>

— Так почему ты не прошла на третий этап? Заблудилась? — ехидно поддела гостья, руша к чертям все попытки успокоиться.

— Повздорила с многоножкой, — съязвила Сан. — Безуспешно.

Рассказывать про Узу ей не запрещали, но… Кажется миссии обычно были засекречены, если не оговаривали противного. По крайней мере так было в Узушио, как к этому вопросу относится Коноха оставалось неясно. К тому же дела, связанные с каге, обычно не обсуждались с посторонними, это правило действовало в ее времена и вряд ли изменилось.

— Вот ведь, черт! А я так надеялась пересечься на третьем этапе. Ты была бы интересным противником. И удобным. Без обид, — пожала плечами Митараши. Говорила она отвратительно прямолинейно. И удивительно четко для человека, вещающего с едой в зубах.

— Поэтому ты решила шпионить за мной, а теперь вломилась ко мне в дом?

— Как ты могла подумать! Всего-то заглянула к подруге на кружечку чая с печеньками, — так кристально честно произнесла Анко, что с первого взгляда понятно — брешет. — Так где там чай и печеньки?

Санран помолчала, массируя виски. Близко трущаяся Митараши лучилась интересом, азартом и немного злым предвкушением. За что ей это все? О, боги. В руках у Анко поочередно побывал свиток с расчетами (к счастью, на столе не лежало ничего важного), полотенце, тяван…

— Светлячка верни, — недовольно бурчит в спину Сан. Анко лишь задорно хихикнула и показала язык, садясь на подоконник и вертя в руках кубик с фуином света, мол, поди, догони да забери. Ну да, конечно. Соревноваться с местными в догонялки. Ха-ха.

— Ты называешь их светлячками? Как ми-и-ило! — улюлюкает Митараши и корчит такую пакостливую рожицу, что…

Сан дышит на счет и убеждает себя, что нельзя идти и бить первого встречного в лицо. И вообще, бегать за незнакомыми людьми…

<s>голову ей свернуть</s></p>

А, собственно, какого биджу?! Что она ей может сделать, как жителю деревни и союзной куноичи? Покусать? У нее и так за спиной вечно маячит наблюдатель! Вот пускай и делает свою работу — бегает за ней и наблюдает! Сан вскакивает как по команде и выпрыгивает вслед за… этой… этой… ненормальной! Кулаки так и чешутся поколотить. Анко вываливается спиной на улицу и тут же вскакивает на стену, пропуская мимо заземлившуюся Сан, и прыгая на крышу. Бесячая, быстрая зараза!

<s>схватить и заставить пожалеть, ударить, ударить, ударить, уда-</s></p>

Девчонка действительно быстрая и такая же верткая как сама Сан. Хуже — она знает крыши лучше и улепетывает разворачиваясь и подныривая по таким траекториям, которые и не снились. Боги, как местные крыши вообще выдерживают вес стремительно несущихся ниндзя, если обычно земля расходится под ногами, стоит допустить ошибку и подать больше чакры?

— Ты не Помидор, ты Черепаха! — выкрикивают впереди и Сан чуть не промазывает мимо следующей крыши в прыжке, сбиваясь и паникуя. Что?!

Анко зло смеется, похоже, довольная ее реакцией и сбивается, чуть не запнувшись за карниз.

— Кто-бы говорил, змеюка ты подколодная, — бурчит Сан, шустрее перебирая ногами. Хвост Митараши призывно подпрыгивает и уходит из-под ладони. Стой, зараза, я тебя не сильно бить буду.

Анко, похоже, считает, что сумеет скрыться от нее в небольшом парке среди домов, но вот для Узумаки это только шанс перейти к серьезным действиям и не сломать при этом шею какому-нибудь гражданскому. Она отталкивается от дерева и с разбегу вцепляется всеми конечностями в спину Митараши. Из-за чего, предсказуемо, обе кулем летят вниз с невнятными визгами и ругательствами, царапаясь как кошки. В голом тай, еще и валяясь на земле, ученица Орочимару обгоняет Сан как стоячую, поэтому в ход идут печати-паралички из хранилищ на запястьях.

— Милые бранятся — только тешатся, — пробормотал АНБУ в маске кота, недовольно дергая ногой, свисающей с ветки. И почему только забеги случаются именно в его вахту? Кто-то точно проклял…

***</p>

— Минато… Тебе следует это увидеть.

Голос Кушины доносился откуда-то из-за стопки папок немного глухо. Блондин заглянул за препятствие только чтобы понять, что за этим столом проход, а за проходом еще один стол и…

— Иду, — пробормотал Минато, хваля всех светлых ками за то, что Хирузен не оставил ему в наследство такие же завалы. Хотя, учитывая количество отчетов, которые проходят через хокаге ежедневно, вполне мог. Кушина выглядела странно. Не то, чтобы непривычно, Минато еще помнил ее, занятую печатями по заказу деревни в момент наступления Кумо. Не слишком присущая ей сосредоточенность и отстраненность. — Нашла что-то?

Узумаки дотронулась до подбородка, как обычно делала, когда нервничала или была чем-то озадачена. А затем протянула ему желтоватый и пыльный свиток.

Минато подавил тяжелый вздох. Количество бумажной работы с момента становления хокаге возрастало с каждым днем, не видя конца и края. Третий шутил, что война перешла из поля в отчеты. К сожалению, правды в этом было больше, чем шутки.

— Что… — наконец сумел вчитаться в старомодный слог он. — Жертвоприношения? Но…

— Их запретили незадолго до основания Конохи, судя по их летоисчислению, — закусив губу произнесла Кушина. — Я думала, что это просто мифы. Ну, знаешь, как страшные сказки на ночь, для непослушных детей, но чтобы это… — выглядела Узумаки то ли зло, то ли растерянно. Хотелось одновременно пойти и избить кого-то причастного к подобному, и забыть о существовании.

— Ох, — только и смог выдать Минато. Не то, чтобы он не сталкивался прежде с религиозными зверствами. Да и, если подумать, чего еще ожидать от религии, в которой ключевая фигура — шинигами, но все же. — Как думаешь, она знает?

— Нет, — пространно смотря на горы бумаг произнесла Кушина. — И, я считаю, что не стоит об этом говорить.

— «Любим богом», надо же, — пробормотал Намикадзе и задумчиво почесал затылок. Скоро он прекратит удивляться, очень скоро, обещает он себе.