Часть 8 (2/2)

Замечая, что Аккерман немного ушёл в себя, Ребекка засобиралась уходить, потянувшись за уже остатками остывшего чая. Одна из чашек выскользнула из рук, удачно приземляясь на торс Леви, выливая содержимое на одежду и одеяло. Секундное молчание и Ребекка уже готова выслушивать нелестные высказывания о том, какая она растяпа. Хорошо хоть не кипяток. Но вместо этого мужчина только лениво прикрыл глаза и шумно вздохнул. Сдержался. Чувствовал себя обязанным, поэтому лишнего не позволял. Иногда вырывалось, потому что Ребекка раздражала. Нет, не так. Его раздражало отсутствие контроля над ситуацией. Она знала, как лучше, пусть порой Леви казалось, что она поступает абсолютно неправильно. Да, с самого начала, когда решила помочь ему, пустив в свой дом. Какой идиот впустит домой незнакомца?

— Черт, прости, я не хотела, — девушка засуетилась, не зная куда себя деть.

— Я надеюсь.

— Сними футболку, я дам чистую, — Ребекка встала, чтобы достать чистую одежду и новый пододеяльник.

— Когда я говорил про разрешение, я не говорил в буквальном смысле.

— Надо же, ты такой чистоплюй, а отказываешься снять грязную футболку? — усмехнулась она, доставая из комода чёрную футболку с эмблемой Metallica.

Не припомнив, что ее брат слушает такую музыку, девушка повернулась, чтобы отдать вещь Леви. Тот уже стоял обнаженный по пояс и стягивал пододеяльник. Ребекка невольно засмотрелась за тем, как перекатываются мышцы на спине и руках. Кто бы мог подумать, что под одеждой скрывается красивое рельефное тело. С виду Леви казался достаточно щуплым, точно не атлетом.

«А по нему и не скажешь» подумала про себя Ребекка.

— Хватит пялиться, — недовольно проговорил мужчина, расправляясь с постельным бельё и поворачиваясь к девушке лицом.

— Ничего я не пялилась, — Ребекка кинула футболку в его сторону, а сама отвернулась.

Щеки моментально залились румянцем. Нет, не то чтобы она не видела обнаженных мужчин, просто сейчас он ее так пристыдил, будто она извращенка изголодавшаяся по мужскому телу. Со стороны все примерно так и выглядело. Но на деле таковым не являлось. Внешне Леви ее не привлекал, был даже не в ее вкусе. Но для своих тридцати четырёх он, признаться, хорошо выглядел.

— Это твоя семья? — он подошёл сзади, указывая на фотографии, которые стояли на комоде.

— Да. Папа, мама и я, — Ребекка украдкой взглянула на него, убеждаясь, что он полностью одет.

— А это твой брат? — он взял в руки рамку с фотографией Джереми.

Леви не знал наверняка, просто ткнул пальцем в воздух. Парнишка лет пятнадцати, очень похож на Ребекку, почти ее мужская копия, только веснушек нет. И более жизнерадостный что ли, в глазах ещё есть задор и огонёк.

— Да, Джереми. Он младше меня на пять лет, — Андерсон грустно улыбнулась, вспоминая, что давно не созванивалась с братом.

— Вы выглядите счастливыми.

— Ага, только на фотографии к жизни это никак не относится.

Ребекка вспомнила, когда последний раз приезжала к родителям. Это был прошлый день благодарения, от воспоминай о котором ее передергивало. Отец тогда сильно напился, как никогда. Мама после сказала, что такое поведение стало частым явлением в последние несколько месяцев. Он уже несколько лет, как был в отставке. Военному человеку, который всю свою жизнь посветил службе было тяжело мириться с нынешними реалиями. Ещё и сын оказался сплошным недоразумением, отказывающимся идти в армию, размениваясь на глупую мечту пинать мячи целыми днями. И ему ничего не оставалось, как забываться на дне стакана. Благо пенсия позволяла.

— Это не мое дело, — он поставил рамку обратно, наблюдая за тем, как Ребекка помрачнела.

Он искренне не хотел вторгаться в ее семейные проблемы, а судя по всему у неё они есть. Да и у кого их не было. В разные времена люди будут конфликтовать, независимо от того где происходит конфликт: на поле боя, во дворе среди друзей или внутри семьи.

— Ничего, все нормально, — девушка повернулась с нему, слабо улыбнувшись.— Отдыхай и доброй ночи.

Ребекка скрылась за дверью, забирая с собой пододеяльник и футболку. Микаса уже ложилась спать, когда Ребекка решила посидеть ещё немного, обработать оставшиеся фотографии. Даже не заметила, как засиделась до полуночи и легла сразу. Из комнаты немного просачивался свет от настольной лампы — Леви так и не ложился.

«Какой же всё-таки упрямый» — подумала девушка, укрываясь одеялом.

Заснула она практически моментально, в последнее время со сном проблем никаких не было. Сказывались ранние подъёмы и много стресса, который отнимал все силы. Тихие всхлипы послышались сквозь дрему, заставляя Ребекку неохотно раскрыть веки. Неслышно повернувшись, она заметила рвано вздрагивающие плечи рядом.

— Микаса? — Ребекка осторожно дотронулась до ее плеча.

Вздрагивания тут же прекратились. Аккерман замерла, будто боялась повернуться.

— Прости, я подумала, что ты заснула. Все нормально, — она махнула рукой, не поворачиваясь, только больше кутаясь в одеяло.

— Если ты поделишься, тебе станет легче, — Ребекка присела, подогнув под себя ноги и включила торшер. — Не бойся.

Микаса колебалась, все ещё не решаясь поворачиваться. Она же никому никогда не открывалась кроме, как Эрену и Армину. Пусть даже сейчас причиной ее слез был первый. Мысленно обругав себя за то, что не справилась со своими эмоциями ещё и разбудила Ребекку, она стала отнекиваться, что все нормально.

— Если ты не готова сейчас говорить, то я понимаю, но в любой момент готова выслушать тебя, хорошо? — Андерсон уже потянулась к торшеру, чтобы выключить свет, как Микаса повернулась к ней, усаживаясь напротив.

Желтый свет падал на ее опухшее от слез лицо. Кожа покрылась красными крапинками. Она вытерла остатки слез с уголков глаз, вобрав в себя чуть больше воздуха, пытаясь успокоиться.

— Я не могу перестать думать об Эрене. Мне просто больно, от того, что он до сих пор не связался со мной. Почему не дал нам возможность попрощаться с ним и с ребятами? Пусть они ничего не вспомнят, но я ведь помню! Я помню всё! Лишь потому что у меня фамилия Аккерман и я азиатка, — она говорила всё очень тихо, чтобы вдруг не разбудить Леви, её голос дрожал. — Даже с капитаном он встретился. Неужели он и правда меня ненавидит?

— С чего ты это взяла? — полушёпотом спросила Ребекка, ненароком подстраиваясь под Микасу.

— Он сам сказал мне, что ненавидел меня с самого детства. Похоже, он решил, что я не заслуживаю объяснений.

После этих слов её глаза наполнились новой порцией слёз, которые рвались наружу. Проговорив свои переживания вслух, она словно убедилась в их правдивости. Это было жестоко со стороны Эрена поступить так с ней. А что, если бы капитан не отыскал ее? Неужели она ему настолько ненавистна, что он готов был оставить на произвол судьбы? Все эти вопросы прокручивались в голове, вызывая новый поток слез.

— Послушай, мне кажется он все предусмотрел и изначально знал, что Леви найдёт тебя. Ну сама подумай, стал бы человек, ненавидящий тебя, давать шанс заново прожить жизнь, не зная горя и печали? — Ребекка улыбнулась, пытаясь правильно донести свои мысли. — Просто Эрену самому не хватило смелости признаться, возможно, если бы он увидел тебя снова, он бы передумал. А исход ты итак знаешь. И никому от этого не легче.

В этих словах и была истина. Ребекка даже сама не поняла, как сделала такое заключение. А ведь, правда, Эрен, специально сказал, что ненавидит Микасу, чтобы ей было не так больно прощаться, после этих слов. Он хотел, чтобы она тоже возненавидела его. По человеку, которого ненавидишь не будешь скучать. Но её чувства оказались сильнее всех слов, которые Эрен ей наговорил.

— А теперь иди сюда, — Ребекка раскинула руки, чтобы обнять её.

Микаса уткнулась ей в плечо. Хлопковая пижама впитала солёные слёзы, пока Ребекка поглаживала Аккерман по спине, пытаясь успокоить.

— На самом деле, я думаю, вам всем повезло. Представь, Армин, живет или ещё будет жить, а может уже жил где-то на берегу моря. Представляешь? И так с каждым близким тебе человеком.

Она решила взять в пример Армина. Из рассказов Леви она запоминала лишь его. Мальчик, который грезил о море. Маленькая хитрость сработала — всхлипы стали затихать, а Микаса отстранилась.

— Спасибо, мне и правда стало легче. Увидел бы меня сейчас капитан, сказал бы, что я развожу сырость, — Аккерман усмехнулась, вытирая остатки слез тыльной стороной ладони.

После слов Микасы из темной стороны гостиной послышался хриплый кашель. Девушки обернулись — Леви стоял, оперевшись об дверной косяк, скрестив руки.

— И давно ты там стоишь? — с ноткой недовольства спросила Ребекка.

— Достаточно, чтобы оценить твои способности к логике, — он подошёл к дивану. — А, ну, хватит разводить сырость, Микаса, — Леви потрепал её по голове, взъерошивая волосы.

«Значит все слышал» — заключила Ребекка про себя.

Слышал. И размышлял. Представил в голове картину, как Зое нашла себе работу исследователем, внесла колоссальный вклад в науку. Или внесёт через несколько лет. А Эрвина он представил великим политиком. Он умел плести языком и был отличным стратегом. Изабель любила животных, таскала бы домой бездомных кошек и собак, а Фарлан бы с ней постоянно спорил. Уголок губ нервно дёрнулся. Он подумает над этим, но чуть позже.

— А теперь, ложитесь спать и не занимайтесь ерундой, — Леви погасил за собой свет и ушёл обратно. Впервые за все время здесь он спал спокойно.

</p>

***</p>

На следующий день Аккерману стало лучше, но кашель ещё остался и Ребекка настояла, чтобы он полежал ещё день. Леви долго отпирался, но потом сдался, когда она снова начала на него давить и приводить аргументы в пользу того, как важно соблюдать постельный режим. Девушка оставила ему ноутбук, а сама отправилась с Микасой по делам. В ту ночь разговор сблизил их, Микаса больше не чувствовала неловкости и полностью доверяла Ребекке. А та в свою очередь наконец-то расслабилась — не любила, когда между людьми есть невидимая стена из неловких молчаний и недосказанности.

— Вроде все, можно возвращаться, — закинув пакеты в багажник, хлопнула дверью Микаса.

— Ещё не всё. Нужно ещё в одно место.

— Мы же всё взяли, разве нет? — Микаса ещё раз прошлась по списку, не понимая о чем говорит Ребекка.

— Нет, кое-что осталось.

Не так давно Андерсон узнала небольшой факт о Микасе. При подаче информации на восстановление документов, Ребекка узнала дни рождения Аккерманов. И не так давно Микасе исполнилось двадцать два. Решив, что лучше поздно чем никогда, девушка отправилась в торговый центр, оставляя Микасу в машине. Ребекка не заставила себя долго ждать и уже через десять минут вернулась обратно с небольшой коробкой, обёрнутой крафтовой бумагой и перевязанной лентой.

— Вот, — она протянула ей коробку, усаживаясь на водительское сидение.— Это тебе.

— Что это?

— А ты открой, — Ребекка хитро улыбнулась.

Микаса недоверчиво покосилась на неё, потянув за атласную ленту. Стараясь аккуратно распаковать содержимое, девушка оторвала бумагу по сгибу. Не понимая, что перед ней она взглянула на Ребекку.

— Ребекка, а что это?

— Это телефон, чтобы ты могла, в случае чего, связаться со мной или с Леви. У тебя недавно был день рождения, так что пусть это будет маленький подарок от меня, — она подмигнула ей и начала заводить машину.

Подарок? Ей? Микаса с ужасом понимала какой дорогой подарок она ей преподнесла. То что Ребекка обеспечила их кровом, одеждой и едой уже дорогого стоит, а тут ещё и это. Она вообще не помнила, чтобы кто-то дарил ей подарки. Разве только шарф, который Эрен отдал ей или овсяное печенье в разведкорпусе. Но их дарили каждому, скидывались с небольшого месячного жалования. И то потом все равно делились среди отряда.

— Постой, — она положила руку на руль. — Это наверняка очень дорого, я не могу его принять.

— Перестань, возьми или я обижусь на тебя, — Ребекка недовольно посмотрела на неё. — Тем более его уже не возьмут обратно.

— Спасибо большое, — смущенно проговорила Микаса. — Только я пользоваться даже не умею.

— Я научу, за это можешь не переживать. Ну, можем ехать?

Получив одобрительный кивок, Ребекка вывернула руль, выезжая с парковки. Дома они оказались через двадцать минут. Оставшийся день Ребекка обручала Микасу новому устройству. Телефон в пользовании оказался не таким сложным, как ноутбук, поэтому уже к вечеру она уверенно пользовалась им. Вечером Микаса решила зайти к Леви.

— Как вы себя чувствуете капитан?

— Чувствую, что мне больше нет необходимости занимать эту комнату, — Аккерман принялся снимать постельное белье после себя.

— Вам лучше? — Микаса решила уточнить, получив неопределенный ответ.

— Да, намного.

— Поужинаете с нами? Сразу скажу, что готовила Ребекка, — усмехнулась девушка.

«Значит съедобное» — выделил для себя Леви и кивнул в знак одобрения.

Во время ужина они разговорились про образование и что им не мешало бы получить такое. Вариант со школой сразу отпадал — это сразу вызовет подозрение, что взрослый мужчина и девушка лет двадцати делают в школе. Они должны зайти за своих, ничем не отличается от местных. Исходя из таких соображений Ребекка предложила им курсы либо обучение в колледже. Андерсон дала им время подумать и поразмышлять над сферами, которые для них были более интересны. Закончив с ужином Микаса ушла в душ. Вот они снова одни. И снова молчат. Тишину нарушает только тиканье часов, мурлыканье кота и шум воды в ванной комнате.

— Леви, — Ребекка решила первая решила нарушить молчание.

— Что?

— Почему ты пришёл за мной тогда?

— Наверно потому, что ты не умеешь пользоваться своим телефоном и отвечать на сообщения. А если бы он все-таки тебя убил, то было бы сложно объяснять полиции что мы делаем у тебя дома.

— Ясно.

Прозвучало так отчаянно. Будто стекло разбилось, со звоном рассыпалось на осколки. Или очки розовые упали и разлетелись по полу? Почему стало обидно? Может просто хотелось, чтобы о ней подумали один чертов раз. Видимо, порывы альтруизма били фонтаном только из неё.

— Ты хотела услышать что-то другое?

— Нет, вовсе нет, — она отрицательно покачала головой, слегка опираясь на столешницу.

— Славно. Не хотелось бы, чтобы ты надумала себе разного.

Она немного опешила от такого. Значит он думает, что она такая ветреная и легкомысленная, что готова бросится на шею каждому встречному? Либо ему никогда не помогали и не проявляли заботу, либо он слишком высокого о себе мнения и поэтому думает, что она проявляет к нему интерес. И Ребекка даже не знает к чему склоняться.

— Ты слишком много на себя берёшь, Леви.

— Как и ты.

— Знаешь, не вижу смысла дальше говорить с тобой, я спать. Чего и тебе советую, ведь завтра твой первый рабочий день, который приблизит тебя к твоей независимости. Доброй ночи.

Последние слова она будто выплюнула. Вложила всю обиду. Но было бы на что обижаться, ничего такого Леви ей не сказал. Лишь правду. И на правду, как говорится не обижаются. Ничего она не надумала и не собиралась, просто хотела снисходительности. И нет, она не просила слов благодарности, вовсе нет. А Леви в свою очередь сделал все специально. Лишние привязанности никому из них не нужны, поэтому отрезал все на корню. Ни дружеские, ни приятельские, ни какие-либо ещё. Хватило. Отживёт свой остаток и все. На заслуженный покой, который даже, черт возьми, не снится.