Часть 8 (1/2)

Время было около шести утра, когда Ребекка проснулась под страшный кашель, доносящийся из гостиной. Он всё-таки заболел. Ещё бы, попасть под февральский ливень, промокнуть до нитки. Выйти здоровым не получилось бы ни при каком раскладе. Даже то, что она пинками отправила его в душ минимум на десять минут, не помогли. Чтобы он не говорил про свои полевые условия, что они ночами спали на холодной земле, промокали хуже, чем он вчера, не отменяло того факта, что тут совершенно иной климат. Его кашель усилился, когда Ребекка вышла из комнаты. Как бы Леви не пытался сдерживаться, ничего не получалось. Даже усугублялось. Как последний чахоточник кашлял не прекращая.

— Ты заболел, — констатировала девушка, опираясь на дверной косяк.

— А ты наблюдательная. Не сгущай краски, это обычная простуда, — Леви стоял у столешницы и заваривал себе чай.

Мужчина выглядел бледнее чем обычно. Несмотря на то, что в гостиной было прохладно, Леви стоял в одной футболке. Ребекка подошла ближе к мужчине и коснулась тыльной стороной ладони до его лба. Он быстро скинул женскую руку и устремил на ее свой убийственный взгляд намекая на то, что девушка перешла черту, тем самым нарушая его личного пространства. Дверь из ванной открылась, откуда выглянула темная копна волос.

— У тебя жар.

— Дай мне пройти, — он попытался обойти девушку, но она перекрыла рукой ему проход.

— Сегодня ты переезжаешь в мою комнату.

— Это обычная простуда, я не при смерти, ясно тебе? — он пихнул ее в плечо своим.

Как только он договорил, его снова охватил приступ режущего горло, сухого кашля. «Сука» — мысленно выругался Леви, понимая свою уязвимость перед ней. Сейчас не отвяжется же. Не отвяжется. Пока Микаса молча наблюдала за их мелкой перепалкой, невольно вспоминая стычки Эрена и Жана, Ребекка начала копаться в верхнем шкафчике в поисках градусника. Она все-таки оканчивала медицинский как-никак, с больным человеком справится. Ещё бы он не был так ворчлив. Не понятно, в ней сейчас говорила обыкновенная забота или чувство вины за то, что из-за неё Леви чувствует себя плохо. Она до сих пор задавалась вопросом зачем он вообще за ней пришёл. Волновался?

«Бред какой-то» — ответила сама себе Андерсон оборачиваясь и наблюдая за Аккерманом.

Весь бледный, как смерть. Усаживаясь в кресло, мужчина старался придать себе непринуждённый вид, подпирая рукой подбородок. Что ж в сон так клонит? И голова трещит, будто изнутри сдавливает металлический шлем. Он слишком шумно дышит. И говорит уже через нос. А по горлу будто наждачной бумагой провели, даже слюну больно сглатывать. Ноги еле передвигал, будто старик немощный. А ноги ватные, как и руки. И все тело ломит, так будто его избили вчера. Он же не дрался даже.

«Черт, почему так паршиво?» — подумал про себя Леви, не понимая своего состояния.

— Возьми и засунь это в рот, — Ребекка бесцеремонно прервала поток его мыслей, тыча в лицо непонятной белой штукой.

— Я не буду участвовать в твоих извращениях, — он скосил на девушку скептичный взгляд, отмахивая от себя ее руку.

— Это градусник. Сразу скажу — он чистый. Мне нужно знать твою температуру.

— Убери это от меня.

— Я сейчас засуну его тебе в задницу, Леви! Ты, ей-богу, как ребёнок!

Он шумно выдохнул, вырывая градусник из рук, предварительно прокручивая его в руках. И чем эта штука ему поможет?

— Микаса, сделай мне кофе, пожалуйста, я пока умоюсь. И возьми у него градусник, когда тот пропищит. Запомни цифры, которые будут там указаны, — обратилась Ребекка к девушке.

— Я и сам в состоянии, — не успел он сказать, как дверь в ванную уже захлопнулась.

Микаса принялась доставать чашки из шкафа, искоса поглядывая на своего капитана. Она не помнила, чтобы Леви за все годы так сильно простужался. Всегда старался переносить все на ногах. Да и некогда было отлёживаться. Один раз Эрвин освободил его от обязанностей, чтобы тот подлечился, когда Аккерман ошибся в отчётности и ходил словно тень по корпусу, изредка шмыгая носом. Через два дня Леви уже вернулся в строй, к сожалению своего отряда, потому что первым делом, заставил всех убираться в конюшнях. Вообще ребята радовались, когда Леви уезжал в город, тогда весь отряд выдыхал. Боялись и сторонились. А потом привыкли. Страх сменился банальным уважением. С ним было как-то спокойней что ли. Каждый понимал, что Леви не сможет спасти каждого, как бы ему не хотелось, ведь его главная задача защита Эрена. Чувство, что где-то рядом находится их капитан, а по совместительству сильнейший воин человечества, от которого сразу становилось легче.

Градусник слабо пропищал, когда Леви чуть было не заснул. И что эти цифры означают? Зачем вообще все это и без этих причиндалов ясно, что у него жар.

— 101,5. (38,9 °С), — Леви передал градусник Микасе. — И ополосни его перед тем, как отдашь ей.

Леви и сам не заметил, как провалился в дрему. Слышал отдаленно, как открылась дверь, женский полушёпот и звон посуды. Проснулся только когда, холодная рука потрепала его по плечу. На корточках сидела Ребекка протягивая ему стакан с водой и белую пилюлю.

— Вот выпей.

— Что это?

— Таблетка, чтобы сбить температуру. Станет немного полегче.

У неё в аптечке оставалось пару таблеток жаропонижающего. В душе обрадовавшись, что хотя бы они, у неё есть. Без рецепта она ничего кроме отвара шалфея и пастилок от боли в горле, которые ничем не отличаются от обычных мятных конфет, не купит. Ребекка уже успела заказать три теста на ковид, чтобы точно отсечь вариант с двухнедельным карантином и поменять постель в своей комнате. Девушка была решительно настроена отправить Леви спать в ее комнату.

Аккерман с недоверием подкосился сначала на капсулу, затем на девушку. «Хотела бы отравить не стала бы так открыто заявлять о своих желаниях» — пронеслось в мыслях, но он тут же их отсек. Слишком много искренности в глазах, аж тошнит. А тошнит от своей беспомощности. Как там говорят хотелось, как лучше, а вышло как всегда. Да, это определённо подходит под ситуацию. И с чего он вообще решил, что ей нужна помощь. Только хлопот прибавилось.

— Пойдём, тебе нужен отдых, — Ребекка убрала стакан и бесцеремонно стянула с него плед. — Я сегодня посплю на диване с Микасой.

— Я не буду спать в твоей комнате и тут нормально.

— Хватит уже отпираться. Сейчас ты настоящая заноза в заднице. Там прибрано и я постелила чистое постельное белье, — девушка недовольно уставилась на Леви, скрещивая руки на груди. — Тебе нужен отдых и нормальный сон, в горизонтальном положении.

— Капитан, вам правда следует поспать, — подала голос Микаса, вытирая руки о полотенце. — Вы никогда ранее не заболевали так.

— Даже сильнейшим воинам человечества нужен отдых.

Это она издевается так? Если да то у неё просто отлично получается. Как злит вся эта ситуация, с самого начала все пошло по одному месту и катится в тартарары. Проблема за проблемой накладывается, слой за слоем. И никакого просвета, все только хуже. Беспросветное дерьмо, что в прошлой жизни, что в этой.

— Никогда не зови меня так, — он кинул на девушку свой ледяной взгляд, отчего та невольно поёжилась.

— Ты же хочешь выздороветь ко вторнику? Хочешь перестать зависеть от меня?

Лицо Леви в ту же секунду омрачилось. Не то чтобы он до этого излучал радушие, но сейчас он был явно подавлен. Девушка совершенно не хотела задеть мужское самолюбие, прекрасно зная его ситуацию. Она ненавидела давить на больные места, вскрывать чужие шрамы, но сейчас само вырвалось. Отчего внутри все скрутило от стыда.

— Ты — чертова шантажистка, — яростно выплюнул мужчина, оттолкнувшись от подлокотников, встал на ноги направляясь в комнату.

Хорошо, ещё дверью напоследок не хлопнул. Наверно просто сил не хватило. Этих самых сил и правда не было. Ни чтобы препираться, ни для чего-то ещё. Комната была небольшая, но достаточно уютная. Девушка и правда навела порядок. Леви был тут единожды и то на несколько секунд. Белые простыни даже немного похрустывали и отдавали кондиционером для белья. Нос ещё не до конца заложило, приятный аромат он уловил. Комната светлая, почти белоснежная, за исключением темных штор. Небольшой шкаф, тумбочка и прикроватный столик. Длинное зеркало во весть рост. И что он ожидал? Она все-таки девушка. Надо заметить, что очень ухоженная девушка. И, как оказалось хитрая. Ее план сработал, хотя она сама вчера призналась, что шансы были минимальные и надеялась она на авось. Даже напомнила кое-кого. Или это все женское обаяние? Без него не обошлось. Женщины всегда им пользуются, особенно когда играют против мужчин. Как бы невзначай покусывают губы, наматывают пряди на тонкие пальцы, невинно хлопают глазами. Навидался в борделе. И почему его размышления привели его к самому худшему периоду жизни. Глаза свинцовые, предательски закрывались, а разум отключался. В голове засел один единственный образ. Почему-то, когда болезнь, редко, но метко настигала его, он всегда вспоминал о ней.

Тонкие кисти выжили белую тряпку, прикладывая к детскому лбу. Хриплый кашель, вырывался с маленьких высохших губ, каждый раз отзываясь на сердце новой болью. Леви опять ходил босиком по холодному полу. Зимой в подземном городе становилось особенно холодно и сыро. Люди то и дело умирали от воспаления легких, но хотя бы их трупы не испускали зловоние. Дышать было немного легче. Ужасно влажно, но жить можно. Усмехнувшись про себя, женщина снова взглянула на Леви. Маленькая грудь тяжело вздымалась, а брови были сведены в переносице. Что-то плохое снится, тонкие губы подрагивают, а глаза жмурятся. Лучше бы ее настигла эта болезнь, лучше бы она сейчас покрывалась испариной от жара. Уже достаточно грехов на ее душе. А Леви, он же ещё ничего плохого не сделал. Почему он сейчас так мучается?

— Кушель, — грубый мужской голос раздался за дверью, — через двадцать минут у тебя клиент, заканчивай со своим отпрыском и иди готовься. Хорошо постарайся, мужик при деньгах.

Леви неохотно открыл глаза, проснувшись от шума, слегка жмурясь от тусклого света. Свеча почти догорела, нужно будет попросить ещё одну.

— Малыш, мне нужно будет уйти ненадолго, — мелкая ладонь накрыла горячую макушку, — обещаю, что скоро приду. Анабель посидит с тобой.

Леви слегка кивнул, чихая в покрывало, почти как котёнок. Тёплые губы слабо коснулись жгучего лба. Небольшая железная кровать скрипнула, когда Кушель поднялась за хлопковым пеньюаром. Леви не успел и глазом моргнуть, как вместо мамы с ним рядом сидела высокая белокурая женщина. От неё всегда пахло чем-то горьким, что аж нос пробивало и он начинал снова дышать. Тогда Леви не знал, как пахнут сигареты. Но уже на тот момент от запаха становилось противно. Мама пахла иначе. Только раз от ее одежды исходил подобный запах, вперемешку с чем-то кислым. Тогда Леви поморщился, не зная, как пахнут клиенты Кушель.

Анабель всегда соглашалась посидеть с Леви, когда выдавалась свободная минутка. Своих детей у женщины не было и быть не могло. Бесплодие — белый свет для такой работы и хозяину борделя меньше хлопот. Кушель повезло больше. А может и наоборот. Обрекать ребёнка на жизнь в подземном городе — хуже убийства. Одни только грезы о том, чтобы выбраться наружу. Только благодаря этой тонкой ниточке надежды, Аккерман пыталась не падать духом. Теперь ей есть ради кого стараться.

Отдаленно послышался скрип двери. Половицы не скрипели, как дома. И пахло иначе. Это не комната в борделе. Что-то кисло-сладкое приземлилось на прикроватный столик. Открывать глаза не хотелось, мужчина ориентировался только на слух и запах. Все ещё в полудрёме Леви заметил тёмную макушку. Волосы чуть ниже лопаток. Мама?

— Мама? — Мозолистые руки обхватили тонкую кисть.

«Черт, я, что это вслух сказал?» — наконец услышав свои слова осипшим голосом.

Ребекка слегка испугалась, но виду не подала, легко освобождаясь от слабой хватки. Окончательно разлепив глаза Леви увидел не тот образ в голове. Совсем свихнулся. Или это лихорадочный бред? Что за зараза такая?

— Ну, и чего ты приходила? — пытаясь забыть последние несколько минут, спросил Леви.

— Принесла чай с лимоном и мёдом. Тебе нужно больше пить. И хотела сделать тест.

Рядом на тумбочке стояла белая кружка с ещё тёплой жидкостью за ней небольшая коробка.

— Так делай.

— Даже сопротивляться не будешь? — Ребекка потянулась к коробке и начала вскрывать упаковку.

— Если это необходимо, чтобы я перестал чувствовать себя паршиво, то не буду.

— Какой ты стал покладистый, — Ребекка усмехнулась, разрывая обертку где лежала пробирка.

— Не привыкай.

— Давай руку, мистер мне не нужна ваша забота и помощь, — вытянув руку, съязвила девушка.

Мужская рука опустилась на мягкую холодную ладонь. Уже не первый раз замечает, что руки у неё холодные. У Леви же наоборот руки были тёплые, то ли от температуры или сами по себе. Острый металл уколол грубую кожу, оставляя после себя бусинку крови. Несколько капель упало на пластиковую панель. Пятнадцать минут ожидания прошли в полной тишине. А о чем говорить? Они абсолютно чужие люди. Как бы иронично не прозвучала эта фраза, учитывая, что Аккерман сейчас находился в ее постели. Можно ли назвать человека чужим, когда знаешь его ровно неделю, но уже доверяешь ему? После того, на что они пошли вчера. И когда вытащили Микасу. И в тот самый злополучный вечер субботы. Чужой? Нет, это слово тут не подходит.

— Поздравляю, у тебя одна полоска, — усмехнулась девушка, но тут же поняла, что шутка не удалась. Леви же и знать не знает, что такое тест на беременность.

— Что это значит?

— Значит, что мы втроём не будем сидеть на двухнедельном карантине, — объяснила Ребекка, убирая последствия своей мини лаборатории. — Болит что-то?

— Немного горло, голова раскалывается и чертова слабость в мышцах, — всё тем же хриплым голосом произнёс мужчина.

— Если к вечеру не станет лучше, придётся вызвать врача.

— Делай уже, что хочешь.

Он был настолько слаб, что сил препираться с Андерсон у него не было. Да и ей виднее. Ребекка немного выдохнула, две недели с этим ворчуном она бы не выдержала. Иногда еле сдерживается, чтобы не сомкнуть руки на его шее или не дать подзатыльник. Сдерживается. Наверно и он тоже. Единственное, что они могут — это задевать друг друга колкостями. Но несмотря на это Ребекка спускается в аптеку, чтобы взять несколько мятных таблеток для рассасывания и отвар из шалфея, ромашки и эвкалипта. Леви, как послушный пациент выполняет все указания. Каждые полчаса полоскать горло крепким травяным настоем, а потом спит. Мятные леденцы заканчиваются, а Леви уже не чувствует языка и неба, но хотя бы нос задышал.

Когда утро начинается с шести утра, день кажется бесконечно долгим. Будь Ребекка одна, ее утро бы началось где-то в районе одиннадцати или ближе к обеду. Они с Микасой уже успели разложить постиранное утром белье и приготовить обед. Аккерман оказалась весьма любознательной, спрашивать что-то у Ребекки было интересней, чем читать скучные статьи, порой написанные сложным для восприятия языком. Андерсон ещё приводила примеры из жизни, чуть ли не объясняя все на пальцах. С ней было просто и девушка уже не чувствовала неловкости от того, что находится в чужой квартире. Да и для Ребекки в этом была своя выгода, разговоры помогали отвлечься. Какая же она дура, что могла поверить всему, что ей наплёл Зак. Она же никогда не была такой наивной.

«Это просто глупая привязанность. Ты не заслуживаешь такого отношения к себе» — повторяла она себе, как Отче наш, всякий раз, когда хотела дать волю эмоциям.

Микаса нашла какой-то документальный фильм по Дискавери, пока Андерсон набирала номер подруги. По выходным они часто выбирались куда-то погулять или посмотреть фильм. После того как Мэтт остался жить в Нью-Йорке, Хлоя осталась ее единственным другом. Однако сейчас она упорно готовилась к запуску своего фитнес проекта и единственное, что они могли делать вместе это ходить в зал. А в сегодняшнем случае просто созвониться.

— Привет, детка! — раздался оживленный голос на той стороне мобильника.

— Привет, как ты поживаешь?

— Все замечательно. Запуск уже на следующей недели, представляешь? я так волнуюсь. Как ты сама?

Хотелось рассказать всю ситуацию, всё, что сейчас было на душе, как было тяжело все эти дни, попросить совета в конце концов. Все ли она правильно делает? Вроде все обошлось и сейчас идёт своим чередом, но напряжение осталось. Как чертова привычка. Ещё хотелось поддержать подругу, но сил не было абсолютно никаких. Она, вероятно, ужасная подруга. Так и есть.Понимая, что ее молчание затянулось, она выдала избитую фразу:

— Все хорошо, спасибо. Я уверена, что все пройдёт хорошо, могу чем-то помочь тебе? Мне так стыдно, что я даже нормально поддержать тебя не могу.

— Детка, все в порядке. Кстати, ты все ещё не выложила фото с концерта, — как бы невзначай напомнила Кинг.

— А? Фотки? — почесав затылок, Ребекка вспомнила про свою разбитую камеру. — Просто неделя была тяжёлая, я обязательно тебе скину.

— Точно, твой проект. Может встретимся с тобой и отметим это?

«Пару часов прогулки не повредят, я смогу немного ее подбодрить» — мысленно подтвердила Андерсон.

— Да, можно. Мне многое нужно тебе рассказать. Возможно завтра или на следующих выходных.

— Хорошо, тогда буду ждать, спишемся, — она издала характерный для поцелуя чмок.

— Да, до встречи.

Тяжело жить «двойной» жизнью, когда приходится обманывать своих близких. Им нужна была правдоподобная история знакомства, которую они втроём будут рассказывать остальным. Сложность была только в том, что почти все знакомые Ребекки знали друг друга. Может и не были знакомы лично, но заочно точно. Над этим вопросом стоило подумать. Но позже. В конце концов у Ребекки выходной. Заслуженный. Двукратный. И раз уж выдалось время можно обработать эти несчастные фотографии. На фоне приятный голос диктора, который объяснял причины глобального потепления, вперемешку с шумом кулера ноутбука. Ноутбук семнадцатого года, уже тяжело вытягивает последнюю версию фотошопа, заставляя Ребекку ждать чуть больше положенного. Ретушь, коррекция цвета, подбор фильтров — всем этим. Кто-то скажет, что это самое скучное в работе фотографа, но ей нравилось. Андерсон съела собаку на концертных съемках, ведь начинала со студенчества, составляя компанию Хлое и Мэтту. Некоторые из фотографий, музыканты выставляли на свои официальные сайты. Гордость тогда переполняла девушку. Она могла бы стать хорошим фотографом. Все бы ничего, если бы не «бы». «Фотограф — это несерьёзно» — эту фразу она слышала каждый раз, когда вместо учебника химии брала в руки фотоаппарат. Она должна была быть полезна людям. «Своими фотографиями ты не спасёшь ничью жизнь. Твои фотографии никому не помогут». Слова отца до сих пор мелькали голове. И не важно, что этими фотографиями она бы спасла свою душу. Но этого слишком мало.

Близился вечер, пока Микаса была в душе, Ребекка решила проведать Леви. Стараясь быть, как можно тише девушка шмыгнула в комнату. Мужчина не спал уже где-то два часа, штудируя книгу взятую из библиотеки. Глаза не фокусировались, мысли были заняты совсем другим, поэтому каждую строчку приходилось перечитывать по несколько раз. Леви даже слегка выдохнул, когда услышал щелчок дверной ручки. Эта тишина, как не странно, давила на него. Может это последствия болезни, поэтому ему как-никогда хочется разговаривать. А может и просто слушать. И не важно что, главное не оставаться в этой гнетущей тишине.

— Как самочувствие? — Ребекка аккуратно присела на край кровати, отвлекая Леви от чтения.

— Не так паршиво, как утром. Но голова с горлом всё ещё болит.

— Тебе нужно поесть, я сделала суп, могу принести сюда.

— Послушай, я не инвалид и в состоянии дойти до кухни.

— Хорошо-хорошо, как скажешь. Разрешишь? — Ребекка потянула руку к его лицу, чтобы снова не переступать границы дозволенного.

— Будто тебе нужно мое разрешение, — он хмыкнул.

Сейчас ее ладонь уже не была такой холодной. А может это у него жар спал. Так и есть. Но лучше от этого не становилось, аппетита все ещё не было, как и сил. Леви задумался, что если вместе с его реинкарнацией исчезла и сила Аккерманов. Поэтому обычный ливень подкосил его здоровье. Колено только недавно стало заживать. Теперь он обычный человек. Нет больше сильнейшего воина, есть только Леви и его обыкновенная фамилия.