Часть XII (1/2)

— Это было отвратительно. Слушать их и не иметь возможности даже слова сказать. Более того… мне так хотелось дать в рожу этому самодовольному ублюдку…

— Это политика, Джейс. Мы с тобой ученые, для больших исследований требуются большие деньги. А большие деньги водятся как раз у политиков. И, к моему огромному сожалению, даже Силко — политик. Хотя, его скорее стоило бы назвать Королем Зауна. Но политику это не отменяет. Просто он честнее. И он не улыбается в лицо, чтобы потом всадить нож в спину.

— Да, такой как Силко скорее сразу вспорет тебе горло — лицом к лицу, глаза в глаза.

— Может даже еще и объяснит за что именно.

Виктор издает короткий смешок, а потом сцеживает в кулак зевок. И тут же утыкается обратно в бок Джейса, словно собирается продолжить спать дальше.

— Сильно устал?

В отличие от Виктора, Таллис полон сил и энергии. Да что там — он готов горы свернуть, если партнер об этом попросит. Но Джейс Таллис — здоровый молодой мужчина, привыкший к физическим нагрузкам, а Виктора назвать здоровым сможет только слепой. И, если самого Джейса прошедшая ночь наполнила энтузиазмом, то Виктор казался сонным, вялым и готовым впасть в спячку.

Таллис с огромным удовольствием позволил бы ему это сделать, но условия, в которых они оба оказались, вынуждали их действовать.

— Не спи. Надо встать, взбодриться и решить, что нам делать дальше.

Пальцы Джейса зарылись в волосы Виктора. Тот лежал на чужом локте, отчего рука Джейса уже потеряла всякую чувствительность, но сам Таллис с удовольствием отдал бы пару пальцев насовсем, ради того чтобы Виктор делал так и впредь.

— Не хочу ничего делать. Я же имею право хотя бы не хотеть?

Однако они оба знают — это все пустые протесты и Виктор, с тихим стоном садится в постели. Плед с его тела сползает, открывая испещренную метками кожу.

Две эмоции — самодовольство и вину, вот что Джейс испытывает при виде этого сладкого «безобразия». Свидетельство их близости и того, что граница пройдена.

[осталось не позволить Виктору ни одной попытки удрать]

— Можно мне тебя одеть?

От темноты, появившейся в голосе Джейса, кожа Виктора покрывается мурашками. И Джейс это видит. А Виктор видит, что его «бывший друг» готов повторить их ночные приключения. Уже более осознанно, конечно же.

Но его тело не вынесет такого издевательства, даже если внизу живота все стягивает приятным теплым узлом.

— Только одеть. Не приставать.

Прозвучало как приказ и теперь уже по коже Джейса пробежали мурашки, но он согласно кивнул, соглашаясь. От подобного послушания «лица Прогресса», звезды Пилтоверской академии Техномагии и просто восхитительного молодого мужчины, — мечты сотен девчонок и женщин, — у Виктора закружилась голова.

Им нельзя больше тратить время. Нельзя-нельзя-нельзя.

Да, Виктор, говори себе это почаще. Особенно, когда смотришь на то, как Джейс выбирается голым из постели и, передав тебе ребенка на руки, отправляется добывать одежду из шкафа.

А Чудо тут же не замедляет проявить интерес к физиологическим реакциям тела родителей. И от ее немого заинтересованного вопроса, отправленного Виктору телепатически, тот судорожно краснеет, прижимая малышку к груди.

Такая маленькая. Такая хрупкая. Ее биологическая мать тоже была такой крохой когда-то? Наверное. Но этот вопрос надо будет задать уже Синджеду.

Коварный ублюдок выбрал самый верный способ, чтобы вынудить своего ученика остаться в Пилтовере. И, честно говоря, Виктор не чувствовал из-за этого даже малейшей досады. По меркам Зауна, Синджед вел себя почти по-рыцарски. Мог ведь посадить на наркотики, мог приковать цепью в подвале, мог стереть память, мог подправить его личность, мог… да сколько угодно мог найти способов привязать Виктора к себе. Но не стал.

Почувствовав хаос из быстрых мыслей в голове родителя, Чудо тут же встала на задние лапки, упершись передними в чужую грудь и пытаясь заглянуть в глаза Виктору.

— Извини. Мои мысли часто напоминают неспокойный рой.

Протянув кончик пальца малышке, Виктор не мог не улыбнуться, когда она ухватилась за него и, сжав передними лапками, потерлась щекой об его мозоли.

— Может тогда просто будешь озвучивать вслух остальные? Чтобы я, например, не думал как раньше, будто не интересен тебе.

Бесшумно вернувшись к постели, Джейс бросил поверх покрывал ворох вещей.

— Честно, мне казалось что ты античная статуя или дивное существо из мифов. У меня просто язык не поворачивался сказать при тебе что-либо лишнее, не говоря уж об озвучивании вслух своих чувств.

Нет, Джейс совсем не пытается выставить Виктора виноватым. А вот смутить… снова увидеть этот яркий, лихорадочный румянец…

— В данный момент, мне кажется, будто ты бы занялся со мной сексом прямо там бы, где выяснил, что твои чувства взаимны.

Виктор отворачивается и смотрит в сторону. У него пламенеют не только скулы, но еще и уши — Джейс видит, как те полыхают из-под растрепанных, спутанных волос.

— Пожалуйста… надень штаны, я тебя умоляю.

Голос Виктора сейчас напоминает раздраженное тихое шипение, но Джейс не ощущает в том настоящей злости, а Чудо так и вовсе. К слову о Чуде — та заинтересованно поворачивает голову на весьма впечатляющий угол и, в отличие от Виктора, с каким-то исследовательским интересом смотрит на то, что ее второй родитель совсем не одет… а так же полувозбужден.

Этот откровенный детский интерес, вынуждает Таллиса сцапать ту часть одежды, которую он принес для себя.

Малышка очень мила и так же непосредственна… и ей ничего не стоит попробовать на зуб столь… выдающуюся часть тела Джейса, точно так же как она уже прикусила ему все пальцы на руках по очереди, пробуя на прочность мозоли.

— Извини, придется использовать твою одежду. Моя… несколько убита.

[разорвана в клочья ночной метаморфозой, если быть предельно честным]