Глава 11. Ожидание несчастья — худшее несчастье, чем само несчастье (1/2)
Волдеморт всегда внимательно относился к знакам судьбы, предзнаменованиям и пророчествам, а потому не мог проигнорировать разбитое Грейнджер зеркало: несмотря на то, что это ее зеркало, его душа на тот момент находилась внутри. Можно было не рассчитывать, что Грейнджер соберет осколки в плотный мешок и выбросит, как следует поступать, чтобы смягчить проклятие, — она дала понять, что к приметам и предсказаниям относится в лучшем случае снисходительно. Единственное, на что мог надеяться Волдеморт, — несчастья не будут преследовать его семь лет.
Все началось с заседания. Сукин сын Альфард Блэк решил, что нужно сделать новый ход прямо там, а, следовательно, их противостояние из личного перевел в общественное. Семья поддержала его выбор, но не в последнюю очередь потому, что у Блэков было принято демонстрировать единство; плюс сыграл свою роль эффект неожиданности. И Альфард, и Волдеморт прекрасно понимали, что это разовая акция. И в будущем ни Орион, ни Сигнус, ни тем более женщины без объективных причин поддерживать эксцентричные решения Альфарда не станут.
Но Волдеморту и этого раза хватило, чтобы выйти из себя. Поначалу управляемый гнев постепенно перерос в неконтролируемую ярость, и, как только они покинули заседание и оказались в прихожей Блэков на площади Гриммо, разразился скандал.
— Так дела не делаются, — прорычал Волдеморт, стоило ему шагнуть из камина. — Что это, черт возьми, было, Орион?! — к концу реплики он уже, не стесняясь, кричал.
Венка на виске пульсировала, сердце бешено колотилось, и Волдеморт с трудом себя сдерживал, чтобы не проклясть все семейство. В большую ярость его приводили растерянность и вина на лице Ориона.
— Альфард принял такое решение, — произнес он, вжав голову в плечи, — мы не…
— Не могли пойти против семьи, — скривившись, перебил Волдеморт. — Вас, блять, численно больше, Орион! Ты… вы все понимаете, что это значит?
— Послушай… — робко подала голос Вальбурга, но он снова перебил:
— Вы пострадаете от такого решения не меньше, — произнес мстительно. — Все конфликты, которые у вас там в Годриковой впадине регулярно случаются, теперь просто так не замнешь! И вы, и я, и Малфои, — все мы… Черт, вы понимаете, что подставили своим решением и Малфоя?
Все это значило, что после скорой смерти Септимуса, Абраксасу достанется проблемное наследство.
Гнев стал закипать в Волдеморте с новой силой. Руки мелко подрагивали от напряжения, а желание отыскать Альфарда Блэка раньше Сигнуса, чтобы снять ему голову, как его идиотской полуптице, едва удавалось сдерживать.
— Мы потеряем чертовски много денег, — протянул Волдеморт. — Ты, ты, и ты, — он поочередно показал на Ориона, Вальбургу и Друэллу, — вы все, блять, разрушили своими руками то, что так долго строили. Как ощущения? — издевательски протянул он.
Упал в хозяйское кресло, стоящее в углу прихожей, и достал из внутреннего кармана сливовой мантии железную коробочку. Лениво взмахнул палочкой. Из футляра выплыл тончайший лист пергамента, горстка волшебного табака с примесью абиссинской смоковницы и любистка, и фильтр. Бумага плотно обернула растянувшийся в воздухе ароматный табак, а после готовая сигарета подплыла к Волдеморту, который тут же обхватил фильтр губами. Прикрыв веки, сделал первую затяжку и почувствовал, как никотин рассеивается по организму. Кровь будто похолодела на пару градусов, а конечности мигом потяжелели; гнев все также ощущался, но его словно отгородили стеной.
— Марволо, мы компенсируем убытки, — произнесла Друэлла, вздохнув и проходя к софе.
Волдеморт презрительно хмыкнул. Он, конечно, не был против заиметь Блэков в должниках, и его совершенно не мучила совесть, что эти Блэки будут отдуваться за решение одного, но куда более желанным являлось, чтобы никто его планов впредь не нарушал.
Он сцепил зубы, опасаясь, что не выдержит и проклянет их всех. Пальцы, обхватывающие сигарету, мелко подрагивали.
Время утекало, а Сигнус и Альфард все не появлялись.
Орион и Друэлла пили, Вальбурга сидела в соседнем с Волдемортом кресле с задумчиво хмурым лицом и курила.
— Я хочу, чтобы вы связались со мной, когда разберетесь со своими семейными делами, — отрезал Волдеморт, поднимаясь.
— Конечно, — тут же отозвалась Вальбурга. Встала, чтобы проводить гостя к камину. — Еще нужно кое-что обдумать, но, мне кажется, у меня есть хорошая идея, как нам не потерять прибыль, а, возможно, еще и преумножить ее. Может быть, когда-нибудь мы поблагодарим Альфарда за эту выходку…
Волдеморт подумал о том, что он Альфарда скорее убьет, если подобное случится еще хоть раз.
— Всего доброго, — холодно перебил он. — Свяжись с Антонином, если захочешь обсудить свою идею на неделе.
Вальбурга поджала губы и кивнула, наблюдая, как Волдеморт растворяется в зеленом пламени камина.
-</p>
Впервые за долгое время он растерялся. Волдеморт неверяще смотрел на мявшегося перед ним Долохова.
— Я хочу видеть его, — хрипло произнес Темный Лорд.
Антонин кивнул и вышел из комнаты, чтобы через десять минут вернуться с юношей, которого буквально удерживал за шиворот.
— Милорд! — простонал тот, падая на колени, отчего Долохову пришлось парня отпустить.
— Я хочу видеть, что произошло, — холодно проговорил Волдеморт, выходя из-за стола.
Парень поднял лицо, искаженное горем, и активно закивал.
— Да, конечно! Сейчас.
Он потянулся к палочке, собираясь поделиться воспоминаниями, но Волдеморт, зная, как легко их подделать, остановил парня.
— Ты не понял, — поморщившись, произнес он, — я хочу взглянуть сам, — сел на корточки, схватил чужой подборок и заставил посмотреть на себя. Поднял палочку и приставил ее к виску юноши, удовлетворенно подмечая, что ни капли страха не промелькнуло в его глазах. — Легилименс!
Волдеморт провалился в чужое воспоминание. Из-за того, что события произошли всего пару часов назад, картинка была такой яркой, словно все происходит прямо сейчас.
Несколько магов в плотно закрывающих лица масках ворвались в бар, сразу же обезоруживая протирающего бокалы Скабиора — палочка просто выскользнула из его кармана. Один из волшебников остался внизу, другие отправились наверх, в жилые помещения. Скабиор услышал звуки борьбы и дернулся, завидев зеленые вспышки, но охранник преградил дорогу.
Через пару минут нападающие спустились.
Охраняющий посмотрел на Скабиора, и тот нервно сглотнул, опасаясь, что сейчас разделит участь товарищей. Но вместо этого волшебник перевел взгляд в точку над плечом Скабиора, аккурат к глазам призрачного Волдеморта, и произнес:
— Так будет с каждым, кого ты подошлешь сюда.
Волдеморт покинул воспоминание. Он махнул Антонину, чтобы тот вывел растерянного и дезориентированного Скабиора из кабинета.
Слова предназначались конкретно ему. Тот, кто говорил, заранее знал, где именно будет находиться Волдеморт, когда увидит воспоминание, и явно не рассчитывал на просмотр в омуте памяти.
Немногие волшебники знали, кто контролирует егерей и прочую шушеру, еще меньшему количеству было известно, что Волдеморт владеет легилименцией. Откровенно говоря, даже навскидку на ум не приходило много имен тех, кто мог связать Волдеморта и Лютный.
— Сука! — разозлившись, рявкнул Волдеморт. Схватил одиноко стоящий на столе стакан и швырнул его в стену. — Сука!
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Долохов, выражение лица которого было ненатурально невозмутимым.
— Он и правда оставил послание именно для тебя?
— Да, — лаконично ответил Волдеморт. — Сказал: «Так будет с каждым, кого ты подошлешь сюда».
Долохов поджал губы. Взмахнул волшебной палочкой, заставляя осколки, рассыпанные по полу, испариться.
— Нужные имена у нас уже есть, обстановка тоже частично известна. Дальше мы можем действовать и без егерей…
— Блять, не превращайся в Макнейра, который срать хотел на кого-то кроме себя! — прорычал Волдеморт на английском, ткнув пальцем Долохову в грудь. — Это были наши люди, наши, Антонин! Мы несем за них ответственность! Даже если они заслужили смерть, то только от моей руки!
Антонин поджал губы и кивнул, видимо, справедливо рассудив, что спорить с Волдемортом в таком состоянии — себе дороже.
Пламя в камине внезапно вспыхнуло зеленым, заставляя Волдеморта нахмуриться, — он не ждал гостей.
— Милорд? — послышался бодрый, но неуместно веселый голос Розье. — У меня для вас хорошие новости. Откроете камин?
Волдеморт сцепил зубы и нехотя взмахнул палочкой.
***</p>
До понедельника Гермиона дышала относительно спокойно: ни пристыженный Дамблдор, ни отвергнутый Волдеморт не трогали ее, не преследовали и не пытались поговорить.
В пятницу Гермиона провела последнюю отработку с Беллатрисой и Нобби, субботу посвятила Чарльзу Поттеру, который коротко объяснил, как именно проходят судебные заседания и что от Гермионы требуется. Воскресенье Грейнджер хотела провести с Альфардом — единственным мужчиной, кажется, который никаких видов на нее не имел, что было, безусловно, приятно. С другой стороны, поскольку в романтическом плане Альфард Гермионой не интересовался, то и к частым встречам не стремился.
Благо, Блэков было много, и, раз не вышло провести время с одним, то всегда можно попытать удачу с другими. На ее предложение откликнулись Вальбурга и Друэлла, так что встреча в итоге носила кокетливо-деловой характер: сначала обсудили доходы с теплиц Дагворт-Грейнджера, а затем перемыли косточки всей элите магической Британии. Грейнджер не была падкой на сплетни, но волей-неволей проникалась — не в последнюю очередь потому, что благодаря таким вот разговорам можно получить действительно важную информацию и когда-нибудь ее использовать.
Плюс это неплохо разгружало забитую мыслями и переживаниями голову.
Вальбурга и Друэлла, словно что-то чувствуя, ни разу за весь вечер не упомянули имени Волдеморта, и Грейнджер была им искренне благодарна за эту проницательность.
Гермиона поняла, что находилась в дичайшем напряжении уже долгое время, после того, как заметив очередное письмо от Гарри, даже не удивилась. Оно почти ее не тронуло. Почти, потому что Грейнджер вывела неприятную закономерность: письма Гарри всегда предвещали что-то плохое. Или же появлялись уже постфактум после случившегося дерьма. А так как на этот раз письмо обнаружилось утром понедельника после периода относительно спокойных дней, Гермиона поняла: беде быть.
И событие не заставило себя долго ждать.
Она не заподозрила неладное, когда обнаружила, что Дамблдора и Макгонагалл нет на местах. Однако, не найдя знакомую темную макушку за столом гриффиндора — наблюдать за Нобби уже вошло в привычку — Гермиона напряглась. Отсутствие всех троих едва ли можно было считать совпадением.
— Где Альбус и Минерва? — решив зайти издалека, поинтересовалась у Вилкост, которая с совершенно невозмутимым лицом накладывала джем из крыжовника на тарелку с глазуньей и беконом.
— В кабинете директора, кажется, — ответила Галатея и раздавила желток, который тут же растекся по всей плоскости: процесс диффузии между яйцом и джемом запустился мгновенно. — Завершают формальности по опекунству над Нобби Личем.
Гермиона отстраненно кивнула несколько раз, наблюдая, как в тарелке коллеги смешиваются красный и желтый, и поморщилась. Невольно подумалось, всегда ли Вилкост была такой, или презрение к гастрономическому благоразумию появилось с возрастом… Грейнджер притянула чашку кофе, а смысл сказанного, наконец, достиг мозга.