Фродо Бэггинс, ты несёшь великое Зло... (1/2)

Лишь маленькое колечко дыма, выпорхнувшее из старенькой курительной трубки, выточенной из грушевого дерева, подтверждало, что посетитель, прятавший лицо под глубоким капюшоном, не спит. Ещё одно колечко, медленно расплываясь, растаяло в свете почти догоревшей свечи, и посетитель на время расстался с трубкой, чтобы сделать глоток из стоящей на вытертом сотнями локтей столе глиняной кружки. Под капюшоном плаща не было видно его лица, только давно небритый подбородок да впалые щеки. Короткая усмешка порой касалась его губ, когда он слышал взрывы смеха отдыхающих сельчан. Посетитель сидел за отдалённым столиком в углу так, чтобы видеть, что происходит за единственным окном, и следить за происходящим в зале.

В такую гадкую погоду, как поздний декабрьский дождь, желающих пропустить по кружечке горячительного было много, так что можно было допустить, что мужчина сидит здесь давно, раз занял столь «лакомое» место. На жителя деревушки он не был похож, здесь знали всех своих, скорее, наоборот — оказался тут впервые либо бывал нечасто.

Сделав ещё один глоток и выпустив очередное кольцо дыма, посетитель поплотнее закутался в плащ и, судя по всему, задремал. За столиком у камина разгорелся обычный деревенский спор, ещё и две кумушки зашли обогреться, тут же становясь центром внимания, так что никто и не заметил, когда капюшон чуть заметно приподнялся.

— На удачу, будем надеяться, — в таверну вошла четверка продрогших хоббитов, один из которых сразу заметил освободившийся столик у камина. — Садитесь, а я попрошу нам горячего попить и поесть.

Хоббиты гуськом добрались до вожделенного тепла и расселись за столом. Они не только вели себя очень тихо, действительно походя на замёрзших мышек, едва выглядывающие над поверхностью столешницы с высоких для них лавок, мокрые и настороженные, они посматривали по сторонам.

Вскоре их приятель вернулся с пустыми руками, но довольный, значит, еду и горячее питье просто придётся немного подождать. Четверка устало притихла, пока им не принесли по кружке и корзинку с хлебом. Горячее, как водится в таких местах, приходилось ждать.

Разомлев от тепла и вполне приличного вина, хоббиты немного расслабились. Один из них даже осмелел и переместился к камину, настолько продрог. «Малыша», как добродушно засмеялись оттуда, принялись опекать привычным способом для таких мест — наливая и приглашая выпить за знакомство.

— Он смотрит на нас, — чуть повернул голову самый пухлый из компании.

— Разве он не спит? — третий, что сидел напротив, непосредственно обернулся, за что удостоился шипящего шёпота, и его одёрнули обратно.

— Он смотрит на нас с тех пор, как мы вошли, — повторил крепыш, бросая настороженные взгляды исподлобья, будто уже не привлёк внимание благодаря неосторожности их друга, хотя ещё мгновением раньше их не заметил бы разве что слепой.

Их третий друг, кудрявый хоббит молчал, словно ушёл в себя, крутя в руках какой-то предмет. Со стороны камина всё громче был слышен смех их четвёртого приятеля.

— Фродо Бэггинс. Конечно же, я его знаю! Вон он! Он мой двоюродный брат по линии матери и троюродный по линии отца…

Словоохотливость приятеля была прервана, когда названный Фродо хоббит бросился на родственника, но поскользнулся и упал. То, что он крутил в руках, оказалось кольцом — взлетев, оно опустилось точно на палец хоббита. И тот исчез, словно бы растворился в воздухе.

Посетители, с которыми беседовал его друг, охнули и замолчали, некоторые даже отшатнулись. Послышалось «колдовство…». Тут же задрожало пламя на всех свечах, хотя кружки на столах не пошевелись, как бывало, если за окнами проезжала тяжёлая повозка или группа всадников.

Группа всадников…

Не успел Фродо снять кольцо, с трудом выплыв из вязких теней окутывающего его голоса, как его схватили за шкирку и потащили по лестнице наверх, туда, где располагались комнаты.

— Смело, но глупо, — бросил человек в капюшоне, заметив ворвавшихся следом остальных троих хоббитов, вооружённых подсвечниками и столовой вилкой. — Вы и без того слишком заметны.

— Кто вы? — голос Фродо предательски дрогнул.

— Боишься меня? — сильные руки откинули капюшон.

Мужчина был на вид средних для людей лет сорока, со спутанными волосами и в тёмной, наглухо застёгнутой одежде, под которой могло быть скрыто много чего опасного. Напрашивался лишь один ответ, который Фродо едва смог озвучить:

— Да.

— Видимо — недостаточно, — мужчина вздохнул, несколько раздражённо обошёл комнату, гася свечи, и встал так, чтобы видеть в окно улицу. — Вы не безделушку несёте.

— Я ничего не несу!.. — вскинулся Фродо, но замолчал под пригвоздившим его взглядом серых глаз.

— Я знаю, кто преследует вас. Оставайтесь и сразитесь этим, — кивнул он на подсвечник в руках крепыша, — с ними. Или рискните и доверьтесь мне. В этом случае, по крайней мере, вам не известен исход нашей встречи.

Хоббиты, не двигаясь с мест, переглянулись, и по знаку Фродо опустили «оружие».

— Это Сэм, — кивнул Фродо на толстячка. — Мерри и Пиппин, — представил двух остальных.

— Зовите меня Странник, — склонил голову мужчина и нахмурился. — Пожалуй, нам пора…

Он бросился к двери, и Фродо махнул приятелям рукой, решив всё же довериться незнакомцу. Если суждено погибнуть, то какая разница — от чьей руки? А тот, несмотря на мрачный вид, угрозой не ощущался.

То, что было потом, Фродо посчитал самым кошмарным из своих снов. И не проснуться… Всё закрутилось так, что потом он помнил лишь бесконечное бегство и вспышками: ранение, золотоволосый воин на белом коне, чёрные преследователи на чёрных конях. А потом он потерял сознание.

***</p>

— Ты вовремя.

Элладан поймал брошенные ему в руки поводья и зашептал в ещё дергающееся после бешеной скачки острое ухо.

— Мы мчались всю ночь, не остановившись ни на миг.

— Ты рисковал, — нахмурился Элладан. — Элрохир будет не в восторге.

— Я справлюсь. — Леголас позволил себе улыбнуться и вновь посерьёзнел. — Мы не ошиблись. Всё снова закрутилось. Голлум сбежал.

Элладан нахмурился.

Мальчишка-адан, внук или правнук кого-то из тех, кого Обитель приютила восемьдесят лет назад, увел почистить и покормить Арода, а Элрондион увлек Леголаса за локоть в сторону дома.

Около двух недель назад участились набеги морэдайн на окрестные поселения. За прошедшие десятилетия те время от времени вылезали из своих нор, но не так открыто и часто. Вспомнив, с чего всё началось тогда, в Имладрисе предположили, что мирная пауза, которую они сполна использовали на подготовку, заканчивается. Леголас как раз гостил в Лихолесье, и с ним «связались», попросив предупредить отца.

— Это не совпадение, — обернулся Элладан, едва супруг брата отпил немного тёплого вина с пряностями. Ночь зимой в горах — не шутка даже для эльды.

— Было нападение из Дол-Гулдур, — кивнул Леголас. — Едва я ворвался в кабинет, встревожив отца и Ферена, протрубил рог. Птица принесла весть о нападении на пограничную заставу. Морготовых тварей было столько, что отряд направил самую быструю птицу. Нападение-то мы отразили, но в суматохе кто-то не уследил за деревом, на котором Голлум сидел.

— Не совпадение, — мотнул головой Элладан.

— Ты сказал, я вовремя… — нахмурился теперь и Леголас, вспомнив, как его встретил альфа.

— Глорфиндел вчера привёз отравленного моргульской стрелой хоббита, — вновь потянув за собой синду, рассказывал на ходу Элладан. — Арагорн наткнулся на него и трёх его приятелей в «Гарцующей пони». Они едва ушли от назгулов.

— Арагорн здесь? — замер как вкопанный Леголас, так что Элладан, продолжавший держать его руку, споткнулся. Хрупкий омега был способен удержать и коня. И вряд ли его в этом случае сдвинет какая-то сила, кроме укоризны во взгляде его альфы.

— То есть новость о назгулах уже не кажется тебе чем-то особенным? — обернулся Элрондион. — Да, твой малыш вернулся из очередного «загула». Бродяжник… Как дитя, право слово.

— Зачем назгулам преследовать какого-то хоббита… — Леголас не недоумевал, а рассуждал, чувствуя, что всё вновь связано, как уже случалось в прошлую стычку с Тьмой.