А годы летят... (1/2)
С того вечера багряные листья опадали в Лихолесье восемьдесят раз.
***</p>
Келторн провел в Лихолесье остаток осени и всю зиму. Он словно вернулся в далёкое детство, катаясь вместе с маленькими эльфятами на санках с горок и строя подсмотренные у детишек-эдайн округлые фигуры из снега, отчего-то называемые «баба», хотя ни одной аданет, так щедро одаренной телесно, ему видеть не приходилось. Только вместо носа-морковки у лихолесских снеговиков были шишки. А когда озеро совсем замёрзло, Келторн припомнил уроки Гаэрлана и приноровился из старых обломков мечей делать лезвия для коньков. И вместе с немногочисленными эльфятами и молодыми эльдар они катались, смеясь и падая, поднимались и вновь падали в сверкающий скрипучий снег. Постепенно к ним стали присоединяться и более взрослые. А когда на льду увидели величаво рассекающего Владыку, пришлось повесить расписание, чтобы уберечь нервы «старенького daerado» от посягательств прекрасных эллет.
Daerado Трандуилу Келторн охотно помогал, со всей ответственностью вникая в государственные дела. Он понимал, что должен быть готов в любой момент принять управление в свои руки, если случится нежелательное, но, увы, ещё возможное. Саурон был изгнан из Дол-Гулдур, но над крепостью было всё так же темно. Ничего не закончилось. Это была лишь передышка, взятая Светом и Тьмой для укрепления сил.
Вернувшись в Имладрис, Келторн как-то откликнулся на просьбу Эрестора отнести в библиотеку книги для переплета и передать их там новой эллет-помощнице. Когда та обернулась на зов, Келторн чуть не уронил увесистую стопку себе под ноги. Помощницей оказалась та самая пленная эллет, с которой он познакомился перед самым побегом из Гундабада и которую унёс на своей спине Ярл. В суете боя и после него Келторну некогда было искать её, он лишь надеялся, что если Ярл вернулся к хозяину, значит, и с девушкой всё хорошо. С Адрие, так звали девушку, они сначала стали добрыми друзьями. Адрие рассказала, что пришла в себя в палате, куда, по словам лекаря, её привез патруль, обнаружив в лесу лежавшей у копыт охранявшего её коня.
Постепенно Келторн стал чувствовать, что fea его особенно поёт рядом с этой эллет. Та многое пережила, но Келторн был готов ждать, сколько понадобится. Для эльдар и «век не срок», как говаривал любимый daerado.
Сам Келторн просто жил. Пока есть время, слушал пение птиц по весне; кормил подругу любимой спелой летней ягодой; лежал на трогательно угловатых коленках, пока маленькие пальчики плели для него осенний венок из золотых, красных, оранжевых листьев; слушал тёмными зимними вечерами в гостиной под треск камина завывающий за окном ветер и мечтал о весеннем пении птиц. Между Имладрисом, Лотлориэном и Лихолесьем Келторн ездил круглый год.
***</p>+++
Сознательно разрывался между Лихолесьем и Имладрисом и Леголас. В отчем доме он тренировал воинов на пару с Ференом, в Ривенделле — с Глорфинделом. Лорд каждый раз предвкушающе потирал руки перед очередным экзаменом и не жалел изысканных эпитетов по результатам. Когда те становились менее витиеватыми, Леголас усложнял тренировки.
Несколько раз Леголас навещал в Лориэне Бараиона. О чем они говорили, уходя бродить, не спрашивал даже Орофин. Другие тоже не рисковали, заткнувшись ещё раньше, когда спустя лет пять после свадьбы кто-то из советников спросил, когда же ждать малышей. Тут даже Бараион заслушался, а Леголас во время ближайшего приезда тщательно записал все обороты. За цитирование с листа в присутствии ребенка был выпущен мужем из постели лишь полторы недели спустя.
Арагорн вообще-то спал тогда, всё так же засыпая, лишь когда Леголас был рядом. Когда малыш вырос в красавца юношу, они остались добрыми друзьями, хотя разным наукам и умениям наследника Гондора учили все жители Имладриса. Арагорну рассказали про его отца, показали могилу и оставшиеся реликвии. Дольше всего он смотрел на обломки Нарсила.