А поутру они проснулись… (1/2)

Элрохир проснулся, укутанный в тёплый плащ Леголаса, и сразу всё понял. Из-за рыка альфы проснулся разом весь лагерь, сразу и не поняв ничего. Один из дремавших у костра воинов от неожиданности даже опрокинул котелок с остатками заваренных трав. Казалось, что тлеющие угольки сердито зашипели, почти, как Элрохир. Настолько гневно и встревоженно, что Элладан, не глядя, перескочил мокрое кострище, вылетел на брата из-за шатра и едва увернулся от встретившего лбом дерево Глорфиндела.

— А где?.. — не удержался тот, начиная догадываться.

— Вот именно! — сердито рявкнул Элрохир, оглядываясь так, что его взгляд, казалось, ослеплял, отражаясь от брони воинов и снаряжения. Альфу била крупная дрожь, он с силой впечатал кулак в ствол дуба и раздражённо отряхнулся от забарабанивших по плечам и макушке желудям.

— Будем пытаться найти этому объяснение? — выпутывая дубовый лист из косы, поинтересовался лорд, в отличие от воинов даже не отодвинувшийся от взбешённого принца.

— Этому… — Элрохир подавился сравнением, не желая распалять себя и подумал: «Месяц потом из покоев не выпущу, так, чтобы потом ещё столько же ходил вперевалку, как уточка. Только бы вернулся, засранец»…

Элрохир сдулся как проткнутый рыбий пузырь и оперся спиной на дерево, у которого стоял. Глорфиндел подошёл, поднимая упавший при этом с его плеча плащ Леголаса и, помедлив, принюхался.

— Удивительно не то, что Леголас опоил тебя снотворной травой, чтобы занять твоё место и уйти вместо тебя, — Элладан тоже догадался, — а то, что мы не почувствовали обмана.

— Принц Леголас умеет закрываться, он вырос в Лесу, который уже много лет отравляет Тьма, и давно бы стал её жертвой, не научившись прятать ауру.

Элладан кивнул, соглашаясь с Глорфинделом, понимая, что сам допустил ошибку, не заподозрив неладное в слишком спокойном утреннем настроении Леголаса после тяжёлой ночи.

Элрохир молчал, давно зная об этой способности мужа. Ещё когда тот носил под сердцем Келторна, то бывал бледным и вялым, на все вопросы отвечая, что это нормально для носящего дитя омеги. И Элрохир, не зная тонкостей, верил, пока как-то Леголас не потерял сознание за ужином. Лекарь, не стесняясь, попенял принцу, как тот мог не заметить столь сильных болей у мужа? Особое дитя проявляло силу ещё в утробе отца и временами причиняло ему боль, но Леголас скрывал это именно за полезной, обретённой ещё в Лихолесье способностью. Не желал казаться слабым. После этого Элрохир от корки до корки изучил все книги о беременности омег и до самых родов пристально следил за мужем, взяв с Леголаса клятву, что тот никогда больше не будет так закрываться. «Обещаю не прятать всё, что касается меня», — улыбаясь, сказал он тогда. Элрохир нервно усмехнулся — и ведь не нарушил слово. Сейчас всё касалось их сына.

— Так это… — выдернул из раздумий виновато-расстроенный голос. Вызванный дозорный скосил глаза на затушенный костерок, должно быть, примеряясь, хватит ли там пепла на его пропащую голову, и, глубоко вдохнув, посмотрел в глаза своему принцу. — Aranen был одет в ваш плащ. Капюшон надвинут на голову, в темноте лица не разглядеть. Да и Торон слушался его.

Элрохир ударился затылком о ствол дерева, на который оперся, когда мир пошатнулся. Ещё бы Торон не слушался Леголаса! Вороной обожал супруга своего хозяина и признавал так же, как его самого.

— Не волнуйся, твоей вины здесь нет, — успокоил Элладан воина и отпустил его, вновь оборачиваясь к брату и Глорфинделу.

— Итак, — лорд сложил руки на груди, — догонять и возвращать его сейчас бессмысленно, думаю, он уже по ту сторону Эттернмурса.

— Только ненормальный и Леголас полезли бы преодолевать тёмные тропы горы в ночи, — согласился Элладан. — Ещё и закрылся аванире. Я не чувствую его.

— Это как раз логично в такой близости от Врага, — усмехнулся Глорфиндел, пожёвывая травинку. Смутные подозрения подсказывали, что это его завтрак.

— Нам остаётся поверить в то, что Леголас знает, что делает, — на тропинке появился Владыка Элронд и внимательно посмотрел на старшего сына. После чего подошёл и остановился между младшим и Глорфинделом. — Ферена я не дозвался, а Ар-Трандуилу не стал пока ничего «говорить». Сам он тоже пока не хотел общаться со мной.

— Они, должно быть уже на подходе к Одинокой горе, Таур на решающем этапе подготовки к предстоящим событиям, — пожал плечами лорд.

Договорившись, что Владыка будет прислушиваться, вдруг кто-то откроет осанвэ или Леголас сбросит аванире, а Элладан отслеживать, чтобы Тьма не учуяла Вилью, и в случае этого прикрыть отца силой Хранителя, разошлись, чтобы собираться в дальнейший путь. Их ждал нелёгкий переход через Туманные горы. Элрохир не успокоился, не перестал переживать за мужа, но принял его решение отправиться в страшное место, по отношению к которому у Леголаса были старые счёты и воспоминания.

Немногим больше, чем через час войско снялось с привала.

***</p>

— До него не дозваться.

Трандуил поднялся с колен после того как, не чинясь, опустился на покрытую хвоей землю, когда пришёл на сигнал дозорного к дереву через два от того, под которым дремал сам, и увидел на траве бесчувственного Ферена. Бледный синда-дозорный, должно быть, решил, что главнокомандующий ушёл в Чертоги, только вот с хозяином ошибся. Не Нуруфантур, а брат его — Повелитель грёз. Ферен крепко спал.

Трандуил вновь выпустил крылья силы во внешний мир, отгородившись от него, пока разбирался, кто же так подшутил над его главнокомандующим. Мир встретил его сиянием росы на листьях, утренней перекличкой птиц и радостью от того, что этот сильный эльда захотел пообщаться с ними. Трандуил посмотрел на спокойного Накилона и усмехнулся. В принципе, правильный подход, а то никаких нервов не наберёшься. Но пресечь подобное самоволие он будет обязан, иначе в следующий раз в чьём-то кубке может оказаться яд.

— Как думаешь, далеко этот, кхм… успел уйти? — укоризненно покачал головой Владыка.

— Все лошади здесь, значит, по ветвям пошёл, — вздохнул Накилон.

— Как минимум, он уже в Фрамсбурге, — согласился Трандуил. — Ферен проснется через час, и только ты способен смягчить последствия.

— Через три мы сможем выдвинуться, — уверенно ответил Накилон и, поклонившись Владыке, проскользнул мимо него, устраиваясь на земле у дерева и укладывая голову мужа себе на грудь.

Трандуил смешливо прищурился и направился к костерку, что едва потрескивал на противоположном конце поляны.

Встревожившиеся воины уже успокоились. Кто правил и без того острые мечи; кто рассеянно улыбался, позволив себе на короткие минутки дотянуться осанвэ до оставленных дома омег-супругов и детей. Одни готовили нехитрый походный завтрак из овощей и грибов, сваренных в больших котелках, другие чистили лошадей, вычёсывали из длинных грив мусор и мелкую живность, да выводили, давая немного побродить да пожевать умытую росой зелёную травку.

Пару раз, впрочем, не особо надеясь на ответ, Трандуил позвал осанвэ Элронда. Его войско как раз должно было переходить Туманные горы, где всем для безопасности лучше было закрыться аванире. Как и предполагалось, не получив ответа, Владыка подошёл к коню, щипавшему в стороне от других с куста ярко-оранжевые ягоды.

— Ты, как и твой хозяин, себе на уме, да, bain<span class="footnote" id="fn_32259443_0"></span>? — добродушно усмехнулся Трандуил.

Конь безмятежно, как на «голубом глазу» посмотрел сквозь густую челку, на миг перестал жевать, облизнул с губ оранжевый сок и вернулся к кусту.

— Меня, в общем-то, это даже немного позабавило, — вновь усмехнулся Владыка. — Ведь мы должны были догадаться. Если Бараион ничего не натворил, значит, маскирует свои проделки, сливаясь с окружающим миром, чтобы притупить нашу бдительность. По тому, как он вёл себя, начиная с дня гибели Араторна и похищения Келторна…

Трандуил мгновенно потемнел лицом, а конь вновь прервал завтрак, чтобы дружески ткнуться оранжевыми губами в щёку Короля. Трандуил благодарно потрепал крепкую шею, не обращая внимания на то, что его измазали ягодным соком.

— Он проявил завидное терпение. Но это его право, как моё — идти на орду Саурона и биться с его орками, чтобы Бараион смог вытащить моего внука и своего друга. Давай-ка мы сделаем вот что…

Трандуил поправил поводья, и, после мягкого шлепка его рукой конь послушно отошёл от дерева, кустом под которым лакомился.

— Скачи к своему хозяину.

Трандуил закрепил поводья так, чтобы они не мешали при скачке, а небольшую флягу с мируворэ спрятал в перемётную суму, притороченную к седлу, и обнял скакуна за шею, словно благословляя. Конь коротко заржал и сорвался с места, быстро скрывшись из вида за частоколом Леса. Верный скакун найдёт своего своенравного хозяина и будет рядом, не мешая, пока не понадобится.

Через обещанный час Лес понятливо притих, не став порицать потревоживший его многовековое величие и тишину гневный рык. Пообещав, что лучше поздно, чем никогда он возьмётся за воспитание отпрыска, Ферен рявкнул пару раз в осанвэ, разумеется, наглухо закрытое, так что сбудься его пожелание, и Гундабад бы пал, рассыпавшись в песок, но на аванире Бараиона, когда тот решался закрыть его, это не влияло. Такой силой и иные альфы не обладали, а уж наличие её у омеги вызывало растерянное непонимание даже у пробудившихся у озера эльдар.

Через три часа, как и было обещано, войско Лихолесья снялось с привала. Следуя легенде о преследовании сбежавших наугрим, в рассветной дымке несколько сотен вооруженных эльдар эффектно появились перед изумлёнными глазами сбежавших, спасаясь от огненного дракона, голодных эдайн бывшего Озёрного города. Наугрим оправдали ожидания, но в огненное безумие Трандуил вмешиваться не стал — неоправданный риск, да и что бы он смог сделать? Каждому написана своя судьба, вот и одетому в не первой свежести обноски адану — тоже.

Трандуил смотрел в расширяющиеся от изумления глаза и пытался понять, что за человек тот, кто убил дракона, стоит ли дальше скрываться или посвятить потомка Гириона в план.

Вопрос решился неожиданно.

— Ты никогда не опаздываешь и не приходишь слишком рано, — сдвинул брови Трандуил, в очередной раз входя внутрь походного, как положено установленного шатра.

— Именно тогда, когда должен, — трубка выпустила сизый дымок. — Когда. Приходит. Время.

***</p>

Время загустело в чёрном рассвете. Здесь всегда было темно, будто над крепостью висел постоянный плотный купол, но Келторн научился распознавать время суток. По утрам всегда приводили служанку из пленённых эдайн, чтобы убирала в комнате. Иногда скучающие от однообразия морэдайн в желании новых развлечений приказывали девушке привести в порядок не только «королевские» покои, но и самого «высокого» гостя. Келторну каждый раз требовалось немало усилий, чтобы выдержать чужие касания, понимая, что случится с несчастной девушкой в случае его неповиновения. Он-то выдержит.

Служанки каждый раз были разные, но всегда из эдайн, а сегодняшняя пробудила сердце, заставив его затрепетать. Келторн ещё с закрытыми глазами понял, что это эллет. Открыв глаза, он сел на кровати. После карцера голова не оценила его усилий, отреагировав сильным головокружением.