Глава 10 (2/2)

— Мне кажется, что в первые секунды ты вздрогнул при его появлении, — и это действительно так.

— Я думаю, это глаза у тебя дернулись и показали искаженную картинку.

— Нет-нет. У тебя точно рука дрогнула. Вот, даже сейчас трясет.

Осаму берет Накахару за плечо, поднимая конечность.

— Офигел? — нахмурился Чуя.

Дазай не слушает: он залипает на закрытые кисти. «Возможно, у этого парня свои скелеты в шкафу? — мысленно анализирует, — не приравнивай его к своим бинтам».

— Молчишь, значит. Ну-ну, — Чуя сбрасывает чужую руку и щипает бедолагу, дабы вывести из транса.

— Больно, — шипит Осаму, а Накахара по-садистски улыбается.

— Ты разве не мазохист?

— Терпеть не могу боль. Не выйдет из нас романтическая пара. — С наигранной горечью в голосе произнес Дазай.

— Ты, я вижу, уже меня в качестве своей пассии рассматриваешь, извращенец?

— Единственное, что я разглядел в тебе, так это твои несчастные сто шестьдесят, — говорит это, параллельно уворачиваясь от удара по плечу, — как младшеклассница какая-то.

Это, должно быть, достаточно фигачит по самооценке. Чуе наконец удается схватить наглеца за шею, тем самым притянув его на свой уровень.

— Но на лопатки тебя уложу все же я.

Это факт. Осаму знает: этот парень физически явно сильнее его самого.

— Я понял, — проигрышно поднимает руки вверх.

В молчании им сидеть долго не приходится. У Дазая воспроизводится ранее интересующий вопрос.

— Почему ты постоянно в них?

Накахара рассматривает руки, но сводит глаза к чашке, перебирая подходящие варианты для ответа. Глаза незаметно расширяются. В это время Осаму смотрит на собеседника, поднимая брови.

— Мне просто холодно.

— Да ну, серьезно?

— А ты на что рассчитывал?

— Думал, что ты скажешь что-нибудь более захватывающее, чем просто… — шатен делает комичный голос, — мне холодно.

— Ну, уж прости, что не придумал предысторию поинтересней.

— Я тебе не верю.

Осаму действительно не верит.

— Это уже не мои проблемы.

Чуя старается скрыть небольшую тряску рук. «Ей богу, так до тремора недалеко». Дазай делает вид, что не видит этого.

— Ну и пусть. Еще чашечку?

— Споить меня решил?

— Да. В этот раз добавлю снотворное и продам тебя за еще один мешок.

— Как мило. Я очнусь и найду тебя по запаху бинтов.

— Я подготовлюсь и построю форт от тебя, коротышка.

— Под землей прокопаю.

— Там будет особая оборона. Ко мне на территорию не войдешь, — отдает подлинную информацию Дазай.

— Залечу.

— Ух ты, на чем же?

— На крыльях любви, блять.

— Я не против, — получается с особым энтузиазмом.

— Передумал, — Накахара сбивает былой настрой своим заразительным зеванием.

— Давай чашку, мыть буду.

— Какой хозяюшка.

Чуя без вопросов передает предмет в чужие руки. Осаму справляется быстро и через минуту уже стоит около стола, скрестив руки, кидает взор на пол.

Накахара не знает, как разбавить тишину. Больше всего он не любит такие моменты в общении. Осаму подозрительно молчит. Чуя полагается на свою эмпатию. Он не думает, что это затишье перед мозговым штурмом или еще один из приколов Дазая. Только приятель стал в один миг мрачнее. Это вгоняет в панику и беспомощность одновременно.

— Ты, пока посуду мыл, взгляды на жизнь пересмотрел? — Накахара отодвигается на стуле и встает. Устанавливает фокус зрения на чужой шее.

Дазай будто выходит из другой вселенной. Настолько проявляется ошеломленное выражение лица.

— ?? — Осаму направляет непонимающий взгляд на Чую, но одновременно будто смотрит сквозь него.

— Затих почему? — Накахару однозначно настораживает такое поведение. Больше, чем если бы Дазай скакал тут, как конь.

— Мне начать развлекательную программу? — с нескрываемым отвращением предлагает Осаму.

Чуя в изумлении осматривает его повыше.

— Твоя смена настроения сейчас слегка негативно сказывается на нашем диалоге. Точнее, может это сделать.

— Я не особо вижу смену настроения. Расслабься.

Чтобы подтвердить свои слова, Осаму улыбается и принимает более открытую позу. Руки опускает на стол и приоткрывает рот, чтобы сказать, может, абсолютно банальную фразу, но хоть что-то. Дазай прекрасно видит слегка нахмуренные чужие брови, почему-то учащенное дыхание и ответное желание заговорить. Но оба не знают о чем. Им проще перекинуться парой ласковых и надавать друг другу лещей. Хотя их получит только один, и это точно не Накахара.

— Я, наверное, пойду. — Прерывает идиллию Чуя и уже собирается ретироваться с кухни.

У Осаму сердце трепещет. Он будто застыл в пространстве времени. Ему тяжело даже развернуться. Это похоже на паралич, но только какой источник? Откуда такая скованность?

— Давай проведу хоть. — Борясь с желанием упасть на стул, промямлил Осаму.

Дазай не собирается удерживать тут парня. Но разум подсказывает, что сложившаяся ситуация выглядит абсурдно, странно. С какой-то точки даже нездорово.

— Да нет, — потягиваясь, отрицает Накахара, — отоспись, скумбрия.

Осаму не может не усмехнуться.

— Я все же проведу.

Оказавшись на улице, парни начали прогулку с разговора. Чуя обнаружил, что ему становится прохладно после чашки такого вкусного чая. «Нужно кровь сдать, — думает он, — вдруг анемия». На такие помыслы парень нервно вздыхает, что Дазай не оставляет просто так.

— О чем думаешь?

— Наверное, ни о чем.

«Ни к чему ему такая информация, — Накахара аргументирует это некой бесполезностью. — Будто что-то изменится, если скажу. Бред».

— У тебя ведь дома есть пианино? — ненавязчиво, но и параллельно активно вытягивает удочку с информацией, (о которой знает итак), о парне Осаму.

— Есть, — Чуя продолжает, вздергивая руку с указательным пальцем вверх. — Но я уверен, ты и так это знаешь.

— Ага, — парень хихикает и заводит руки за голову, заключая их в замок.

— Тогда это глупый вопрос.

— Возможно… — Дазай делает вид, что о чем-то сильно задумался. — Почему ты начал играть?

К горлу Накахары подошел ком, который сглотнуть невозможно. Воздуха в таком огромном пространстве стало ощутимо меньше. Вопросы подобные таким его пугают, кажутся неизвестными. Ощущает себя товаром, который от оболочки распечатывают. Он отводит голову в сторону, оглядывая небо. «И почему ты всегда попадаешь на ”задать хреновые вопросы?”»

— Мне нравится, как оно звучит, — вылетает так легко и беззаботно. Но Чуя знает огромную, трагичную предысторию всего этого шоу с инструментом. Ее бы он, вероятно, предпочел стереть из своей памяти.

— Именно пианино? — Осаму наклоняет голову в бок, показывая, что тема не безразлична.

— Именно оно, — парень приостанавливается. — А ты почему так зацепился?

На этот встречный вопрос ответ хотелось получить поскорее. Он является самым любопытным для задавшего его. Накахара всматривается в лицо напротив, пытаясь понять, о чем думает Осаму.

— Я ценитель просто. — Дазай не делится своими картами. Мало того, что козыри не вскрывает, так и обычные ни на секунду не показывает.

За столь короткое время оба прояснили, что общение скоро станет строиться на лжи.

— Славно.

Это плохо.

— До завтра?

— Жду тебя в музыкальном.

— Я приду раньше тебя, — со стороны похоже на хвастовство. Но только Осаму имеет ввиду свое удовольствие от слова «жду».

— До завтра.

Придя домой, Накахара никого тут не находит. Он один здесь. Чуя решает воспользоваться этим, поэтому бежит открывать крышку пианино. Впопыхах усаживается на стул, едва не ударяясь мизинцем об угол инструмента. На это реакции не следует. Без рутинного разогрева рук принимается нажимать на легкие клавиши.

Играет что-то громкое, однако с резким переходом высот и частот. Пальцы не болят, напротив, они чувствуют прилив энергии.

Почему-то после такой нестандартной встречи Чуя испытывает слишком много противоречивых эмоций. От этого, по его мнению, стоит избавиться. «Но я такой, какой есть», — звучит когда-то выкинутая им фраза.

«Я этого и не отрицаю». Чужой ответ на нее заставляет задышать чаще.

Парень ощущает каждый звук, будто он, как раскаленный метал, проходится по коже. Из-за этого игра приобретает ровность и красоту.

В голове раз за разом проматывается сегодняшняя встреча. Накахару начинает вновь бесить это. Раздражает каждая мысль, которая касается кого-то живого, а не чего-то материального. А Дазай так и пляшет всегда в поле зрения. И не думать становится до боли тяжело.

Он играл до истощения. Примерно, спустя час, засыпает прямо на инструменте, сложив на него руки. Чуе нужно подумать, но времени нет. Хочет ли думать? Вероятно, да. Боится углубляться? Определенно.