Часть 6 (2/2)

- Раз!

Кнут опустился на плечи.

Ричард закрыл глаза руками.

- Не надо, пожалуйста, - шептал он. Слезы текли по его лицу.

- Надо, - услышал он за спиной голос монсеньора, - таково решение Её Величества.

- Два!

После десятого удара Оскар обвис на ремнях, которые держали его на ограде парапета, а Ричард рухнул без чувств на руки Алвы.

По дороге домой, держа бесчувственного Ричарда в объятиях, Рокэ успел десятки раз проклясть своё решение - позволить юноше наблюдать за публичной экзекуцией явно было слишком. Да, Феншо сам виноват в том, что произошло. Но в чём провинился Ричард? Проклятый ты ревнивец, честил себя Рокэ, не велика ли плата за единственный поцелуй и подаренный платок? И какими глазами посмотрит на него Ричард, придя в себя? Как успокоить его, как осушить его слезы?

Придя в себя уже в особняке на улице Мимоз, Ричард и правда плакал. Вот только, к удивлению Алвы, корил совсем не его, а себя.

- Это моя вина, моя! - всхлипывал он. - Я должен был остановить его, образумить, а сам... Как я мог позволить ему совершить такую глупость!

- Позволить? - смолчать бы, но Алва не удержался. - Позволь тебе напомнить, Дикон, эта глупость зрела в его голове уже давно, еще до встречи с тобой. И едва ли он послушал бы хоть кого-то, пытавшегося его образумить. Даже тебя. Да, то, что произошло, ужасно, но Оскар должен был понимать, что он уже не ребенок, и плата за мечты будет самой серьезной. Это его ошибки, и он заплатил за них. А твоей вины в этом нет, и ты не должен, слышишь, Дикон, не должен даже думать иначе!

Ричард снова залился слезами, и Рокэ оставалось лишь сесть рядом, протянуть платок - свой собственный - и смотреть, как Ричард неловко прикладывает к горящим мокрым щекам тончайший, пропитанный морисскими благовониями шелк. А потом, выждав момент, просто обнять Дикона, своего Дикона, шепча слова утешения в растрепанные русые волосы.

Той ночью, баюкая в своих руках все еще всхлипывающего оруженосца, которого не без уговоров удалось напоить успокоительным отваром, Алва обдумывал план. Пожалуй, Ричарду полезнее будет на некоторое время оказаться подальше от дурных воспоминаний и столичных искушений. И Ее Величество вряд ли будет возражать, когда герцог Алва захочет навестить Кэнналоа и заняться делами родового владения. После поимки Феншо королева пребывала во вполне понятном раздражении, погасить которое, к всеобщему удивлению, сумел не кто иной, как король Фердинанд. Узнавать собственного мужа с новой стороны для королевы оказалось неожиданно увлекательно, так что едва ли она в ближайшее время будет недовольна отсутствием Алвы при дворе...

Известие об отбытии в Кэнналоа Ричард воспринял покорно, хотя потрясение от случившегося явно еще не схлынуло. В дороге, сидя возле монсеньора, был грустен и молчалив, и впервые улыбка тронула его губы лишь тогда, когда Алва протянул ему несколько собственноручно сорванных с дерева спелых апельсинов.

- Угощайся, Дикон. Они таят в себе кэнналийское солнце, но они же спасают от его зноя!

И глядя, как серые глаза юноши блаженно прикрылись, когда на язык брызнул сладкий прохладный сок, Алва вдруг поверил - всё наладится. Кэнналоа вернет ему прежнего Ричарда.

И сейчас, сидя за столом, и глядя на совершенно счастливого Ричарда, уплетающего уже третье мигелотос (придворные кавалеры наверняка пришли бы в ужас!), Рокэ чувствовал, что голова его кружится от хмельного счастья без капли ”Черной Крови”. Ричард улыбается. Ричард счастлив. Ричард смотрит на него, и сам Леворукий не отнимет у Рокэ Алвы нежности, искрящейся в этих серых глазах.

- Монсеньор, это нечестно!

- Что нечестно, юноша? - Рокэ шутливо сдвинул брови.

- Оставлять своего оруженосца одного против превосходящих сил противника! - Ричард красноречиво кивнул на блюдо с пирожными. - Возьмите и себе, наконец! Взамен я согласен сегодня показать вам надорский танец. Поверьте, он тоже весьма способствует стройности талии.

- Интересное предложение, - в синих глазах плясали искорки смеха. Рокэ Алва счастлив, так счастлив, что, пожалуй, даже готов по возвращении в Олларию намекнуть Ее Величеству, что Оскар Феншо может искупить свою вину не вечным покаянием, а вполне приличествующей мужчине жизнью в законном браке. Не в столице, разумеется. Где-нибудь в Торке. Тамошние эреа, слышно, весьма серьезно относятся к браку, и умеют крепко держать мужей в руках. Вот пусть Феншо в этом и убедится. Может быть. У Алвы еще полно времени, чтобы подумать об этом. А пока...

- Пожалуй, я и правда себе возьму. Но с условием.

- С двумя - считая и надорский танец?

- Вы догадливы, юноша. Итак, вы покажете мне ваш надорский танец и придержите ваши исконно надорские выражения, если я невзначай собьюсь с ритма. И еще...

- Что еще, монсеньор?

Ричард кажется, не удивился, когда Рокэ повернулся к нему, обхватил ладонями голову, приблизил лицо к лицу.

- Пообещайте мне, что впредь будете аккуратнее с десертом. В мигелитос столько крема, что временами даже неловко.

- Ой! - только и вскрикнул Ричард, когда губы Алвы решительно накрыли сладкую каплю на кончике носа.

- Но, должен предупредить, - прошептал Рокэ, чувствуя жар, идущий от зарозовевших щек, - я, как ваш эр, попробую не очень сердиться, если вы вдруг забудете моё предостережение.

- Не будете? - улыбнулся Ричард, чувствуя, что губы монсеньора легко скользят по кончику носа и устремляются ниже.

- Я постараюсь не сердиться, Дикон, - Алва наконец-то добрался до своего десерта, самых нежных и самых сладких губ на свете. - Постараюсь изо всех сил!