Часть 9. Глава 10 (1/2)

Хаякава вернулась в родительский дом в половине десятого вечера. На острове, по всеобщему заверению, до завтра – а то и до послезавтра – ей делать было нечего. Лея вызвалась отнести её домой. Отказавшись от предложенного Тихиро чая, девушка наскоро проглотила одну за другой три чашки крепкого кофе («Что ты! Я всегда пью кофе перед сном! Знаешь, какие после этого мне снятся удивительные сны!») и тут же умчалась.

Чувствуя, что в эту ночь вряд ли заснёт, Хаякава поднялась в детскую, чтобы пожелать дочери сладких снов и затем уединиться в тишине библиотеки. Однако этому плану не суждено было осуществиться. Маритаими ещё не спала. Увидев мать, она мигом спрыгнула с кровати и повисла у неё на шее с радостным возгласом:

– Ура! Ты вернулась!

Разумеется, после этих слов ни о какой библиотеке не могло быть и речи. Хаякава укрыла дочь, заботливо подоткнув со всех сторон пуховое одеяло, и спросила:

– Хочешь, я тебе почитаю?

– Конечно, мамочка! – обрадовалась Маритаими.

– А что бы тебе хотелось послушать?

– «Шляпу волшебника!»

Это была любимая сказка Маритаими.

Взяв из шкафа толстую книгу, в которой были собраны все сказки о муми-троллях с иллюстрациями автора, Хаякава забралась на кровать, нашла среди прочих сказок «Шляпу волшебника» и стала читать.

– «Однажды серым пасмурным утром в Долине муми-троллей выпал первый снег. Лёгкий и густой, он беззвучно подкрался к Муми-далену, и уже через несколько часов всё вокруг побелело.

Стоя на крыльце, Муми-тролль смотрел, как долина натягивает на себя плотный зимний покров, и спокойно думал: «Вечером мы погрузимся в зимнюю спячку». Потому что в ноябре такое случается со всеми муми-троллями»...

Маритаими повернулась на бок, широко зевнула и закрыла глаза.

– Хочешь спать? – прервав чтение, вполголоса спросила Хаякава.

– Нет, мамочка... – сонно попросила Маритаими. – Почитай ещё...

Набросив на ноги тёплый шерстяной плед, Хаякава устроилась поудобнее и углубилась в чтение. Она не заметила, когда в детскую проскользнула белоснежная хихиба и улеглась у неё в ногах... не поняла, откуда появился Пантелей, привычно развалившийся на краю кровати спиной к спине Маритаими... застенчивого Фантомаса, притулившегося у неё под боком, Хаякава вообще не заметила. Сначала она читала с увлечением, потом, согретая тёплым тельцем кота и убаюканная тиканьем часов, сама не заметила, как стала засыпать. Книга медленно опустилась на колени, сомкнулись густые ресницы, и молодая женщина погрузилась в сон.

Такими и увидел их Стефано, когда вскоре после полуночи возвратился домой. Полюбовавшись мирно спящими женой и дочерью, он на цыпочках вышел из детской и спустился на кухню в надежде найти что-нибудь съестное. К его удивлению, там горел свет. Сидя у стола, ярко освещенного лампой под плетёным абажуром, Тихиро вязала носок.

– Доброй ночи! – поприветствовал её Стефано, присев на диванчик и с трудом заставляя себя держать глаза открытыми. – Ты ещё не ложилась?

– И тебе доброй ночи, – отозвалась Тихиро. – Я уже встала. Поешь?

Стефано благодарно кивнул.

Тихиро отложила вязание и мигом приготовила всё для поздней трапезы: наложила полную тарелку жареной рыбы, нарезала большими ломтями любимый Стефано ржаной хлеб, налила в пузатую глиняную кружку холодного молока. Молниеносно расправившись со всеми кушаньями, Стефано промокнул губы салфеткой, поблагодарил Тихиро за вкусный ужин и, помолчав, спросил:

– Ты знаешь, что... Что теперь с Лапутой?

– Ничего катастрофического, – слегка раздражённо ответила Тихиро. – По крайней мере, ничего такого, из-за чего стоило напиваться или рыдать.

– Что-что? – решив, что ослышался, переспросил Стефано.

– Тебе не послышалось, – угрюмо заверила Тихиро. – Узнав о том, что стало с островом, наш умник не нашёл ничего лучше, чем пойти в кабак. А твоя жена, и без того огорчённая произошедшим, от этой дикой выходки расстроилась ещё больше и проплакала несколько часов на этом самом месте. Как ты думаешь, до сна ли мне теперь?

И, окончательно огорошив ни в чём не повинного зятя, она снова, с ещё большим рвением, взялась за носок.

– Что же мне делать? – огромным усилием воли сдерживая зевоту, спросил Стефано. – Лететь на остров?

– Ну, куда ты полетишь?! – воскликнула Тихиро, всплеснув руками. – Ты и на ногах-то еле держишься! До спальни дойдёшь или тебе постелить на диване внизу?

– Дойду, – с трудом продирая глаза, упрямо мотнул головой Стефано, и, пожелав Тихиро доброй ночи, побрёл наверх. До спальни, впрочем, он не дошёл – детская была ровно на одну дверь ближе. К тому же, там на полу лежал такой упоительно тёплый пушистый ковёр, что измученному тяжёлым перелётом Стефано он показался куда уютнее самой мягкой постели. Рухнув на него и едва найдя в себе силы подложить под голову какую-то мягкую игрушку (кажется, это был плюшевый белый кот), он мгновенно уснул.

Утром, не дождавшись «молодёжь» к завтраку, Тихиро решила подняться наверх, дабы удостовериться, что с семейством её дочери всё в порядке. Её взору предстала картина, сколь умилительная, столь и забавная. Хаякава и Маритаими спали, закутавшись в кокон из одеяла, на одной половине кровати. Другую занимал Пантелей, сладко спавший на спине, мирно сложив на груди лапы и чуть помахивая кончиком хвоста в такт своим мыслям. При появлении Тихиро от приоткрыл один глаз, приветственно махнул хвостом и, сочтя, что формальности соблюдены, тихонько захрапел. Стефано по-прежнему спал на полу, только уже под половичком, на котором обычно любила вздремнуть Жасмин. Сердобольная хихиба принесла хозяину не только половичок, но и все игрушки, которые нашлись в комнате. Среди многочисленных плюшевых мишек, зайцев и тряпичных кукол, сшитых Маритаими на уроках труда и могущих с успехом применяться в ритуалах Вуду, Тихиро увидела тапочки Хаякавы, а также изгрызенную резиновую косточку, принадлежащую Жасмин, а также саму хихибу, свернувшуюся калачиком подле Стефано. На боку у него, скорчившись в невообразимой позе, спал Фантомас. Тихонько рассмеявшись, Тихиро вышла из комнаты и осторожно, чтобы, боже упаси, не скрипнула ступенька, спустилась на первый этаж. «Пусть спят, – решила она про себя. – Скоро им предстоит ох как много работы...»

Хаякава и Стефано смогли выбраться на Лапуту только после полудня. Как оказалось, вовремя: на посадочной площадке стоял смутно знакомый вертолёт (по недолгом размышлении Стефано припомнил, что он принадлежит Соммерсби), и четверо не совсем похожих на людей гуманоидов сновали от него к оранжерее и обратно с большими деревянными ящиками. Руководил разгрузкой...

– Надо же, сам господин Кобаяси! – негромко воскликнул Стефано, устремляясь навстречу старику.

Хаякава же, напротив, в смущении замедлила шаги. Ей было страшно неловко. Одно дело – попросить почтенного господина оделить обездоленных владельцев оранжереи десятком лишних клубеньков, и совсем другое – когда сей господин самолично доставляет груз.