Часть 8. Глава 13 (1/2)

– Гляди-ка, твои родители уже здесь! – удивился Хаку, увидев в сгущающихся октябрьских сумерках стоящий у ворот красный автомобиль.

– Да ведь скоро шесть, – улыбнулась Маритаими, забавно сморщив носик. – Они, наверное, уже часа два как приехали. Можно, я выйду? А ты пока поставишь машину в гараж...

– Соскучилась? – подмигнул Хаку, понимающе улыбаясь. – Ну, беги!

– Спасибо, дедушка! – расцвела Маритаими, выбралась из видавшего виды «ситроена» и, в самом деле, бегом помчалась к дому.

В гостиной, куда она ворвалась, даже не сняв плаща и перчаток, только сбросив ботильоны, царило обычное в день приезда родных веселье: Тихиро и Хаякава накрывают на стол, без конца спотыкаясь о длинные ноги сидящего на полу Акиро и лапы безмятежно дремлющего Лео, коты и Жасмин вертятся вокруг, умильно глядя в лицо хозяйке и беззастенчиво облизываясь, из кухни доносится сердитый голос Стефано и беззаботный хохот Леи... Но стоило ей – растрепанной, разрумянившейся, торопливо стягивающей с правой руки перчатку – появиться перед ними, как мигом были позабыты и посуда, и мирный послеобеденный сон, и изысканное кушанье, над которым колдовал Стефано. Все бросились обнимать ее, тормошить и расспрашивать, как дела.

– Очень хорошо! – рассмеялась она, перецеловав родных и ласково погладив Долли, просунувшую клюв прямо ей под руку. – Но это пока все. Подробности – за ужином!

Она отправилась к себе, не сомневаясь, что мать и кузина – ох, то есть, тетушка! – Лея через пять минут будут у нее, и не ошиблась: едва она успела переодеться в домашнее и завернуть улиткой длинную черную косу, как в дверь постучали.

– Доченька, к тебе можно? – раздался голос Хаякавы.

– Конечно! – улыбнувшись про себя, разрешила Маритаими.

Дверь отворилась и в комнату робко вошли мать и тетушка-кузина. Плюхнувшись на кровать, Маритаими обвела их чуть насмешливым взглядом.

– Ну?

Женщины замялись. Не будь этого «ну?», они начали бы разговор издалека... но Маритаими даже не делала вид, будто не понимает их любопытства.

– Ты что, «двойку» получила? – напрямик спросила Хаякава.

– Мам, ну подумай сама, стала бы я хвастаться этим за семейным ужином? – вздохнула девочка.

– С мальчиком встречаешься?! – заблестели глаза у Леи.

– Нет, конечно! – возмулась Маритаими.

– А я в твои годы...– вздохнула Хаякава.

– ... была помолвлена с папой, – закончила за нее дочь. – Знаю, мамочка. И все-таки – нет.

– Тогда что же?! – хором воскликнули обе женщины, взглянули друг на друга и расхохотались.

– Узнаете за ужином. – Маритаими резво вскочила с кровати. – Кстати, почему так долго? Мы же всегда ужинаем в шесть.

– Ждем гостей, – проговорила Хаякава. – Так что раньше семи вряд ли сядем за стол. Ты кушать хочешь? Может, тебе принести пока молока или бутерброд с овощами?

– Да нет, наверное. Я в школе перекусила. А кто у нас ужинает?

– Товарищ генерал, – доложила Лея. – И Гутенберги.

– О-о... – протянула Маритаими. – Тогда, пожалуй, надо переодеться. Фрау Гутенберг такая элегантная...

Женщины снова переглянулись. На Хаякаве было теплое платье из серой фланели в мелкий черный цветочек, на Лее – флисовый светло-голубой комбинезон. И то, и другое они надевали, когда приезжали на выходные. Их одежда была простой и практичной, но, увы, не шла ни в какое сравнение с нарядами достопочтенной фрау.

– Я мигом!!! – крикнула Лея, распахнула окно и, молниеносно обернувшись, канула во тьму.

Хаякава едва успела прикрыть колыхавшиеся на ветру створки и закутать дочь в шерстяной плед, как Лея уже возвратилась, победоносно неся в зубах большой непромокаемый пакет.

– У мамули одолжила, – сообщила она, трансформируясь в человеческую форму, и вытряхнула содержимое пакета на стоявшее в комнате кресло. – Это вот – тебе. – Она протянула Хаякаве красивое палевое платье с золотистой искрой. – А это... – она содрогнулась от отвращения, приподняв двумя пальцами нечто воздушное, персикового цвета, – это мне. Схватила первое, что под руку попалось. Хорошо, хоть не бабушкино.

– А не слишком ли они широки? – с сомнением спросила Хаякава, припоминая, что Саломея на голову выше нее и почти вдвое полнее.

– Эти? Не-а, – отмахнулась Лея, торопливо облачаясь в персиковое. – Гляди, тут везде тонюсенькие резиночки, не толще нитки, так хитро вшитые, что если не знать, и не догадаешься. Не то, что на нас с тобой, – даже на Маритаими будут впору! Это дедушка... то есть, господин Кобаяси для мамы заказал, а ей носить их некуда, только в его приезд и надевает. Что стоишь? Не бойся, вот увидишь – будет сидеть как влитое!

Хаякава, поощряемая Леей, выбралась из своего фланелевого платья и с помощью дочери облачилась в изысканный вечерний туалет.

– Какая ты красавица! – воскликнула Лея, с восхищением оглядев золовку. – Ну-ка, сядь, я тебя причешу! Маритаими, у тебя не найдется пары золотых сережек? Ах, да, ты же их не носишь...

– Клипсы подойдут? – спросила Маритаими, выуживая из шкатулки пару золотых серег-зажимов с крупными, молочного оттенка жемчужинами – подарок деда на двенадцатилетие.

– Лучше не придумаешь! – обрадовалась Лея. – Так... Еще секунда... Теперь можешь посмотреть

Она развернула кресло вместе с сидящей в нем золовкой к зеркалу и та ахнула от неожиданности. Из зеркальной глубины на нее смотрела смуглая черноволосая красавица с азиатскими чертами лица, свежая и сияющая, как полураспустившийся бутон чайной розы. Что на ней было надето и как она была причесана, казалось, совершенно неважно. Она была прекрасна!

Хаякава медленно перевела взгляд вверх и обнаружила рядом со своим отражением рослую блондинку, ослепительную, как утренняя заря. Она улыбалась в точности как Лея, но та, несмотря на то, что в самом деле была замечательно красива, и вполовину не была так хороша, как эта сказочная фея...

– Насмотрелась? – деловито спросила Лея и развернула кресло к себе. – Нам пора. Я слышу внизу голоса наших гостей. – Она хитро прищурилась. – А эти платья не так просты, как кажется на первый взгляд... Обязательно закажу дедушке пару – себе и тебе. А лучше – по два. Не помешают!

Хаякава шагнула было к двери, но вдруг опомнилась и обернулась к дочери.

– Маритаими, деточка, а ты? До сих пор не готова?!

– Идите, идите, – отмахнулась девочка. – Я скоро.