41. Взгляд со стороны (1/2)

Леви знал, что меньше всего на свете Эрен хотел ссориться со своей семьёй, но именно это и произошло. И кто бы сказал, что теперь им обоим делать. Аккерман чувствовал свою вину в произошедшем и разрывался между сожалением и неким странным трепетом в душе. Он не хотел подслушивать, но, когда разговор пошёл на повышенных тонах, не мог не услышать голоса.

Он даже не предполагал, что парень и правда испытывает к нему настолько сильные чувства. Эрен не побоялся пойти против воли отца, во всеуслышание заявив, что Леви его семья. Чёрт, он правда так чувствует? Аккерман всю ночь крутил в голове, как заезженную пластинку, слова парня и не мог в них поверить. «Леви — моя семья», «человек, которого я люблю всем сердцем», «я счастлив с ним, понимаешь?».

Мужчине даже стало немного стыдно за то, что он усомнился в парне и посчитал, что тому не хватит смелости возразить отцу. Однако Эрен предпочёл поссориться с родителем, чем потерять его. Аккерман не хотел, чтобы дошло до размолвки, и скрепя сердце вынужден признать, что не был уверен, стоит ли он того. Стоит ли он испорченных, возможно, навсегда отношений с отцом, потраченных нервов и слёз матери.

Леви прекрасно понимал, что даже если всё когда-нибудь чудом наладится, ему не простят этой ссоры. А быть вечным напоминанием, бельмом в глазу и занозой в пальце Аккерман не хотел. Отец Эрена никогда не признает их отношений, а парень, выросший в нормальной дружной семье, никогда не сможет оправиться от разрыва.

На что Леви вообще рассчитывал? Что его примут с распростёртыми объятьями? Что родители обрадуются такому выбору сына? Что теперь каждый год в конце января они будут прилетать в Сигансину на их дни рождения и Аккерман будет там желанным гостем? Как бы глупо это не звучало, но на краткий миг Леви позволил себе представить такое развитие событий и даже помечтать. Вот бы Йегеры и правда смогли его принять, и тогда впервые в жизни у него появился бы шанс обрести настоящую семью. Хоть бы один чёртов раз ощутить, каково это — когда у тебя есть семья.

Но хрупкая, прозрачная, как мыльный пузырь, надежда лопнула и растаяла без следа, столкнувшись с непримиримым, презрительным взглядом доктора Йегера. Он с выбором любимого сына никогда не согласится, и хуже всего, что этот раздор будет лежать вечной трещиной между Леви и Эреном. Как бы парень не пытался отмахнуться, для него ссора оказалась очень болезненным ударом. Аккерман видел, как ему плохо, но ничего не мог с этим сделать. Эрен должен сам пережить разлад с родителями и решить, стоила ли игра свеч.

Леви мог только наблюдать со стороны, ждать и мысленно готовиться к тому, что в конечном счёте рано или поздно он снова останется один. Почему? Разве он мог оказаться важнее семьи? Что он мог предложить молодому парню, кроме стареющего себя? Неужели Эрену этого может быть достаточно? Разумеется, нет.

Только спустя неделю после памятного ужина парень понемногу начал приходить в себя и снова заулыбался. Леви выдохнул с облегчением, когда Эрен перестал подолгу молчать, упёршись взглядом в никуда, или так же молча лежать, спрятав лицо у Аккермана на груди и отвечать на все вопросы односложно. Больше недели у него ушло, чтобы изжить все эмоции, примириться с произошедшим и найти в себе силы поговорить с матерью.

Эрен мог представить, что ужин закончится скандалом, но не думал, как сильно его это заденет. Почему даже самые близкие люди не могли его понять? Почему не могли отбросить все предрассудки и порадоваться тому, что он счастлив? Возможно, если бы не вся эта канитель в офисе, то парню не было бы так больно. Но, чёрт возьми, так хотелось верить, что хотя бы родители поймут и примут его любым. И что же он такого сделал? Неужели ему теперь всю жизнь придётся расплачиваться за то, что он полюбил?

Когда Эрен смог наконец успокоиться и перестать задавать себе извечные вопросы, он вспомнил, что мама просила ей позвонить. Почему-то для парня оказалось не так-то просто поднять телефон и позвонить ей, но, когда он всё же смог это сделать, примириться с положением стало проще. Поговорив с Карлой и обменявшись с ней взаимными извинениями, Эрен почувствовал облегчение. Особенно когда мама в конце разговора робко, как бы между прочим добавила: «Знаешь, а мне он понравился». Эрен знал, что она сказала это не для того, чтобы загладить вину или втереться в доверие, а потому, что правда так думала. Жить стало немного легче. Может, в самом деле всё со временем наладится?

Всю неделю, что парень пребывал в своей небольшой эмоциональной коме, он игнорировал звонки и сообщения от сестры, понимая, что ещё не готов с ней говорить. Он и так прекрасно знал, что Микаса ему скажет, и не хотел ссориться ещё и с ней. Это было бы уже слишком. И всё же когда количество звонков в день перевалило за двадцать, пришлось поговорить. А Эрен и забыл, какой настойчивой она может быть. Однако, поставив себя на её место, Йегер решил, что тоже бы названивал и не находил себе места, зная, что его родные ссорятся где-то на другой половине земного шара и он ничем не может помочь.

В итоге, Эрен едва не поссорился и с Микасой, которая никак не могла понять, что на свете может быть что-то важнее семьи. И, в конечном счёте, она была права, только вот у Эрена теперь другая семья. Он и два своенравных, но ласковых кошака. Может, им стоит завести собаку, чтобы уравновесить силы? Впрочем, это успеется. Парень знал, что у них будет ещё много времени. Он всё сможет вынести и преодолеть, если Леви и дальше будет стоять рядом с ним, держа за руку. Больше ему ничего не нужно.

Время шло, Эрен вновь стал самим собой, таким же весёлым и ласковым, но Аккерман не испытывал должного облегчения. Он успокоился, когда парень справился с потрясением, но в глубине души понимал, что на этом всё не закончится. Пусть сейчас всё вновь стало как раньше, но на задворках сознания уже появились мысли, что хорошие, спокойные времена для них закончились. И никто не знал, с чем в итоге они останутся. И всё же Леви старался как мог не поддаваться мрачным мыслям и не загонять себя в угол. Они ведь любят друг друга, а это что-то да значит.

Со всей этой семейной неразберихой незаметно пролетело пару недель. Парень сдал вступительные экзамены в магистратуру, и теперь оставалось только ждать зачисления. Проблем с поступлением возникнуть не должно, поэтому Эрен был абсолютно спокоен. На фоне семейных передряг какие-то экзамены и поступление казались сущей мелочью. Даже если он не поступит, что от этого как-то умрёт? Что бы вокруг ни происходило, жизнь будет идти своим чередом, ни на секунду не замедлив свой ход. И как бы порой не хотелось её притормозить хотя бы на пару мгновений, увы, этого не случится.

А однажды утром Эрен вдруг вспомнил, что именно в этот день год назад состоялось их первое свидание с Леви. Нахлынувшие воспоминания заставили уголки губ дрогнуть в лёгкой, немного грустной улыбке. Как тогда всё было просто. Только он, Леви и жуткий страх того, что босс пошлёт его и потенциальное свидание в заоблачные дали.

Парень тогда и подумать не мог, что все его даже смелые и дерзкие мечты станут вполне осязаемой реальностью. Только вот хорошее и плохое всегда ходят рука об руку, наверное, для того, чтобы жизнь мёдом не казалось. А впрочем, что с того? Проблемы можно решить, и то, что он обрёл, стоило всего на свете.

Эрен не хотел настаивать на походе в ресторан или другое романтическое место. Леви этого всё равно не любит, да и настроение последнее время совсем не то. Хотелось просто провести этот вечер вдвоём и сделать вид, что, как и год назад, кроме него и Леви никого нет. И всё же Эрен не был бы собой, если бы не притащил большой букет красных антуриумов.

Аккерман пофыркал для порядка, но особо вредничать не стал. Не в его духе вся эта сентиментальщина, и ничего с этим не поделать. Тем не менее на ужин почему-то захотелось приготовить что-нибудь особенное; где-то нашлись свечи, хорошее вино, и кухня вдруг превратилась в уютное место для свидания. Такими темпами Леви через годик-другой сам начнёт таскать парню букеты цветов. Нехорошо.

В итоге, без помпезных подарков, клишированных фраз и обещаний, за что Аккерман был особенно благодарен пацану, прошла очередная годовщина. Тихо, интимно, под хорошую выпивку и негромкий смех парня. Приятный получился ужин. И всё же на секунду Леви показалось что этим вечером они будто прощаются с той тихой, беззаботной жизнью, которой оба наслаждались последний год.

Что их ждёт дальше? Сказать очень трудно. Создавалось впечатление, что они сидят в хлипкой лачуге, а снаружи медленно надвигается буря. И вот оба уже слышат раскаты грома и завывание ветра, но всё ещё силятся делать вид, что ничего не происходит, а над головой всё ещё светит солнце. То, чего не видишь, тебя не беспокоит, но это не значит, что этого нет.

Тем не менее день бежал за днём, и в начале августа наконец огласили списки поступивших. Телефон Эрена негромко пискнул, оповещая о новом сообщении и отвлекая парня от просмотра очередного проходного фильма. Взглянув на экран, Йегер довольно улыбнулся, что не укрылось от внимания Леви.

— Чего лыбишься? — спросил он, стараясь не выдавать своей заинтересованности.

Вместо ответа Эрен развернул дисплей телефона к Аккерману и подсунул его под самый нос.

— Мне не надо так близко, — проворчал тот, отстраняя руку с телефоном на приличное расстояние и щурясь за неимением под рукой очков.

На экране мелким шрифтом перечислялись имена поступивших, в зависимости от набранных ими баллов на вступительных экзаменах. Найдя наконец знакомое имя, Леви не удержался от усмешки.

— Думал, будешь в конце списка, — язвительно прокомментировал мужчина, отчего под ухом раздалось недовольное сопение. — Вон, Арлерт твой в самом начале, а ты бестолочь.

— ... а я бестолочь, — торжественно произнёс парень одновременно с Аккерманом, наперёд зная всё, что он скажет. — Но поступил же.

— Да, молодец, — отмахнулся Леви, продолжая изучать список. — Кронштейн — это Конь, что ли?

Парень не удержался и прыснул со смеху, на секунду подумав: «Блин, почему я сам до этого не додумался?». Пожалуй, Жана так ещё никогда не называли.

— Он Кирштайн, но твоя версия мне тоже нравится.

— Да без разницы, — фыркнул Аккерман, уязвленный тем, что не смог различить буквы в фамилии.

Как это обидно и унизительно, когда не можешь без труда сделать то, что так легко давалось раньше. Ещё десять лет назад Леви являлся обладателем отличного, стопроцентного зрения, но годы работы на компьютере и с бумагами сделали всё дело. И теперь даже дурацкую фамилию он с первого раза не смог правильно прочитать. Отвратительно.

Видя, что Аккерман в очередной раз насупился по известному лишь ему поводу, Эрен поцеловал гладковыбритую щёку и ласково потёрся об неё носом, пытаясь развеять мрачные тучи. Подействовало — мужчина чуть расслабился и подставил щёку, напрашиваясь на ещё один поцелуй. Кошак.

— Ладно, студент, напиши матери. Пусть порадуется, — спустя пару минут напомнил Аккерман и отвёл пристальный взгляд, лишь когда дождался утвердительного кивка.

После того неудачного знакомства Эрен не горел желанием говорить о родителях, тем более с Леви, полагая, что тому будет крайне неприятно. И что его порядком удивило, так это то, что Аккерман сам чуть ли не заставлял парня поддерживать хоть какие-то отношения с мамой. Про отца, конечно, и речи быть не могло, но если бы Леви не настаивал, всё общение с матерью тоже бы прекратилось.

Сначала Эрен злился и не понимал, почему он должен идти навстречу, когда его даже не желали услышать. Но спустя какое-то время он осознал, что в первую очередь это нужно ему самому. Если бы он полностью оборвал все контакты и с мамой, то переживал бы намного сильнее. К тому же, парень не умел долго злиться, тем более что Карла уже повинилась за всё, в чём была перед ним виновата. Но вот кого Эрен простить не мог и даже не пытался — это отец. Думал ли он когда-нибудь, что ему придётся разорвать все отношения с родным отцом? Разумеется, нет. Но лучше так, чем поступиться своей судьбой, счастьем, любовью, совестью, в конце концов.

Леви ни разу не высказал, что думает по этому поводу, не осуждая, не одобряя ни старшего Йегера, ни младшего. Парень догадывался, чего стоил ему этот нейтралитет, так же, как догадывался, что, если бы Карла ему не понравилась, он бы никогда не стал просить за неё. Это весьма обнадёживало, хотя Эрен уже не был уверен, оправдается ли когда-нибудь эта надежда.

От невесёлых мыслей его снова отвлёк пискнувший телефон. «Ну так что насчёт тусни? Есть идеи?» — гласило сообщение от Коня. И идея у Йегера была, только слегка рискованная.

— Слушай, мы тут с ребятами хотели отметить окончание, ну и поступление за одно, — не очень смело начал парень, исподтишка бросая быстрые взгляды на точечный профиль.

— И? — послышался невозмутимый голос. — В чём проблема?

— Я думал, может, мы у нас соберёмся? — произнеся слова, парень зажмурил глаза, будто ожидал неминуемого взрыва.

— Здесь? — Леви повернулся к нему, недоумённо вскидывая брови.

— Ну да, — пожал плечами Йегер.

— Нет, — интересно, хоть на один вопрос он когда-нибудь ответит «да», или такого слова в его словарном запасе просто нет?

— Почему?

— Я не хочу ехать знакомиться с твоими друзьями, поэтому ты решил притащить их сюда? — фыркнул невозможный упрямец.

— Нет... То есть да... То есть нет, — ну почему с ним иногда так трудно разговаривать? — Не только в этом дело. А даже если так, что в этом плохого? Даже Энни приходила с Армином.

— Ещё лучше, — хоть Аккерман не поворачивал лица, Эрен был уверен, что он закатил глаза. — Ты не забыл, что для этой парочки я вообще-то начальник. И для тебя, кстати, тоже.

— Нет, не забыл. Но с Эрвином же я пил, и не раз, — если на то пошло, то разница была действительно не велика.

— Эрен, — Леви вдруг тяжело вздохнул и сменил тон на более серьёзный, — тебе не кажется, что в этом году знакомств уже было достаточно?