32. Я дома (2/2)

— Тринадцать лет, но для меня это не имеет никакого значения, — Карла уже собиралась что-то ответить, но парень опередил её, продолжив говорить, при этом внимательно заглядывая в глаза. — Мам, я люблю этого человека и счастлив с ним, а остальное уже не столь важно.

— Да, пожалуй, — после небольшой паузы всё-таки согласилась с ним мама, но весьма неуверенно.

Ей ещё не приходилось слышать из уст сына подобных слов, и потому сейчас они имели очень большое значение. Она вдруг в полной мере осознала, что эти отношения для Эрена действительно очень серьёзные, услышав это в его голосе и увидев во взгляде.

— А она? Она тебя любит? — осторожно спросила Карла и, кажется, не заметила разочарованный вздох, когда сын понял, что она всё ещё думает, что он состоит в отношениях с девушкой, а если точнее, с женщиной. Что ж, всё же самое трудное признание остаётся ещё впереди.

Эрен на секунду задумался, вспоминая, как в конце сегодняшнего разговора, перед тем, как по привычке не прощаясь завершить вызов, Леви после небольшой паузу тихо произнёс: «Йегер, давай уже возвращайся быстрее. Как-то херово без тебя». От воспоминаний губы парня тронула лёгкая тёплая улыбка, а сердце забилось чуть быстрее, разнося это сладкое чувство по венам.

— Любит.

Кажется, услышав это, Карла немного расслабилась, но всё ещё оставалась потрясённой.

— Эрен, послушай, — начала мать не спеша, тщательно подбирая слова, — ты уже взрослый и можешь сам делать выбор. Но это не значит, что мы с отцом будем стоять в стороне, если этот выбор может тебе навредить.

Парень ненадолго задумался, не зная точно, как понимать эти слова, вернее, как правильно на них ответить. Согласиться — значит фактически позволить решать всё за него, чего он допустить не мог, а не согласиться — обидеть мать. И как бы ему не хотелось отказывать, но он уже не ребёнок, и вмешиваться в свою жизнь никому не даст.

— Мам, я понимаю, что вы желаете мне добра, но позволь я буду решать сам. И если ошибусь, это будет только моя ошибка, но так я хотя бы не пожалею, что чего-то не сделал, — Эрен твёрдо посмотрел матери в глаза, давая понять, что своего мнения на этот счёт не изменит.

Он ожидал любой реакции, но не того, что мама глубоко вздохнет и, протянув руку, ласково погладит его по щеке.

— Каким ты стал взрослым, — тепло улыбнувшись, ответила Карла. — Ладно, решай сам, в конце концов это твоя жизнь.

После её слов жить стало легче. Вот если бы и при следующем разговоре на эту тему она ответила так же.

— Да, только, мам, не говори, пожалуйста, папе всех... — парень, запнулся, подбирая нужное слово, — подробностей.

Он знал, что мама обязательно всё расскажет отцу, а он вряд ли будет таким же понимающим, узнав, что у сына отношения со взрослой женщиной, да ещё и с начальницей. Знал бы он, что эта взрослая женщина на самом деле взрослый мужик...

— Ладно, но пообещай, что потом расскажешь сам, — нехотя согласилась Карла, отлично зная, что мужу не понравится то, что он услышит.

— Обещаю, — кивнул Эрен, все ещё не представляя, как будет после во всём признаваться.

К счастью, на этом разговор на скользкую тему был закончен и больше Карла не делала попыток к нему вернуться. А спустя пару дней, еле освободившись из объятий матери, Эрен улетел обратно в Митрас.

Всё время, что парень гостил у своих родителей, Ханджи, как и обещала, присматривала за Леви, заезжая к нему каждый день. Пару раз заскакивала Рико с кучей документов на подпись и коробкой шоколадных конфет. Аккерман в очередной раз искренне порадовался тому, что шесть лет назад взял секретарём молодую и неопытную девушку, доверившись своей интуиции. Профессиональный нюх его ещё никогда не подводил.

В каждый свой приезд Рико передавала, что все желают боссу скорейшего выздоровления и надеются, что он скоро вернётся. Разумеется, это была лесть, но отчего-то лишнее внимание оказалось приятным. Как ни странно, даже Ханджи со своими частыми визитами не слишком раздражала. В конце концов, Леви не привык целыми днями сидеть дома и бродить из угла в угол, не зная, чем себя занять. В общем-то даже бродить толком не получалось — этого не позволяла делать сломанная кость и запрет давать на неё нагрузку. Вот и приходилось полдня сидеть в кабинете и ещё полдня на диване, ожидая, когда же наконец приедет очкастая и хоть немного его развлечёт.

В один из таких приездов вместе с Ханджи нагрянул и Смит, считая своим долгом навестить друга и отмочить шутку в стиле: «Что, Аккерман, выходит, не один ты у нас сногсшибательный?». И весь вечер Зое с Эрвином шутливо спорили по поводу того, заразился ли Эрен сногсшибательностью Леви или он так в ней преисполнился, что сшиб себя сам? Наверное, в любой другой ситуации Аккерман бы недовольно шипел и закатывал глаза, но просидев безвылазно почти три недели дома, он готов был смеяться даже над шутками Эрвина.

Раньше он как-то не задумывался, что сидеть в четырёх стенах без дела будет настолько невыносимо. А хуже всего то, что из-за безделья Леви начинал ещё больше скучать по пацану. Эрену, похоже, дома тоже было не очень весело, потому что он всё время что-нибудь писал, слал фотографии и ныл, как сильно скучает. Странно, но вместо того, чтобы испытывать раздражение от этих соплей, Леви так и подмывало написать «я тоже».

Он думал, что отдохнёт эту неделю от сопляка, от его вечного подвывания себе под нос, привычки растаскивать по дому еду, бросать вещи где попало, орать на приставку, спать, опутав Аккермана руками и ногами, как осьминог щупальцами. Но на самом деле оказалось, что Леви скучал по всему этому, а без тёплых объятий и уютного сопения ещё и не мог уснуть. Как давно он не вспоминал о своей хронической бессоннице, которая неожиданно на какое-то время оставила его в покое. Но вот пацан уехал, и Леви почти всю ночь проворочался в холодной пустой постели, тщётно пытаясь уснуть.

Как там сказала Ханджи? «Все мы знаем, что тебе кроме Эрена никто не нужен»? Да, черти дери эту очкастую мымру, ему никто не нужен, кроме Эрена. И почему, мать его, он стал так зависим от этого мальчишки? Настолько, что едва дождался дня, когда парень наконец-то вернётся домой, но ему он об этом, разумеется, никогда не скажет.

Причем сломанная конечность только способствовала развитию его «Эренозависимости». Всю жизнь Леви привык полагаться на себя и только на себя, а теперь был вынужден положиться на кого-то другого. И пусть это касалось только бытовых мелочей или рабочих моментов, но и этого хватило, чтобы выбить его мировосприятие из накатанной колеи. Оказывается не обязательно все делать самому и всегда быть «безупречным Аккерманом». Как интересно.

Леви стоял у плиты, одним коленом опираясь на подставленный стул для того, чтобы не нагружать сломанную кость, и помешивал содержимое сковородки. Подолгу стоять на обеих ногах всё ещё было нельзя, поэтому приходилось выкручиваться. Ханджи он сегодня выпроводил пораньше, чтобы не мешалась под ногами и не лезла со своей помощью. Тем не менее Леви был признателен ей за то, что не бросила его хромоногого и не слишком глумилась над ним по этому поводу.

Он сам до конца не мог принять, что так по-идиотски умудрился сломать ногу. Сколько было в его юности драк, сколько раз он вылетал с трассы, участвуя в гонках, и ни одного перелома, а тут на тебе. А всё из-за глазастого паршивца, который потащил его на этот чёртов каток. Который перевернул всё в его жизни с ног на голову. Который нагло забрался к нему в душу и которому Леви ни в чём не мог отказать. Даже снова надеть эти грёбаные коньки. Сначала, конечно, задушит мелкого гадёныша шнурками, но потом всё равно наденет.

От размышлений отвлёк звук поворачивающегося замка в скважине, и губы сами растянулись в ухмылке.

— Вернулся всё-таки, чудовище, — неспешно дохромав до прихожей, Леви с каким-то странным греющим чувством наблюдал, как пацан копошится, скидывая верхнюю одежду.

— Да куда я от тебя денусь? — хохотнул парень, сгребая Леви в тёплые объятья. — Как нога?

— Задолбала, — глухо буркнул Аккерман, уткнувшись лицом в широкую грудь. — Но этот сердобольный обещал снять гипс через пару дней.

— Обещай, что не ломанёшься на работу сразу же после этого, — Эрен в самом деле беспокоился, как бы Леви прямиком из больницы не сбежал в офис, когда доктор Ханнес (сердобольный) снимет гипс.

— Ладно, — рыкнул брюнет, планы которого явно только что нагло порушили. — Давай топай в душ, не люблю запах самолёта.

Отстранившись, скомандовал Леви, недовольно морща нос, и уже развернулся чтобы уйти, но парень вдруг остановил его. Эрен скользнул руками на талию, притягивая к себе и обнимая со спины. Он уткнулся носом в изгиб шеи и медленно, с наслаждением вдохнул родной запах любимого тела. Эта неделя у родителей показалась ему какой-то бесконечно длинной и напряжённой, отчего в эмоциональном плане он чувствовал себя выжатым как лимон.

— Наконец-то я дома, — шепнул он, прикрывая глаза и чувствуя, как небольшие ладони скользнули по его рукам, прижимая к себе сильнее.

Утром, нехотя выплывая из сна, Леви почувствовал, как что-то влажное и тёплое касается кожи на животе, и недовольно завозился, отмахиваясь от двухметрового лизуна.

— Щекотно, — сонно пробормотал он, на что получился ещё один лёгкий поцелуй справа от пупка.

— Потерпишь, — не отрываясь от своего увлекательного занятия, сказал Эрен.

— Борзеешь, Йегер, — зевая и лениво потягиваясь, промурчал Леви, совершенно не расстроившись, что придётся потерпеть ласковые губы на своём животе.

— Никуда больше без тебя не поеду, — прошептал парень, увлечённо целуя гладкую бледную кожу, будто месяц назад солнце её совсем не касалось.

— Теперь-то, я надеюсь, проблема с родителями решена? — спросил Аккерман то, что вчера вечером ни ему, ни тем более Эрену не хотелось обсуждать.

— Вроде да, но они всё равно будут звонить и ныть, что я их не навещаю и всё такое, — парень дёрнул бровями, давая понять, что не испытывает от этого ни малейшего удовольствия. — Надо было тоже свалить куда-нибудь подальше, как Микаса, — пробормотал он от досады, что родители наседают только на него.

— Странно, что они вообще отпустили её так далеко, — закинув руки за голову, задумчиво произнёс Леви то, о чём подумал в тот момент.

— Они и не собирались, но Микаса очень упрямая, — улыбнулся Йегер, сложив руки на груди Аккермана и пристроив сверху подбородок.

— Ваша семейная черта, я полагаю, — хмыкнул мужчина, вспоминая, каким иногда невозможно упрямым бывает пацан. — Почему именно Китай?

— В Шанхае очень хорошая кафедра археологии, плюс множество древних городов, раскопок. В общем, археологу есть где покопаться, — усмехнулся Эрен, вспомнив, что сестра каждый раз привозила с раскопок найденные ею безделицы. — К тому же там нашлась её родня, и есть кому за ней присматривать.

— В смысле её родня? — нахмурился брюнет.

— А я разве не говорил, что она приёмная? — чуть замешкавшись, спросил парень, вопросительно поднимая брови.

— Нет, я бы запомнил, — Леви отрицательно качнул головой.

— Её родители были пациентами отца, он знал их семью много лет. И когда они погибли, решил взять Микасу к нам, ей тогда было девять, как и мне, — склонив голову на бок, поведал невесёлую историю своей сестры Эрен, не вдаваясь в подробности.

— Достойный поступок. Не каждый смог бы взять в дом чужого ребёнка, — произнёс Аккерман, задумчиво перебирая пальцами прядь каштановых волос.

— Да, наверное, — тихо сказал парень, невидящим взглядом уставившись куда-то в подушку. — Но мне иногда кажется, что отец и в этом преследовал какие-то свои цели.

— Какие?

— А? — Йегер моргнул глазами, сбрасывая оцепенение, и перевёл взгляд на мраморное лицо. — Да нет, это я так. Не обращай внимания, — немного нахмурившись, сказал он и продолжил как ни в чём не бывало. — Вот, а не так давно в Китае нашлись дальние родственники матери Микасы, поэтому родители в итоге согласились отпустить её туда, хотя сначала были категорически против.

— Наверное, это неплохо найти хоть кого-нибудь, — задумчиво приподняв бровь, ответил Леви.

— А ты бы хотел найти свою родню? — осторожно спросил парень, закусив нижнюю губу.

— Мне это уже не нужно, я привык быть один, — невозмутимо отозвался Леви, продолжая играть пальцами с пахнущей цитрусом прядью.

— Но сейчас ты не один. Я с тобой, — прошептал парень, нежно глядя в любимые серебряные глаза.

— Я знаю, — тонкие губы на мгновение тронула лёгкая улыбка, а пальцы выверенным движением ловко заправили шелковистые прядки за ухо.

— Кстати, по поводу этого, — уже совсем другим тоном произнёс парень, виновато сведя брови. — Теперь есть ещё одна проблема. Пришлось рассказать маме, что я живу у тебя.

— А это проблема? — хмыкнул Леви.

— Она думает, что я живу с женщиной. Так что, пожалуй, да, это проблема, — совсем не весело усмехнулся Йегер.

— Почему ты не сказал правду? — Аккерман продолжал не понимать, в чём же была сложность.

— Потому что не был настроен на скандал и разборки, — выдохнул парень, досадливо поджимая губы.

— Даже так, — тонкая чёрная бровь удивлённо дернулась. — Ты не говорил, что с этим могут быть трудности.

— А разве мы вообще когда-нибудь говорили об этом? — спросил парень, не собираясь ни в чём упрекать Леви, однако тот всё же задумался, судя по залегающей между бровей складке. — Хорошо тебе. У тебя нет родителей, — вздохнув, пробормотал пацан, досадуя на всю ситуацию.

— Дурак, думай, что говоришь, — звонкий подзатыльник не заставил себя долго ждать.

— Да я же несерьёзно, — мотнул головой Эрен, снова пристраиваясь у Леви на груди. — Просто не знаю, что делать. Мать ещё, может, и поймёт, а вот отец...

— Для начала прекрати страдать раньше времени, — закатил глаза мужчина, глядя на удрученное лицо пацана, словно тот греческую трагедию прочитал. — Разберёмся как-нибудь, не ест же твой отец людей.

— По крайней мере, замечен в этом не был, — вполне серьёзно ответил Йегер.

— Уже неплохо, — усмехнулся Леви. — И кстати, швабра и пылесос ждут тебя.

— М-м-м, — парень уронил лицо на грудь Аккермана и недовольно замычал, — давно не виделись, мистер Чистоплюй.