Глава 3 (1/2)

День. Последний съемочный день. Буквально последние кадры.

Съемочный павильон. Комната.

Двое. Они прощаются. Один улетает, другой остается.

В фильме герой Гадриэля улетал на далекую планету. А Ленни оставался на Земле.

Но это только в фильме. На самом деле все будет совсем по-иному.

Гадриэль пытался своими словами, не как в сценарии, объяснить своему партнеру, что он улетает, но обещает вернуться при первой же возможности. Это не навсегда и не по-настоящему. Хотел поддержать Ленни. Вот только у того все равно в наивных синих глазах стояли самые настоящие слезы.

— Не плачь, — попросил Гадриэль и, взяв лицо Ленни в свои огромные ладони, ласково убрал слезину с кулак, прочертившую влажную дорожку по его щеке. — Не плачь, — повторил он снова. — Я вернусь быстрее, чем ты думаешь…

— Стоп, камера…

Раздался откуда-то сверху недовольный голос режиссера.

Стукнула дверь, и в съемочной комнате появился режиссер собственной персоной, что бывало крайне редко.

— Мальчики, мальчики!

Режиссер громко хлопнул в ладоши.

— У нас свадьба, а не похороны, — раздраженно бросил он. — Я хочу, чтобы зритель заливался слезами на последних кадрах и ждал продолжения франшизы. Но не до такой же степени… — Режиссер развел руками. — Сами-то вы чего ревете? Сценарий третьего сезона пишется, спонсор в виде продюсера найден, а значит и деньги на сериал. Какие проблемы? Потерпеть всего-ничего… И новый сезон зритель встретит с восторгом… Соберитесь… Соберитесь… Мне нужен задор, огонь, хотя бы искра, напряжение, которое на протяжение всего фильма были между вами… Не хочу последними кадрами испортить впечатление от сериала. И никакой отсебятины. Вы забыли слова? Напомнить?

— На последних кадрах я ухожу к звездолету, — буркнул Гадриэль. Такую сцену испортил!

— Вот именно, — кивнул режиссер. — Уходишь. И зритель не знает еще, что ты вернешься. Он должен плакать, глядя на твою широкую спину. А Ленни… — Он повернулся к нему. — Ты должен быть рад, что наконец-то расстанешься с навязчивым борцом за справедливость.

— Привык я как-то к нему, к его нетривиальным выходкам, к нелогичным поступкам и прочему, что вы наворотили в сценарии, — усмехнулся Ленни. — Но мы постараемся…

И он выразительно взглянул на Гадриэля. В синих глазах уже не было слез — только обычное презрение и насмешка.

Гадриэль дернулся, хотел узнать, что у Ленни на самом деле в голове. Откуда эта неожиданная сентиментальность во время съемок? Ему не сложно, но в последнее мгновение передумал. Нет… Пусть все идет как идет. Ленни — мастер своего дела — преображался мгновенно. Артист — одним словом.

И Гадриэль просто кивнул. Они сделают как надо.

— Ну вот и ладушки! — Режиссер довольно похлопал в ладоши.

Снова стукнула ненастоящая дверь…

Заиграла пронзительная музыка сообразно разворачивающемуся перед камерами действу.

Последняя сцена, а точнее предпоследняя, происходила в доме героя Ленни. Денег в бюджете не осталось, от слова «совсем», поэтому «комнату в доме» соорудили в павильоне, поставили простенькую мебель, на «окна» повесили тяжелые портьеры, использовавшиеся почти в каждом фильме. Если не вглядываться, что там за героями, то весьма похоже на настоящую комнату небедного землянина.

Дополнительная озвучка сцены не предполагалась, слов немного, только музыка фоном и несколько фраз двух прощающихся героев. Поэтому из «комнаты» съемочную группу выгнали, а камеры настроили вкруговую для съемок удаленно, звук писался с микрофонов, прикрепленным к одежде героев.

Ленни предлагал провести съемки в своем загородном доме, но режиссер категорически отказался, выстроив комнату с картонными стенами, почти настоящей дверью и с дырками вместо окон. Из-за одной коротюсенькой сценки он не собирался дополнительно тратиться и городить огород — тащить оборудование, осветителей, когда в павильоне все под рукой.

Они стояли как бы посередине комнаты: Гадриэль — лицом к двери, он — уходил, а Ленни — лицом к окну, после ухода Гадриэля он будет долгими часами по ночам смотреть на звезды. Где-то там, на просторах Галактики ведет непримиримую борьбу за справедливость его ненавистный и в то же время бесконечно обожаемый то ли друг, то ли враг.

Стояли и смотрели друг на друга. Глаза в глаза…

— Уходишь? — едва слышно прошептал Ленни. Именно так, как хотел режиссер.

— Ухожу, — вздохнул Гадриэль тоже по сценарию. — Так надо… Да и тебе без меня будет лучше…

— Думаешь?

— Во всяком случае спокойнее.

— Уходишь — уходи, — брезгливо произнес Ленни и презрительно скривился. В его огромных глазах плескалось просто море ненависти…

Из-за этой столь выразительной игры лицом Гадриэль порой сомневался, что его Ленни бывал с ним искренним, поэтому и лез постоянно тому в голову там, дома… А режиссер просто обожал крупные планы за столь великолепную игру.

Ленни собрался отступить в сторону, чтобы дать Гадриэлю уйти, но… Вдруг схватил его руками за широкие плечи — совсем не по сценарию. По сценарию Ленни должен отойти, чтобы Гадриэль мог беспрепятственно выйти в двери. В кадре — его громоздкая фигура покидает комнату, а потом он идет по взлетно-посадочной полосе к звездолету. Конец серии… Точнее, конец второго сезона…

— Ты чего? — растерялся Гадриэль, позволяя развернуть его спиной к двери.

Раздался негромкий хлопок…

Ленни вздрогнул, его хватка ослабла — он стал медленно сползать по телу своего партнера на пол.