Странные термины (1/1)

В огромной комнате стоит тишина, ведь недавно Адам с Марком и Цезарем поспорили, кто первый проговориться. Любое слово — равносильно проигрышу, а никто не хотел прослыть тупицей или придурком. В шутку, конечно. С какими же уговорами Хитклифф согласился на эту игру! Это был полнейший кошмар, наполненный кучей соплей, слез и отрицаний, но все-таки милые глазки Торреса его сломили, и он с неприязнью согласился поучаствовать в этой дурацкой битве за звание капитана неудачника. Продолжаться это могло очень-очень долго, ведь никто никого не провоцировал. Было бы нечестно. Зато эту тишину и игру прервал резкий голос, влетевшего на базу Джона, который держал в руках свой черный смартфон и явно горел чем-то.

Маршалла было легко чем-то завести. Абсолютно любая вещь ему нравилась! Что уж говорить о той самой странной игрушке? Цезарь, кстати, так ее и не купил, ведь иметь дома мини-куклу Бафомета из пряжи было бы краем всей антихристианской «веры» Джона. Но, уговорив отца, он все-таки ее приобрел, хотя все были против. И, говоря слово «все», имеется ввиду, что все, в том числе даже отец и сестра Хитклиффа, не одобряли подобную безделушку. При том, она была чересчур жуткая, а при виде нее Марка бросало то в холод, то в дрожь, то вовсе в истерику! Цезарь его с трудом успокаивал.

— Ребята, вы ни за что не поверите, что я узнал! — выкрикнул Джона, чуть ли не прыгая на месте от нетерпения и жуткого желания рассказать все и вся своим напарникам. Но те лишь промолчали, переводя напряженный взгляд на Маршалла. Если он так говорит, то это точно не к добру.

— Только бы это не было что-то смешное… — в голове пронеслось у Марка, который тут же обнял свои колени, дабы успокоить безумно стучащее сердце. Цезарь сидел слишком рядом, и он чуть ли не лежал на плече Хитклиффа, от чего у того все в пятки уходило и по спине дрожь бежала!

— В общем, я зарегистрировался в Твиттере и… — после этих слов уже можно догадаться, что хочет сказать младший и к чему это все идет.

— Кто дал ему доступ в эту соцсеть… — уже подумал Адам, сдвинув брови. Кажется, это надолго. По крайней мере, он не хочет думать, чего именно он там начитался. В один день ему стоит просто ограничить доступ в интернет, потому что там слишком много всего опасного и бесполезного.

— Ну, для начала, там было очень-очень много всего интересного. К примеру, кто-то рисовал нас! В таких странных позах, вы не представляете… А еще мы там любились и целовались, — Маршалл открыл какую-то фотографию и показал смартфон ребятам. Там был… Рисунок, где все они вчетвером, в костюме героев занимаются похабщиной. Не вдаваясь в подробности, выглядело это крайне странно и смущающе.

Хитклифф тут же залился румянцем и наполовину пропал из вида, посапывая носом и надеясь на здравость своих мыслей, которые непроизвольно продолжали дорисовывать картины до конца.

Адам же лишь немного смутился, люди разные бывают, и любое творчество должно быть поощряемым. Даже подобное. Хотя они и не совершеннолетние, но… К черту. Это не так важно. Больше всего из этого его смутило именно то, что Марк начал додумывать все, и картинки появились в голове не только у него! Господи, какой стыд и срам. Мюррей бы даже думать о подобном не стал! А Цезарь… Ему все равно. Он спокойно улыбался, наблюдая за этими тремя, пока Джона совершенно не понимал их общего смущения, Марк сгорал со стыда, а Адам в подробностях из-за мыслей Хитклиффа видел все. Даже огромный, сочный, горячий и приторно сладкий член Тор… В смысле… Просто много всего, не стоит вдаваться в подробности.

— Ах, ну, это не совсем то, что я хотел бы вам показать. Я хотел сказать, что я узнал свою ориентацию! — Маршалл уселся напротив Адама с Цезарем и Марком, который наконец-то выглянул из-за рук, перестав ловить на себе усугубляющий положение взгляд Мюррея. Он его убьет!

— А вот это мне уже точно не нравится, — Мюррей отвел взгляд от Марка, наконец-то взглянув на Джона. У него в голове всегда, не весть что творится. Там даже невозможно разобрать, связанно ли это как-то с делом или нет! Словно огромная куча была собрана, лишь бы убить и без того не особо сильный мозг Адама.

— Ну… Там было что-то вроде… Вот, нашел! — он перестал листать что-то в своем телефоне, заставив Торреса, который с напрягом улыбался, взглянуть прямо на Маршалла, — Я гендерфлюидный демисексуал и еще гендерквир-гермафродит!

В комнате снова повисла тишина. Если до этого ее перебивал голос младшего, то сейчас он замолк. Марк с молчаливым шоком смотрел на Джона — он ведь совсем не понимает, о чем идет речь! А Адам мысленно давал ему пощечину, а сам делал фейспалм. Это было просто краем идиотизма. Цезарь словил себя на мысли, что он вот-вот засмеется от глупости Маршалла, поэтому прикрыл рот рукой, как можно побыстрее. Господи, такой дурачок. Интересно, кто первый ему скажет, что все это — не он?

И так тишина висит. Долго. Наверное, минуты три, пока сам Раш не начинает ощущать эту некую неловкость и мяться. Все-таки, игра на капитана неудачника дурацкая затея. И ничего не остается, как «разорвать оковы», чтобы стать проигравшем.

Торрес тихо выдохнул и поднялся с места, отряхнув ладони в белых перчатках и поправив голубой галстук, который так неприятно давил на горло. Слишком сильно перетянул.

— Что ж… Джона, я тебе скажу, что все, чего ты начитался в Твиттере — это неправда и подобного просто не может быть. Хотя… Кто знает, какие люди бывают? Может быть, у Адама вовсе нет подвоха? — Цезарь посмеялся, сдержав мерзопакостную улыбку.

Мюррей оставалось лишь недовольно просипеть, поднявшись с места и поспешив на выход. Вот теперь его одновременно унизили, и по итогу проигравшим стал даже не Торрес, а сам Адам. В любом случае, через пару минут он забудет, на что обижался, и они все вчетвером будут есть пиццу, вспоминая эту ситуацию.

Ну кто мог сказать подобную глупость? Гендерфлюидный демисексуал, так еще и гендерквир-гермафродит… Хотя, будем честны, никто, кроме Джона, не может знать наверняка, правда это или нет. Возможно, он и вовсе не глупил, а лишь правду сказал. Правда, остальные посчитали это лишь насмешкой и издевкой.