Часть 9 (2/2)
Через пару минут парни уже шли по узкой тропинке. Берёзы, ограждающие её с двух сторон, тихо шелестели в приятном ветерке и отбрасывали живительную тень, так необходимую в самый солнцепёк. Если прислушаться, в громком пение птиц, шёпоте деревьев и жужжание насекомых можно было отличить гомон из детских голосов, стоявший сейчас в столовой. На этих детей правило «пока я ем - я глух и нем» точно не распространялось. Никита чувствовал странное спокойствие, хотя, сейчас шанс быть пойманными увеличился в десятки раз. Сидоров глубоко вздохнул, обращая взгляд на своего товарища, идущего от него на расстоянии вытянутой руки. Андрей сильно отличался от своего близнеца. Такой же низкий, но его уж точно нельзя было спутать с мальчишкой, из-за широких плеч, твёрдой походки и достаточно крепкого телосложения. Он смотрел прямо перед собой, всегда слегка покрасневший (Никита списывал это на его страсть к курению), устало опущенными глазами. На весь мир, что его окружал, он смотрел апатично, без юношеской задорности, присущей парням в этом возрасте, и без какого либо интереса. Ещё одно отличие Андрея от своего брата, которое заметил Сидоров – горбинка на носу. Она, видимо полученная во время одной из бесчисленных драк, будто подчёркивала остроту черт лица блондина. Со своей горбинкой, проницательным и уставшим взглядом, пшеничного цвета чёлкой, время от времени спадающей на его лицо, светлыми бровями, несколькими маленькими шрамами на лице от пережитой в детстве ветрянки и тонкими губами, лицо Андрея было чарующе загадочным.
Пока Никита бесстрастно рассматривал профиль Андрея, Меньшиков слегка повернулся, покосившись на Сидорова.
—Пялишься.— сказал он с привычной для себя грозной интонацией, но Никита отчего-то не услышал в этом ни злобы, ни приказа прекратить. Андрей снова обратил внимание на дорогу перед собой и рыжий воспринял это за разрешение дальше разглядывать блондина, наслаждаясь редкими спокойными часами, не загруженными лагерными хлопотами. В кустах уже виднелся голый фасад корпуса, а парни не проронили больше ни слова. Меньшиков точно не спешил вести светскую беседу, и Никита отчасти даже был ему за это благодарен.
Высокая трава, растущая на пустыре перед зданием, за эти пару дней, казалось, стала ещё выше и гуще. С каждым шагом подростков из зарослей вылетали потревоженные мотыльки и мухи, выпрыгивали кузнечики, усаживаясь на соседние травинки. Воздух заполнял масляный аромат полевых цветов, из-за сырости ощущающийся густым пахучим облаком.
Поднявшись по скрипучим ступенькам, Андрей и Никита зашли в знакомое помещение, пахнущее пылью и штукатуркой. Меньшиков ловко достал из-за бревна у углового отверстия для окна пачку сигарет, сразу пряча её в карман шорт. Потом он отошёл в лево, к стене с металлической дверью без замка, открыв её с характерным скрипом ржавого железа. За ней оказалась узкая лестница, выкрашенная в тот же, что и дверь, пыльно зелёный оттенок.
Наверху заброшки было ещё ветренее, чем внизу. Полуденное солнце нагревало поверхность крыши. Меньшиков подошёл к краю, свешивая ноги. Сидоров подошёл к нему, усаживаясь рядом, с сигаретой между пальцами, которую Андрей поджёг ещё внизу, чтобы не тратить напрасно спички, борясь с порывистым ветром.
—Ты оставил Кешу в корпусе.—наконец заговорил Никита, стряхивая пепел вниз.
—Он уже не маленький мальчик, высидит один двадцать минут в библиотеке.—
—Зачем тебе это? Я имею в виду, ты постоянно таскаешься за Деньковым, но вы не выглядите как закадычные друзья. Так для чего?—
Андрей обернулся к товарищу с пронзительной улыбкой, склонив голову немного в бок. Что же, видимо их игра началась.
—Всё просто. Так он останется с нами.— увиливая ответил Меньшиков.
—Это связанно с его бывшей командой?—
—Умно, кролик.— Андрей сделал ещё одну затяжку, выпуская дым из чуть приоткрытого рта. Серые струйки игрались в его волосах.
Вдалеке послышалась мелодия, означающая конец полдника и начало сон часа. У них осталось не больше десяти минут, до того как вожатые обнаружат их пропажу.
—Как ты сюда попал? Почему получил путёвку? На бедную сиротку из детдома ты не канаешь, хотя мало ли что.— задал свой вопрос Меньшиков, испытывающе глядя на Никиту. Рыжий отбросил бычок в заросли пустыря, в этот раз не отвечая на прямой взгляд собеседника.
—Я живу в интернате в Нижнем Тагиле,— начал рассказывать тот, —Нам отсылают мало путёвок, так что сюда отправляют детей за особые спортивные достижения, —голос Сидорова был ровным, будто он зачитывал прогноз погоды, —Ну и отправили меня, потому что я был новеньким, и занимался в футбольном кружке.—
—Ты уралец?—
—Нет.—ответил Никита, вставая на ноги и поправляя смятую рубашку, —Ты идёшь?— спросил он, намекая на то, что время уже поджимает.
Меньшиков тоже встал с шершавой поверхности, устремив взгляд куда-то далеко между тонких стволов деревьев в роще. Его лицо было сосредоточенным и напряжённым. Потом его взгляд прошёлся по Сидорову, буравя его с рыжей макушки до ног.
—Ты слишком долго удерживаешь моё внимание.—
—Ты сам продолжаешь это.—
—Я развлекаюсь, не надумывай ничего лишнего.—
На это Никита только пожал плечами, слегка улыбнувшись. Они уже должны были спешить, чтобы успеть в вожатскую раньше Миши с Алисой.
Парни добрались ровно в срок, молча вышагивая по тропинке в быстром темпе. Ни Сидорову, ни Меньшикову не хотелось объясняться перед старшими за своё своенравие. В комнате снова были только они вдвоём.
—В понедельник, когда к нам приедет эта интеллигенция вшивая,— нарушил тишину Андрей, с бесстрастным видом рассматривая оставшиеся на низком столике настольные игры, —держись ближе. Ни один год не остался без их жалких выходок.—
Рыжий кивнул, и уже хотел было что-то спросить, но дверь в комнату быстро распахнулась, и в вожатскую ввалились Миша и Алиса, вталкивая перед собой Кешу, прижимающего к себе несколько книг. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, про какую спортивную игру были эти книги.
—Всё хорошо?— спросил Миша, осматривая обоих пионеров на предмет наличия повреждений.
—Всё отлично, Бодейкин.— ответил Меньшиков, немного покачиваясь на стуле.
—Точно?— переспросила Рудская, косясь на Сидорова. Видя недоверчивый взгляд вожатой, Никита поспешил её успокоить.
—Правда, Алис. Всё в порядке. Честное пионерское!—