«твое тело белое, как снега, что лежат на горах Иудеи и нисходят в долины» (1/1)

Он сидит у меня на коленях, красивее, чем галактика. Я удерживаю в ладонях его лицо. Он закрывает глаза. Не дает читать эти глаза. Он всегда ускользает. Ускользает, чтобы звонить кому-то:

Я задержусь сегодня. Мы немного затусили с ребятами. Ага, нет, не поздно. Не, я уже не успею, сам купи. И я тебя.

Я даже не сомневаюсь, что он говорит с отцом. Потому что, если я начну сомневаться. Я не дам себе сомневаться. Мой хрустальный дом не будет разбит. Стекла не утянут меня на дно. Я не хочу жить на дне. Я хочу быть здесь. Хочу быть сейчас. В этом времени, когда он выбирает меня.

Он ходит ко мне, как в школу. Вечернюю.

Я смотрю на его лицо.

Сколько тебе лет?

Спрашиваю я.

Я не боюсь, что их слишком мало. Потому что их еще меньше. Он родился тогда, когда я его увидел.

Больше, чем ты думаешь.

Усмехается он, не раскрывая глаз.

Да.

Ему столько лет, сколько нельзя представить. Много больше, чем корню в земле. Старше его только Голод.