«на Большой Каретной» (2/2)

Интересную почву я тут удобрил.

– И с чего это только мне показалось, что ты.

Он не заканчивает, но я и сам не понимаю – с чего это ему показалось? Как по мне, я и пальцем не пошевелил в этом направлении.

– Ты даже пальцем не пошевелил, блядь, чтобы позвонить и узнать хотя бы, как меня зовут.

Интересно, этот факт стал трагедией до всего этого джина, или после него?

И не легче ли было решить этот вопрос, действительно, простым звонком?

– Ты это серьезно?

– А ты что думаешь, я тут угораю?

Он ржет.

Вполне серьезно.

Я встряхиваю его – он не перестает.

Бесить меня.

Ирина, без сомнения, уже заскучала.

– Я у Жоржи спросил, как тебя зовут. Если тебя это утешит.

Он смотрит на меня, как

дурак.

И снова ржет.

Но уже каким-то прозрением.

Потом отмахивается, идет к двери, дергает ее на себя, приказывает Ирине:

– Пошли.

И спускается первым.

Она, не переменившая за время его отсутствия ни всей своей позы, ни выражения одного только лица, вдруг поворачивается и покорно шагает за ним. Со второго пролета он поднимает голову и показывает мне средний палец.

Где мои семнадцать лет, чтобы все это понимать?

Но не мои ли семнадцать лет заставляют меня отпустить их одних во тьму?

И не мои ли семнадцать лет спрашивают меня: она, правда, его девушка?