истина ниже пояса (2/2)

– То есть – черт.

Добавляю я, когда сажусь на колени, оттягивая руку.

Она:

– Вставай.

Я повинуюсь, и Марина принимается двигать мою страдающую конечность, как какой-то деревянный рычаг – вперед, назад, вправо, влево.

Говорит мне что-то, типа, плечо у тебя не работает. Спазмируется, обходит боль, а мышцы в это время атрофируются. Если так и дальше пойдет, будет отстой.

Звучит, как отстой.

Она хмурится. Я для нее – Филиппов. Задача. Меня нужно решить. Чувствую себя тетрадью, над которой склонилось ее сосредоточенное лицо.

Кожа у нее ровная, как обрез шелка, и совершенно белая, как у

знатной дамы. Правда, она намного полнее, чем полагается тренеру - вторая дочка далась ей совсем нелегко. Да и макароны после девяти и мы с ней пару раз жрали.

– Ну чего ты на меня так смотришь? – строго спрашивает Марина, – работать надо. Ра. Бо. Тать.

Ну надо так надо.

После работы к ней приходит муж, и она тут же закруживает его в своем деловитом вьюне, а он так же послушен ей, как щепа – волне.

У него удивительно безопасное лицо, несмотря на то, что он качок, бледные голубые глаза, которые ищут ее повсюду, повсюду за ней следуют, груды мышц, животик – это у них семейное.

Я подумываю две мысли сразу: какие они милые, и – не пойти ли мне домой в своих кимоношных портках, потому что не встречал я в жизни ничего удобнее и надежнее. Все остальное – блажь. Вечно лишь кимоно.