маленький (2/2)
Ник вырывает уголок из буханки. Пакет шуршит. Кусает.
– Там черного хлеба днем с огнем не сыскать. Пиздец какой-то.
Макает мякиш в соль и съедает пирамидку.
– Не помню, когда в последний раз ел.
Отходит к окну.
Он стал спокойный. Раньше был нервный. На месте стоять не мог. Фильм до конца досмотреть. Доесть. Допить. Ничего не терпел. Мог, только когда – разыгрывал. Спокойствие. Давал представление.
А сейчас – другой.
Другой человек.
– Знаешь, – говорит он вдруг стеклу и начавшемуся дождю, – меня всегда тянуло к тем, кто меня любит. Хоть их было немного. Раз-два и обчелся.
Олег тушит окурок в пепельнице из застывшей палитры. Горы краски, как бортики.
Ник неожиданно нежно расправляет спутавшиеся патлы у какого-то полудохлого папоротника Палыча.
– Даже мои кровные и почти родственники не смогли заставить себя. Сам же я как будто вообще не способен. Это, наверное, наследственное. Какие-то гены отвечают за это. Не иначе.
Ник поворачивается.
– Но тебе ведь не нужна моя исповедь?
Олег не уверен совсем.
– Я потому и не писал. Как-то не выходило. То есть выходило, да всё хуйня. Думал, что так скажу. Но что-то ничего не приходит в голову…
После паузы:
– Я, конечно, говна кусок, но хочу, чтобы меня кто-нибудь любил. Да.
– Кто-нибудь? – произносит Олег, неожиданно для себя – вслух. – Пожалуй, это моя лучшая роль.
– Ты – единственный. Кто всё примет. Даже если я прямо сейчас выйду и отдам все деньги первому встреченному несчастному. Ты будешь меня кормить. И даже, наверное, зауважаешь. Ограблю его же, придешь на суд. Потом – в тюрьму. Уеду, будешь писать мне. Ты будешь писать мне?
Олег не отвечает.
– Почему перестал? Всё?
– Что – всё?
Ник стоит спокойный, как стебель бамбука в безветренный день, но это самое жуткое спокойствие, какое Олег видел.
– Чего ты хочешь? – спрашивает его Ник, как будто бы даже – прося.
– Я? – зачем-то переспрашивает Олег, но на самом деле ему нужно потянуть время, или резину, или что-то ещё. Всё как-то. Нереально.
– Да. Ты. Только ты. Чего хочешь?
– Быть один, – отвечает Олег, как будто подумав.
– Понятно, конечно. Одному хорошо. Но я не могу больше. Ты раньше любил меня?
– А что?
И тут Олег понимает, кто и зачем придумал это – а что?
– А то. Что ты, как маленький? Ответь. Это взрослый вопрос.
Олег упрямо не отвечает.
Ник продолжает, показывая на своё солнечное сплетение:
– Я тут подумал, что у тебя здесь – чёрная дыра размером с тебя самого. Полная безразличия. Ко всему.
– Ты снова спутал меня с собой.
Ник не обращает внимания.
– Я перестал это чувствовать.
– Что?
– Твою любовь. Ты холодный. Как река. В которой не тают льдины, тонут рыбаки, умирают рыбы.
– Я такой же, как всегда.
– Я никогда с этим не успевал.
Снова невпопад говорит Ник.
Потом совсем безумное:
– Можно остаться у тебя?
Олег зачем-то думает о дереве и молнии.
– Только, если ты, правда, один. Если нет, скажи. Я не идиот так-то, и всё понимаю. Дверь там, – Ник протягивает руку, показывая в сторону картины, – это очень понятно.