маленький (1/2)

«город

как пирамидка из колечек

каждый человечек в нём наполовинку

искалечен»

«я так устал

быть с кем-нибудь»</p>

Олег оглядывается, словно собирая по стенам ошметки себя в некое невразумительное обратно, в огромной паузе, исполненной чистой тишины, в которую не раздается повторный звонок.

Никаких просьб.

Никогда.

На пороге – Ник.

Конечно же.

И странное чувство, как будто он не уезжал никуда. Вчера только всё.

Но через мгновение Олег считывает все изменения, которые Ник претерпел и которые его как будто бы отодвинули. В таинственную нишу. Пространства и его личной самости. Неизвестной. Неузнанной. Чужой.

Олег слишком долго боялся, воображая кошмарные картины, где Ник сторчался, оброс и сгинул в грязи, а он, если и сидел на чём – так на посту из пророщенной конопли. Кожа чистая, ровная, пышет здоровьем, сам, правда, осунулся, подбородок заострился, переломанный нос – тоже, глаза просто огромные, черные, зрачков не видно, ключицы торчат, как куриные косточки, короткие волосы, выбрит начисто, помолодел лет на десять и тянет на все тринадцать.

Потух.

Как костёр.

Остывшие чёрные угли.

– Можно? – спрашивает Ник какую-то дикость, имея в виду – войти.

– И давно ты стал спрашивать?

– Некоторое время назад. Это было трудно. Пришлось зубрить. Так можно?

– Входи.

Ник входит.

Как нож в масло.

Маслом на нож.

Осматривается.

Олег вслед за ним – по-новому оценивает свою новую нору.

Сплошные окна, холод, картины, огромный зафаканный рабочий и обеденный стол, кухонный гарнитур, собранный на всех помойках всех городов, мольберт, брошенная громадная женщина, недовырезанная из ствола дерева, кусты какой-то шишни, которую Олег поливает недостаточно вовремя, мятая койка в дальнем углу, книжные полки, пыльный диван за шторой, оба из Богом поминаемого Бангладеша.

Ник снимает обувь и проходит в комнату босиком.

Трогает всё.

Олег поворачивается к стотысячраз крашенной – всегда в белый – двери, в грязных щербинках выколупышей и сколов – замок резво прокручивается, запирая ловушку.

– Где Палыч? – спрашивает Ник, ведя рукой по бедру женщины.

– Ищет третий глаз в Гималаях.

– Давно?

– Полгода.

– Так ты, правда, один? – уточняет Ник, бесцеремонно листая холсты.

Олег молчит. Ник, глядя на самую большую здесь вещь:

– Размышления на тему черных квадратов?

Потом присматривается:

Комната. Закрытая дверь. Свет выключен. И в коридоре.

– Так ли?

Потом отпускает картину, внимательно рассматривая художника, тот выдерживает взгляд, и Ник отводит свой к монитору, кликает на пробел на клавиатуре, экран загорается и вместе с ним – недоверстанная афиша.

– Ничего не меняется. Как будто.

Олег на одном углу стола, Ник – на противоположном.

Олег достает новую пачку (старая – пустая), приткнутую между головой облезлого Будды и полкой открытого шкафа над плитой. Закуривает. Ник вместо того, чтобы скривиться – улыбается.

– Курить с угла – семь лет не жениться, – объявляет он. Но как-то – задумчиво. Взгляд у него какой-то. Как у того, кто вернулся туда, где его. Дом? Счастье? Прошлое.

Олег что-то отвык от него.

Сердце лупит.

Как в первый раз.