10.09.22 (1/2)

— Когда? Когда я спрашиваю? Когда мать твою? — доносится взбешенный голос друга в очках из комнаты директора.

— Вчера… — тихий выдох и мужчина опускает глаза, потирая виски.

— И вы его отпустили в таком состоянии? — взревел мужчина, а после ушёл матеря всех.

— Что вы ему позволяете? — вмешалась действующая актриса театра.

— Вы же знаете их, — вздохнул глава театра, — эти двое… Они не смогу жить вместе, жаль их очень, — директор поцарапал ногтем стол, — не надо было вчера отпускать актёра одного в таком состоянии.

Вчерашний день был такой же, как и все. Множество репетиций перед выступлением, это же выходной всё же. Они оба с утра выпили кофе, побранились из-за машины и автобуса, а после всё же оба поехали на метро, лишь бы посидеть вместе. Последние несколько дней голубоглазый мёрзнул настолько сильно, что казалось он уже стал ледяным и мог, вообще, ничего не чувствовать внутри. Однако друг в очках был убеждён, что его коллегу ещё можно отогреть, что ещё ничего не потеряно.

Прибыв на место они разошлись по рабочим местам. Время за работой шло по-разному: Для старшего очень быстро, он фактически ничего не успевал. Всегда бегал, суетился и вечность куда-то торопился. А младший же не знал, чем себя занять, чтобы скоротать время. Его иногда вызвали что-то поправить, но в основном всё шло мимо него.

Ближе к вечеру появилась работа мужчина закрутился, завертелся в делах сам того не заметив, поэтому упустил момент того, когда с актёром случилась ситуация, а после уже было поздно.

— Алло, — крик в трубку во время работы, — да! — чтобы было слышно, — чего? — пришлось выйти в другое помещение, — когда? Час назад?! — друг дослушал до конца новость и бросил всё.

Звонок поступивший из больницы это последнее, что могло случится за жизнь с ним. Коллега знал, что во время приступов его важный человек неуправляем, но не думал, что настолько всё потеряно.

Ссора с директором не дала плодов, самой ситуации главный не знал, просто, видел, что голубоглазый резко изменился и ушёл. Летя буквально в больницу, друг в очках только и мог тараторить «Лишь бы обошлось, лишь бы никто не заметил ничего». Сложность состояла в том, что старший на дух не переносил врачей. Оказаться для него в больнице — значило, что уже все знают про его голову и хотят в ней покопаться. Может это была паранойя, может страх, но известно было одно — он начнёт быть совсем неуправляемым.

На рецепшн отправили к врачу, который был ответственный за пациента, что поступил. Потели ладошки, кололо внутри, было очень холодно… Страшно, впервые, что потерял.

— А вы знаете, что он буйный? — тихо говорит доктор, идя по коридору в палату, сопровождая нашего друга в очках.

— Ложь, — резко отрезал младший.

— Да? А если я скажу, что он напал на хирурга, который ему жизнь спасал, напугал медсестру и, вообще, как бешеное животное, скулил, стараясь сбежать в окно? — знакомый актёра закусил губу и опустил глаза, продолжая идти рядом с белым халатом, — я бы сказал: «Его надо усыпить ради общественного порядка», но так как это мой пациент, то пока что он только под успокоительными. Очень сильная доза.

Приоткрыв дверь в палату, увидя, что в ней минимум предметов, нет даже стула и окна, только кровать и ремешками прижатый человек, который любезно был накрыт одеялом, быстро и яросно дышал, а рядом стояла стойка с пакетом лекарств.

— Капельницу, он разбил и попытался снова, — врач почесал нос, — это была ошибка медсестры, она уже выплакала все слезы, когда осознала, что нельзя было так делать. Кричала всё: «Я не хотела, не хотела его убивать», — врач уложил руку на плечо человека в очках, — но видимо то была судьба. Ваш знакомый успокоился увидев её слезы и напрочь забыв про собственные порезы, которые были свежи, ведь мы только наложили швы на его «ошибку», поставил в приоритете слезы женщины. Я впервые видел то, как пациент истёкая кровью старался рассмешить «пострадавшего» и знаете, что? Вышло, только она улыбнулась и сказала: «Вы правда не понимаете моей вины?», на что он кивнул и упал в обморок, — закончил врач, похлопав по плечу, — эта женщина больше здесь не работает. Дурдом.

Врач вышел хлопнув дверью. Конечно, кто же в здравом уме будет наблюдать, как резанный пациент, истёкая кровью, успокаивает медсестру, которая принесла стеклянный предмет в комнату к тому, кто ранее уже резался.

Сев на край кровати, друг только и мог, что уложить свою вспотевшую ладонь на быстро движущуюся грудь лежащего. Младший точно знал, что он сейчас во сне старается сбежать. Сбежать из больницы и когда у него это не получится, актёр резко проснётся на кровати с дикими криками, забыв, что и как происходило. Накладки сна и реальности — это было страшно в первые разы. После нескольких месяцев совместной жизни уже привык и даже замечал предпосылки.

— Когда?

— Вечером…

— Когда именно?

— Не помню… Около семи вечера…

— Ты понимаешь, что отказ и не проход на кастинге, это не повод убивать себя? — бинт ложился неровно из-за нервов и страха сделать больно.

— Мгм, — отозвался старший сидя за столом в ванной.

Это был первый раз, когда эмоции захлеснули через край. В тот вечер отказали в очередных пробах. Голубоглазый услышал от неё снова «Актёр-неудачник» и его накрыло с головой. В тот момент друг в очках сидел также дома, но читал книгу, сидя на диване. Когда прошло двадцать минут тишины и внезапно раздался мат на всю квартиру, младший подскочил на месте, бросил книгу и спрашивая: «где ты?», искал своего дорогого человека.

Тот обнаружился у разбитого зеркала, стекло которого застряло в ладони, а вторая рука опрокинула половину посуды, настоящее минное поле.

— Стой! — паника, впервые была такая ситуация, из которой друг в очках не представлял, как будет выбираться.

Хоть капли крови и падали на пол, пришлось подождать до того, как момента, как стекло было чуток хотя бы прибрано, чтобы добраться до пострадавшего.

— Что в этот раз? — как строгая мать спрашивает с провинившегося ребёнка, так и друг требовал с голубоглазого.

— Она сказала, что я неудачник… Вот я и хотел доказать, что она не права…

— И поэтому ты разбил зеркало?

— Нет… Зеркало разбилось из-за того, что она подошла ко мне и хотела меня коснуться, а я против, — второй рукой актёр обнял коллегу, просто, держа раненную руку зажатой, чтобы хоть как-то снизить кровотечение, — я твой, не хочу, чтобы она касалась меня… — старший прижался и ничего не оставалось, как слегка похлопать его по спине, а после этого повести за стол обрабатывать раны.

— Вранье! — подскочил голубоглазый на кровати резко, его тут же обняли тёплые руки и коснулись губами макушки.

Любая потеря ориентации в пространстве, сыграла на руку, не было сил вырываться, если это был кто-то другой. Но за пару мгновений, запах был пойман, как и манера движений, веки прикрылись сами собой и старший расслабился в руках важного для него человека.

— Здравствуй…

— И тебе не хворать, — отозвался актёр пряча лицо в шею знакомого, который обнял крепче, — ты, как тут оказался?

— Мне позволили сказали… Сказали, что состояние было критическое, а в контактах телефона в «избранное» был только один номер.

— Мг… Конечно один, — голова шла кругом от лекарств, а приятное тепло родного человека, успокаивало.