22.08.22 (2/2)
Вместо ответа, голубоглазый обнял знакомого за талию и уткнулся новом в живот, заползая на диван, сворачиваясь клубочком вокруг, позволяя гладить свою голову, ворошить волосы, щупать осторожно плечи.
Тишина. Прохлада. Ночной ветер и лунный свет в комнате. На кухне горел свет там был почти, что разбой. Валялась куча осколков.
Друг в очках не представлял, чтобы было, если бы он не пришёл… Когда ему позвонили он по отрывистой речи коллеги понял, что с тем что-то не так. Когда ему открыли дверь квартиры, тут же актёр сбежал на кухню, крича: «Сейчас будет ужин готов». Младший не сразу понял, что старший уже был в приступе. Он готовил семейный ужин. Открыл окно, чтобы не было душно.
Лишь после грохота посуды, вбежав на кухню, «очкарик» осознал губительность положения и молниеносно вырвал нож из рук друга. Тот резал салат, после того, как опрокинул основное блюдо. Благо он успел порезать только ладонь во время драки. Они не рухнули на осколки посуды, а после его, как магнитом потянуло к этому «Солнцу».
— Ты~ Ты говоришь, что в моих венах течёт северный ветер… — мурлыкал сонно под нос голубоглазый.
Актёр на утро после приступа не вспомнит ничего. Ничего, как творил сам, так и ничего, что видел перед собственными глазами. Эти размытые больные образы… Они всегда сидят внутри.
— Отдыхай… — шептал друг в очках, стараясь сдержать глухой порыв горьких слез, что был рядом, но не мог заменить человека. Заменить её. Она настолько проникла в его разум, в душу, в сердце… В кости… Что его… Его голубоглазый без неё не хотел жить. Это не было уже любовью. Это было зависимостью.
— Ты действительно знаешь, как заставить меня плакать, когда смотришь на меня своими глазами цвета океана… — прошептал друг в очках целуя мокрый лоб актёра, который с открытыми глазами смотрел вверх на потолок, но уже тихонько сопел, лёжа лопатками на тёплых коленях.
На утро взойдёт солнце, актёр крепко обнимет сонно коллегу, который не отпустит его за всю ночь ни на секунду. А старший после аккуратно соскользнет и постарается убрать за собой, чтобы младший отдохнул. А когда коллега проснётся, то они будут сидеть вместе, пить кофе и стараться решать эту проблему. Ведь лечиться нужно… Но там всё так запущено, что уже можно забыть, когда ты был другим.
— Проснулся? — голубоглазый ясно смотрел в глаза напротив, поправляя плед, которым любезно накрыл своего друга.
— Как ты? — ответил вопросом на вопрос знакомый в очках.
— Всё хорошо.
— Нет! — вскочил на ноги коллега и схватил за плечи старшего, но услышав шипение, отпустил.
— Терпимо… — тише ответил актёр, перебинтованной ладонью, гладя собственное плечо.
— Ты хоть что-то помнишь? — с беспокойством спросил младший.
— Нет… Но я знаю одно точно… Я не помню, чтобы звал тебя. Я был дома один, решил заварить чая, пошёл на кухню… И всё, — плечи затряслись, а старший отвёл глаза в сторону и в пол, обнимая себя, сжимая одежду.
— Я тут, я рядом… Ты меня так напугал, — обнял друг в очках актёра, который мокрым носом уткнулся в шею и как малое дитя заплакал, стараясь быть тише, — не переживай, я всегда успею. Ты никогда не будешь одиноким.