30. Проклят, брошен, словно камень с неба (1/2)

— Ну что, Кипелов, снимай штаны! У нас с тобой сейчас по плану эротические игры с твоей прекрасной задницей, — с маньячным блеском в глазах и легкой усмешкой громко заявила Таня, влетев в комнату без стука так неожиданно, что мужчина инстинктивно дернулся всем телом и чуть не ударился головой об изголовье кровати. Ничего хорошего от очередного появления девушки он уже не ждал.

— Что?! — воскликнул он в полном недоумении и приподнялся на локтях. Только сейчас он рассмотрел девушку в полный рост. Белый медицинский халатик, слишком, слишком короткий… И белые чулки, лишь наполовину прикрытые подолом. «Издевается, сука!» — вспылил про себя Кипелов под бешеный стук сердца в висках.

— Микрофона у меня нет, не переживай. Зато есть вот это, — уж более спокойным и приветливым тоном, который, впрочем, по-прежнему не вызывал никакого доверия, произнесла девушка, продемонстрировав шприц и ампулы. — Моя обязанность — делать тебе уколы. К счастью для тебя, однажды я даже закончила курсы медсестры. Нужно было. Работа у папы весьма опасная… Не важно! Ну же, расслабься, дорогой, и переворачивайся на животик. Ты же не хочешь осложнений, правда? И наверняка желаешь поскорее избавиться от этих штук.

Смотреть на то, как Таня берет один костыль, прижимает его к груди, а затем медленно скользит им по телу, пропуская между ног под полы халатика, было невыносимо. Невыносимо от смеси дикого желания трахнуть ее прямо здесь и сейчас и одновременно бешеного полудикого импульса избить ее до полусмерти от клокотавшего внутри гнева. «Сука, сука, сука!» — с каждым ударом сердца билось в сознании мужчины одно и тоже слово, когда он, напряженно зажмуриваясь и инстинктивно оскаливаясь, сдерживая жгучие эмоции, с трудом переворачивался на живот. В конце концов, Таня права — никаких осложнений от перелома совершенно не хотелось, а значит нужно выполнять назначения доктора. И эти самые назначения были бы даже весьма приятной заботой, если бы девушка делала все действительно искренне, с любовью… А теперь «с любовью» только надменный тон, сарказм и провокации. В такой ситуации спускать штаны и оголять пятую точку перед ней было не то чтобы неприятно, но даже унизительно.

— Ну, давай же, Валер, смелей, что ты как девственница в первую брачную ночь?! — теряя терпение, вспылила Таня, с раздражением раскладывая на тумбочке все необходимое.

— Будто забыла, какой была в первый раз, когда я тебя… — процедил сквозь зубы рокер, не выдержав и все-таки съязвив в ответ.

Несколько секунд воцарившейся вдруг тишины показались вечностью. Девушка замерла, словно собираясь отпустить какую-нибудь колкость мужчине в ответ, но, так и не найдя достойного ответа, порывисто схватила склянку со спиртом и вылила, не заметив, слишком много на кусочек ваты. Чертыхнулась, грубо протерла кожу на голой пятой точке Валерия, а затем отломила кончик ампулы с лекарством. Мужчина довольно ухмыльнулся, отметив для себя, как Таня обиженно надула губки, так по-детски, совсем как бывало раньше, летом, и ощутил некоторое моральное удовлетворение. И тут же отвернулся лицом в подушку, приготовившись к не слишком приятному ощущению первого укола от непрофессиональной медсестры.

Не успел он сообразить, что происходит, как его бедер коснулось теплое тело Тани, а острые ноготки легко и быстро пробежали по пояснице, а затем вдруг не сильно, но все-таки весьма ощутимо вцепились в ягодицу. Слишком быстро, слишком неожиданно. Жар моментально подкатил к лицу, разлив румянец по щекам и вызвав бурное учащение сердцебиения. Низ живота моментально стянуло спазмом, как только Валерий осознал, что его только что сверху оседлала девушка в слишком коротком и откровенном белом халатике… Помесь гнева, неловкости от пикантности ситуации и полуживотной, в мгновение ока вскипевшей в нем похоти к ней начисто отключили разум. Неудержимо хотелось тут же как можно резче перевернуться обратно на спину, схватить ее так крепко, чтобы и дернуться не смогла, а потом сделать все то, что диктовали стремительно перехватившие власть над разумом инстинкты, взяв тем самым реванш и вернув себе доминирование над нею.

— Ой, милый, тебя всего трясет, тебе страшно? — ироничный тон голоса девушки утонул в пространстве комнаты, не дойдя до помутненного сознания рокера. И он не видел, как за его спиной Таня сразу после произнесенных ею слов сильнее, чем следовало бы, воткнула иглу в ягодицу и тут же с силой надавила на поршень шприца…

— Аааааааай! — резкая, совершенно неожиданная и моментально застрявшая в теле боль пронзила сознание Кипелова. — Таня-я-я-я-я! Почему так больно? Ммммм! В больнице так не было! — едва соображая, скороговоркой выпалил Валерий, вцепившись зубами в подушку и в голос простонав в нее.

— Ты же у нас мужчина! Потерпишь, переживешь, не рассыпешься, не фарфоровый. Ну, вкатила я тебе лекарство быстрее, чем надо… Подумаешь! Не смертельно.

— Ммммммм! Сууу-кааа, — прорычал он приглушенно в подушку.

— Ой, ну прекрати! Всего-то забыла купить в аптеке лидокаин… — звонко с ноткой иронии добавила девушка, вызвав новый гневный полустон-полурык из подушки.

— Купи-и-и…

— Ну да, сейчас вот прямо побежала в аптеку! Не пойду я никуда, Кипелов! Потерпишь! Будь мужиком!

— Зар-р-раза! Стерва! — Кипелов уже не сдерживался в выражениях от гнева и совершенно неожиданной, заставшей врасплох боли.

— Сам виноват! Натягивай трусы, переворачивайся и отдыхай. Завтра в то же время на том же месте! Чао-какао, милый! — прощебетала Таня и выпорхнула из комнаты, с силой захлопнув ее за собой.

— Да пошла ты! Сам куплю! — буркнул ей вслед все также в подушку Валерий, со всей силы резко впечатав кулак в матрас. В тот день, когда на него напали дружки Тани, они вытащили из кармана его куртки бумажник и телефон, разбили его и сломали пополам банковскую карточку. На счете есть деньги, но придется искать отделение банка и восстанавливать карту. Нужно будет подождать какое-то время, но с паспортом, который все-таки оставили в его кармане, можно по крайней мере снять немного наличности. Но тем не менее это совершенно не утешало Кипелова. Он еще раз с силой врезал кулаком в матрас и сдавленно взвыл, вновь закусив ткань подушки. Досада душила, словно удав, обвившийся вокруг шеи, распаляя гнев и ненависть к сумасбродной девчонке. В этот момент единственным желанием было поставить ее на место и прекратить все эти измывательства, раз и навсегда покончив с уже перешедшей, как казалось Кипелову, все границы Таниной местью за его прошлую жестокость по отношению к ней.

***

Валерий стоял, опершись лбом о холодное оконное стекло и наблюдая, как от каждой капли проливного дождя вокруг разбегаются круги на серо-коричневых грязных лужах. Время от времени по тротуару пробегали прохожие, кутаясь в теплые шарфы и воротники курток, прячась под зонтами заодно и от ветра. Из кухни доносились голоса молодых людей и запах щей. Мужчина всеми силами пытался отвлечься от этого аромата, отзывавшегося в желудке голодным спазмом. К мерзкой остывшей каше он так и не притронулся, и сейчас картинка сытного обеда со сметаной и свежей зеленью буквально лезла в голову против его воли, не давая покоя ни на секунду.

Спустя какое-то время Никита, наконец, уехал. Сегодня рано. Чему Кипелов несказанно обрадовался. Таня снова будет с ним одна в этом доме, пусть и все такая же холодная и циничная, недоступная, болезненно далекая. Зато без его ненавистного присутствия рядом. Идиотская надежда на обед, ожидание шагов за дверью… Да, это она! Пришла все-таки.

— Прости, Валерочка, милый, но супчик снова остыл. Никитка меня отвлек, когда мы прощались. А еще сметана и хлеб закончились. В общем, чем богаты… И не забудь тарелку на кухню отнести и помыть. Я за тобой убирать не обязана, — безразличным будничним тоном произнесла девушка. Кипелов посмотрел в ее карие глаза с необъяснимой надеждой найти там капельку тепла. Стоит в нескольких шагах, такая красивая, худенькая, маленькая, но словно видение из параллельной вселенной, голограмма, греза. Совсем недавно сгорал от бешеного желания вдавить ее в постель и жадно терзать ее так, чтобы ходить потом нормально не могла, и ноги не слушались. Да что скрывать, хотел сомкнуть пальцы на ее тонкой шее до посинения и вновь ее изнасиловать, не в силах совладать с гневом от ее цинизма и унизительных слов… А вот сейчас все прошло так, словно и не было вовсе. Сейчас всей душой Валерий тянулся к ней, чтобы сгрести ее в охапку, как маленького плюшевого медвежонка, заключить в крепкие объятия и защитить от всего мира, от всех печалей и тревог…

Засыпай,

На руках у меня засыпай.

Засыпай

Под пенье дождя.

</p>

Он стоял и молча смотрел на Таню, желая опрометью броситься к ней, но что-то его сдерживало. То ли уязвленное мужское самолюбие пополам с обидой, то ли что-то еще, чего он никак не мог сам в себе понять. Быть может, попросту не чувствовал, что кроме этого спонтанного порыва нежности больше ничего ей дать не сможет, а потому не хотел вновь ее ранить, дав ложную надежду на счастье. А может, всего-то навсего боялся оказаться отвергнутым ею. При всей смелости и силе внутри каждого мужчины скрыт перепуганный, робеющий перед девочками мальчик, который отчаянно страшится того, что она посмеется над его чувствами и оттолкнет, цинично и высокомерно опустив ниже плинтуса. Особенно, когда уже давным давно не мальчик, когда перешагнул порог шестидесяти лет, а перед тобой девушка, годящаяся по возрасту во внучки. Она почему-то замялась. Валерий видел, как дрогнули ее реснички и уголок рта. Или ему это всего лишь померещилось? Секунды длились так долго. Ему казалось, что она вот-вот что-то скажет ему, взглядом даст подсказку, намек, что можно смело сделать шаг — самый важный, самый необходимый, чтобы все исправить и начать заново…

Там на той стороне судьбы

Нет разлук, нет печали.

Станем прежними — я и ты,

Чтоб начать все сначала.</p>

Но она попросту ушла. Прошелестели ее шаги за дверью, и Валерий остался вновь один в тишине попупустой комнаты. Он посмотрел на тарелку с обедом, которой минуту назад касались ее тонкие пальцы… На миг отчаянно захотелось целовать эту тарелку, но быстро, очень быстро этот внезапный порыв растворился, словно призрачное видение, и мужчина рванул к тумбочке, подхватил посудину и быстро, насколько мог, поднес ее к окну. Неприятный запах абсолютно холодных щей не вызывал сейчас ничего, кроме острого отвращения и к ним, и к девушке, что их принесла… «Пошла ты к черту, стерва!» — тихо процедил сквозь сцепленные зубы рокер, порывисто настежь распахнул окно и вылил обед на мокрую от дождя землю. Холодный резкий порыв ветра моментально окутал лицо и вытянутую руку сеткой колючих и острых, как иголки, капелек. Таких же колючих и острых, как слова Тани, как ее глаза, как каждый ее шаг… Словно вторя дождю, уголки глаз сковало спазмом подкативших слез. Кипелов зажмурился, отчаянно пытаясь сдержаться. С размаху закрыл оконную раму и с грохотом врезался лбом в стекло. Она снова вывела его из себя. В очередной раз. И в очередной раз эта напряжённая внутренняя борьба с самим собой между желанием оттаскать её за волосы и одновременно нестерпимой потребностью прижать её к груди, как маленькую девочку. Из-за неё он снова потерял душевное равновесие. И вот уже весь его внутренний мир летит ко всем чертям в какую-то совершенно бездонную пропасть. Маленькая и до чертиков милая притягательная стерва, которой все мало. Мало того, что уже сделала. Мало того, что сделает еще. Она как заноза, что с каждым днем медленно и больно входит все глубже в душу, растягивая мучения, как настоящий маньяк. Только воть маньяки и то куда более гуманны к своим жертвам. Они мучают тело, а она распиливает саму внутреннюю суть Валерия на маленькие кусочки, но все никак не добъет… Играет на нервах, даже когда ее не рядом с ним, когда она где-то за стеной. Каждый ее шаг за дверью — росчерк ножа на сердце.

«Нет, Таня, я перед тобой не размажусь. Не дождешься!» — в голове вереницей забегали мысли о том, что нужно пойти в банк, сделать все, чтобы вернуть себе хоть немного независимости от ее жестоких игр. Быстро переставляя костыли, мужчина подошел к шкафу, начал поочередно распахивать створки. Наконец, нашел свою спортивную сумку. Вот и джинсы, свитер — все на месте. «Черт!» — выругался Валерий, опускаясь неуклюже на стул и пытаясь засунуть загипсованную ногу в штанину. Испарина на лбу, напряжение, гнев на всю эту дурацкую ситуацию… С трудом одевшись, он вышел в коридор, чуть помедлил у двери комнаты Тани и затем решительно постучал.

— Что опять?! — недовольный громкий крик, медленные ленивые шаги, и вот уже распахнулась дверь, из-за которой выстрелил взгляд пары карих глаз. — Это еще что за номер? — оглядев мужчину с головы до ног, вопросительно добавила девушка.

— В аптеку схожу. Раз ты не можешь… — пробурчал Кипелов. — Закрой за мной. Ключей ведь у меня нет.

— Закрыть-то закрою, а вот когда вернешься…

— Таня, неужели это так сложно — открыть и закрыть дверь?! — не выдержал рокер, вспылив и прервав девушку на середине фразы. — Мне здесь как в клетке сидеть?!