14. Я знаю, нас не изменить (2/2)
Таня быстро достала из шкафчика кружку, налила воды.
— У тебя корвалол есть? Давай накапаю!
— Таня! — у самого уха внезапно прозвучал хрипловатый от скопившейся в горле слюны мужской голос. Девушка инстинктивно вздрогнула от неожиданности, чуть не опрокинув кружку с водой на себя. Она не расслышала, как он оказался у нее за спиной.
— Не издевайся надо мной… Прошу! Перестань…
Девушка задохнулась на мгновение. Его горяченное дыхание у самой шеи, похоть, которая моментально намагнитила воздух между ними, руки, впившиеся в ее плечи… Реальность перед глазами девушки поехала, сердце сорвалось с ритма и низ живота мгновенно взвыл и загорелся огнем, словно раскаленная печь. Разум не успел опомниться, как тело почти сдалось в плен без боя любовнику.
Между нами лишь дьявольский зной.</p>
Таня не успела ничего осознать, как сильные мужские руки развернули ее резким движением, подхватили за бедра и усадили на столешницу кухонного гарнитура, быстро проскользнули по коже под платье, цепились за трусики и стянули их вниз. Слишком быстро. Слишком хочется трахнуться здесь и сейчас. Слишком соскучилась по его телу и члену внутри. Язык во рту, вздох, короткий приглушенный стон, горячие губы на шее. Короткий укус, вскрик. Девушка в блаженстве прикрыла глаза и откинула голову назад, прогибаясь в пояснице. «Я схожу с ума… Схожу с ума в твоем омуте…» Горячие ладони почти до боли сжимают грудь, спускают по очереди бретельки платья. Губы в ложбинке между грудей… Трусики упали на пол. Так всегда бывает рядом с тем, кого до безумия хочешь. Ноги расступились под натиском сильных рук, пуская мужчину к телу. Близко, совсем вплотную. Стоны сдерживать бесполезно…
Остатки разума сработали молниеносно. Короткое движение руки — кружка с водой полетела вниз, со звоном и всплеском приземляясь на кухонный пол. Кипелов не сразу разорвал глубокий поцелуй… Едва отстранился, все еще глядя на девушку остекленевшими голубыми глазами, мутными от похоти. Тонкие губы чуть припухли и покраснели… Мужчина медленно опустился на колени и начал собирать осколки. Девушка по прежнему сидела на столешнице, покусывая губу. Почему-то было немного неловко… Нехороший знак. Нужно избавляться от подобных чувств во что бы то ни стало. Нужно собраться. Успокоиться.
Пока Кипелов возился с разбитой кружкой, небрежно промакивая целой пачкой салфеток воду на полу, девушка быстро спрыгнул вниз и поспешила в комнату. Нужно что-то делать. Сменить локацию, придумать находу, что делать дальше. Таня занервничала. Нельзя сейчас так просто сдаваться. Она чувствовала — еще рано. Лечь под него она всегда успеет. Да, трахаться с ним хотелось до визга, до чертиков, до умопомрачения. Живот сводило спазмом, в груди все свело какой-то щекотливой вибрацией, по спине разгуливали по-хозяйски большие породистые мурашки. Девушка кожей чувствовала движение Валерия позади. Он шел за ней. А что он еще мог делать? Он не успокоится. Он себе уже не принадлежит. Сама виновата. Перегнула палку. Звела его до предела. Надо выкручиваться, импровизировать. Но как?
Мысли прервал ударивший в нос аромат роз.
— Стой, Таня, подожди! — Кипелов схватил девушку за руку, отдернул от распахнувшейся двери, но поздно. Она увидела усыпнную лепестками постель. Все как в сопливых мелодрамах с эротическим уклоном. Классика свидания. Сердце моментально растаяло, Таня чуть не заревела. Для нее! Для нее он все приготовил, пусть и хотел в итоге, как она и думала, просто потрахаться… И все равно так красиво и романтично! Щеки запылали от смущения и счастья. Такого глупого наивного счастья неопытной девочки-подростка, которую романтикой заманивают в пучину разврта. «Стой! Приди в себя! — истошно орало ослабевшее сознание. И сработало! Чертики заплясали в темных глазах девушки, когда она вдруг обернулась и коротко посмотрела на любовника. Так, что Валерий успел на мгновение испугаться. Он уже видел однажды этот взгляд…
Наглый влажный поцелуй. Тонкие теплые пальчики одновременно ловко расстегивали пуговицы рубашки. Кипелов простонал девушке в рот, ощущая, как снова натянулась на максимум плотная ткань брюк. Нежные ладошки медленно двигались по гладкой груди, животу, и вдруг одна ручка Тани быстро проскользнула через оттянутый ремень вниз под брюки и белье, ловко подхватила почти окаменевший член и подняла его вверх. Мужчина схватил девушку за бедра и с силой притянул к себе, но та ловко повернулась прямо в его руках спиной и плотно припечатала его попой к стене. Вверх, вниз, чуть надавить, повертеть, снова вверх, еще вниз, вздох, почти рычание, пальцы впились в бедра до боли. Таня зачела руки назад и обвила их вокруг шеи мужчины, чуть притянула к себе и в этот момент с силой прижалась к его паху, поясницей ощущая теплый плотный и профессионально чуть выдающийся живот любовника. Он звучно вздохнул почти с хрипом, откинул голову, ударившись затылком в стену, но внезапно ощутил проскользнувшую между их телами прохладу. Таня вырвалась из на мгновение ослабевших рук Кипелова, вальяжно подошла к постели, повернулась к нему лицом, игриво облизала губы, раскинула ручки и блаженно упала в гору лепестков роз. Несколько мгновений спустя ее сопротивляющиеся губы пытались поймать губы Валерия. Девушка с силой брыкалась под тяжелым телом рокера, уходя от его грубоватых ласк. Эта игра заводила обоих, будоражила и сывала крышу. Мужчина попытался схватить девушку за запястья и вжать в постель, чтобы наконец усмирить гордую лань, но та каким-то чудом выскользнула из-под него и оказалась свеху. Кипелову ничего не оставалось, как развернуться к ней лицом и, лежа теперь спиной на кровати, получать удовольствие. Но в это мгновение пальчики девушки сомкнулись на его шее. Чуть надавили, вызвав легкую нехватку воздуха. А затем Таня начала нежно и настойчиво трахать его сверху прямо в одежде. Она нежной кошечкой чувственно терлась промежностью о его член, иногда чуть придушивая мужчину, когд он пытался схватить ее за ягодицы или грудь. Нет ничего восхитительнее, чем полная власть над зрелым сильным мужчиной. Мужчиной, который перед тобой абсолютно беспомощен как котенок.
Таня ощущала, как сильно трясет Валерия от страсти и жажды обладать ею, желания войти в нее и получить желанную разрядку. Разрядку, которую она оттягивала весь вечер, начиная с игры на кухне. Мужчина был переполнен, метался в сладкой агонии на постели, не сдерживая низковатых утробных стонов и рычания, иногда перекрываемых на горле маленькй ладошкой с острыми ноготками… Почти теряя сознание, Кипелов услышал вскрик и громкий продолжительный стон девушки, почувствовал, как ослабела ее хватка, а в следующий миг пылающее огнем личико припало к его плечу. Инстинктивно мужчина задрал платье, впился пальцами в упругую девичью попу, и, с трудом понимая, что снимать штаны уже просто не способен и доведен почти до пика, сходит с ума от вожделения, несколько раз с силой продвинул ее вперед и назад вдоль члена, заорал в голос, рефлекторно приподнимаясь корпусом вверх несколько раз в след за интенсивной пульсацией в паху и в такт вырывающейся потоками в собственные трусы спермой.
— Класс! — по-кошачьи прошептала на ухо мужчине Таня.
Так странно. Спустил сам себе в штаны, а Таней так и не овладел. Вроде бы все было, но ничего не было. Это так унизительно, но все равно как в раю… Внизу промок насквозь, там почти болото, но совершенно плевать. «Трахай меня как угодно, готов кончать себе в штаны хоть каждый день, только будь моей!..» Кипелов изо всех сил почти до хруста костей притянул девушку к себе, задыхаясь от щемящей нежности, смакуя запах ее волос, вцепившись губами в шею и прижимаясь пахом к ее промежности.
— Блин, Валер, иди помойся! Неприятно же! Фу…
Как пощечина по лицу. Словно пендалем под зад вышвырнули из рая, не дав насладиться всем существом последними каплями блаженства… А она права — нужно подниматься, плестись в ванную, раздеваться и смывать с себя все это безобразие. Надо. Иначе через какое-то время весь его генофонд начнет засыхать и слипаться у него в штанах.
***
Вечер. Закатные лучи проскальзывют в небольшую спальню. Разбросанные по полу помятые лепестки роз. Маленькая хрупкая девичья фигура на подоконнике. Худенькое плечико со спущенной бретелькой кроваво-красного вызывающего платья. Уже не такого вызывающего, как пару часов назад. Задравшийся подол и стройные ножки вызывают уже не похоть, а трепетную нежность. Девушка сосредоточенно смотрит в даль за окно почти неподвижными глазами. Легкий ветерок из приоткрытого окна мягко разбрсывает по плечам русые волнистые волосы. Что-то необычное было в облике девушки. Кипелов видел ее такой впервые. Какой-то трогательной меланхолией веяло от нее. Мужчина был заворожен. Остро захотелось сгрести ее в объятия и не отпускать ни за что, даже под угрозой расстрела. Он подошел медленно, деликатно, почти бесшумно. Чтобы не напугать, не потревожить ее мысли. Таня не отреагировала. Лишь продолжала безучастно смотреть на подсвеченную карамельным зкатным солнцем полоску горизонта. Валерий обнял Таню за плечи, крепко прижал к груди. Несколько секунд тишины. Кожу руки обожгла горячая капелька слезы. Вторая… Еще сильнее сжал хрупкие плечики.
— Я с тобой… Поделись. Прошу…
Пара минут звенящей колючей тишины. Короткий тихий всхлип. А потом… Потом слова полились рекой. Горькие слова, полные боли. Наивной полудетской боли. Глупой, но такой живой и настоящей. Слова о том, как девочке не хватает папы. О том, как папа требователен и возлагает слишком большие надежды. О том, как страшно подвести его, как страшно осознавать, что не дотягивает, как ни старайся. Слова о том, как редко папа бывает рядо, как он сух и далек и физически, и душевно. Серьезный, заботливый, мудрый папа! Которого почти нет рядом… Который даже никогда не обнимал. Может и вовсе не любит? Может просто заботится из чувства долга и искренне хочет воспитать лучшее в ребенке? А душа до крика просит ласки! Просто полежать на коленях, рассказать о своих горестях, а потом сладко уснуть. Так хочется всего лишь немного любви и нежности. Не знать, но чувствовать себя любимой. Таня рассказывала о том, что ради этой любви, чтобы заслужить ее, готова на все. Быть кем-то другим, такой, какой ее хочет видеть отец, и не быть собой. Не плакать, быть сильной, лишь бы не расстроить его. Учиться на пределе сил, лишь бы оправдать его надежды. Она говорила, как сильно устала и уже забыла, какая онаесть на самом деле. Скупые редкие слезки падали на руку Кипелова. Таню сильно трясло. Он слушал внимательно все, что она говорит, ловил каждое слово, а сердце разрывалось на части от осознания, что не может заменить ей отца. Наверное, она что-то ищет в нем. Что-то хочет получить от него, сама не знает что. Что-то, чего он никак не может дать… На короткое время она вдруг открылась ему, а он не знал, что сказать. Слова потерялись. Слишком много всего, слишком сложно, слишком странно. А может, он просто не хотел стать для нее кем-то другим, что-то поменять в их отношениях и принять ее такой, какая она есть на самом деле. Так долго хотел, чтобы она открылась ему и пустила в сердце, но вдруг испугался в самый важный момент… Он молчал. Обнимал изо всех сил, но молчал. Долго. Минуты бежали друг за другом в ту самую даль за окном, торопя наступление ночи. А две фигуры в комнате все так же сливались у распахнутого окна в единое, но не совсем целое…
— Тань. Кто это был с тобой, когда я тебе звонил.? — тишину прорезли сбивчивые, неловкие, но горячие слова.
Таня вздрогнула, вся сжалась, напряглась. Дыхание сорвалось с ритма, почти остановилось. Трясти ее вдруг перестало. Несколько долгих секунд тишины. Тишины, взрывающей мозг. Кипелов с содроганием сердца ждал ответа как первоклассник у доски. Было неловко за этот эгоистичный вопрос. Но ему важно было знать. Во чо бы то ни стало. Здесь и сейчас. Он сгорал от ревности.
— Мне нужно ехать домой.
Словно молотом по голове с размаха. Что угодно, только не этот ее холодный как лед тон. Острые как бритва металлические слова. Жестокие и безапелляционные. Все. Она снова закрылась. Наверное, теперь уже навсегда. С досадой и осознанием собственной ошибки Кипелов обнял девушку так, что она взвизгнула.
— Пусти! Валера… Мне больно!!! — она пыталась оттолкнуть любовника, ударить его. Слабо пыталась. Сил почти не было. Моральных сил.
— Не пущу тебя. Никуда. Никогда. Останься со мной. Прошу…
— Пусти. Я не шучу.
Ее взгляд не оставил шансов. Сам того не осознавая, Валерий выпустил девушку из горячих отчаянных объятий. Она медленно свесил ножки вниз, поправила бретельку платья и непослушную прядь волос и спрыгнула с подоконника. Медленно оделась, вызвал такси. Несколько секунд они оба стояли у двери, опустив головы, и молчали. А затем короткий взгляд, чуть заблестевшие глаза Тани, чуть дрогнувшие губы Валерия, быстрое «Прощай… До встречи…», холодный метллический грохот закрывающейся двери. Снова каблучки по полу за дверью, но тонущие в тишине подъезда.
Острее боли твой прощальный крик</p>
Ночь будет длинной. Без сна…