Часть 17. Затишье (1/2)

Человек дышит так громко, что улица захлебывается его хрипом и аккомпанирует ему эхом далеких голосов. Мыслей у человека нет, он не смотрит по сторонам, молясь несуществующим богам, чтобы ноги его не подвели. Сухой воздух бьет в лицо — дождей давненько не было, лучше бы пролил сейчас, заметая его следы, сбивая запах. Тогда он, возможно, смог бы оторваться, а сейчас надежды никакой. И все-таки — бежит. Бежит, слыша за спиной безумный смех чудовища из собственных детских кошмаров. Когда-то человек прятался под покрывало и не смыкал глаз всю ночь, боясь, что страшная бабайка утащит его под кровать. Теперь одеяло ему бы не помогло, хотя — мозг даже в состоянии ужаса нащупывает перспективы, — можно было бы бросить одеяло противнику в лицо, дезориентируя, это дало бы фору ровно в полсекунды. Если бы еще дождь… А до реки добежать не успеет. Да и не поможет, ведь реки, поговаривают — их стихия.

Фонтанка слишком далеко, зато впереди маячит невидимая граница. Человек чувствует себя марафонцем, который вот-вот врежется грудью в финишную ленту. Звуки, издаваемые чудовищем, слышны уже над самым ухом; человек знает, что именно находится прямо за его спиной, но он упрям. И, увидев за границей миров здоровенный пушистый ком, ощерившийся клыкастой пастью и выставивший вперед когтистую лапу, словно тот хочет поймать беглеца, летит прямо в объятья к очередному монстру. Из двух зол выбирают меньшее. Волки милостивы — просто сворачивают шею.

Рука на полной скорости хватает его и опрокидывает. Человек летит вперед, пропахивая носом асфальт и окрашивая его собственной кровью. Лицо превращается в одну огромную рану, кожа на нем и на руках стирается, но человек не чувствует боли. Он лишь пытается осознать, на чьей именно территории находится, и отталкивается ногами, ползя ближе к волку.

Вампир смеется над его попытками и делает шаг вперед.

Волк предупреждающе рычит. Всего лишь патрульный или специально его караулил? Не нравятся их маленькие игры? А какая вам разница, голубчики, вы ведь ни во что не вмешиваетесь! Вампир хватает человека за шиворот, слегка приподнимая. Человек заплывшими глазами глядит на волка, которого считал своим единственным спасением. Тот в ответ сверкает ярко-желтыми глазами, но смотрит, как на добычу. Человек понимает, что вне зависимости от исхода, его жизнь кончена.

— Чего собачишься, серый? Это мой раб, я могу его убить, где и когда захочу.

Волк рычит еще громче. Ну да, на территории союзников таким заниматься не стоит, но можно же просто оттащить человека назад, не так ли? Вампир пытается это сделать, изображая старательное кряхтение, но волк напрыгивает на него, отталкивая сильными лапами, и встает ближе к человеку, закрывая его собой. Нетерпеливый хвост стучит по окровавленной руке будущего трупа. Вампира эта ситуация только сильнее заводит.

Слегка подпрыгивая на месте, вампир засучивает рукава сюртука и делает пробные удары в воздухе:

— Я тебя даже в человеческом облике уложу, псина! Ну что, битва на кулаках? А ты куда намылился? — возмущается он, заметив, что человек упорно куда-то ползет. Ударяет того головой об асфальт — и все, вырублен до конца битвы.

Для волка это служит сигналом. Он нападает незамедлительно, опрокидывая вампира на спину. Спасая свое лицо, вампир выставляет руку поперек волчьей пасти и кривится от натуги — победить набирающего силу волка не так уж и просто, но тем и интересней! Вот только все идет не по плану — вязкая слюна тонким водопадом стекает ему в рот. Вампир отворачивается, отплевываясь, и теряет бдительность — волк начинает безжалостно драть его когтями.

— Анову сиким!<span class="footnote" id="fn_29841564_0"></span> СТИИИКС! СПАСИ, СТИКС!

Что-то огромное, как грузовик, мчащийся на колоссальной скорости, сбивает волка в сторону. Длинные бледные пальцы сжимают волчье горло, которое теперь может издавать только непонятные завывания и сипы. Стикс прижимает волка к земле, одаривая его равнодушным взглядом, и отпускает только тогда, когда зверь теряет сознание.

Коцит вовсю отплевывается и отряхивается. Волосы у него стоят дыбом, из-за чего он похож на маленького злобного недовольного ежа. Лицо его тут же озаряется торжеством, стоит ему увидеть противника повергнутым.

— Ха! — радостно подпрыгивает он, выдав несколько незамысловатых па. — Врешь, не возьмешь, псина безмозглая!

Стикс поднимается, выпрямившись. Лицо его, как обычно, ничего не выражает, поэтому Коцит привычно додумывает его эмоции сам. Привалившись к боку брата, Коцит, не прекращая широко улыбаться, заглядывает тому в глаза и доверительно замечает:

— Я специально ему поддался, чтобы ты почувствовал себя героем. Ну, какого это? Тебе нравится? Ох, я такой слабый, спасите меня… — Коцит театрально прижимает руку ко лбу и делает вид, что падает. Надежные руки, как и всегда, подхватывают его и крепко удерживают в полулежащем положении. Длинные волосы-сосульки свешиваются над лицом Коцита, не позволяя разглядеть чужого выражения. Впрочем, разглядывать все равно нечего. — Хей, Стикс, покатаешь?

Руки тут же разжимаются. Коцит сваливается, ударяясь об асфальт копчиком. Секунду он всерьез раздумывает — обидеться ли ему и заодно разныться, или это повредит его имиджу? Но взгляд выхватывает начинающихся очухиваться человека и волка, и вертлявый вампир тут же подскакивает, озаренный идеей. В предвкушении потирая ручки, довольный собой Коцит подкрадывается к уже уставшему от братьев волку и с радостным «хооооппа!» усаживается к зверю на спину.

— Ну, ты-то меня точно покатаешь, собака сутулая!

Молчаливый Стикс издает что-то, подозрительно напоминающее печальный вздох. Он подхватывает человека, усмирив того взглядом, и закидывает его себе на плечо. Коцит сопровождает его действия обиженным комментарием:

— Родного брата, да что там, почти что сына! не любишь, а раба готов на руках носить! Подойди поближе, и я в тебя плюну! — Стикс невозмутимо встает рядом. Коцит задирает голову, желая говорить глаза в глаза, и сдается: — Дявя дяллеги<span class="footnote" id="fn_29841564_1"></span>, думаешь, ты меня этим проймешь? Тьфу на тебя, тьфу, тьфу! — и мстительно обплевывает тому ботинки, придав плевкам форму сердечка. Стикс так же невозмутимо вытирает ботинок об пузо волка. Тот протестующе воет. — Спокойно ты! — дергает Коцит волка за ухо. — Пошел, пошел! Наперегонки!

Волк брыкается, пытаясь сбросить нежеланного наездника, но, получив очередной удар, смиряется со своей участью. Он громко воет, призывая собратьев на помощь, но те то ли не слышат, то ли не хотят вмешиваться — Коцит предусмотрительно гонит волка уже по собственной территории. Стикс несется следом, не подавая никаких признаков усталости и не отставая ни на миллиметр. Любому, кто увидел бы его, сразу стало бы ясно, что люди так двигаться не могут — но ночные чудовища передвигались настолько быстро, что ни один человек не смог бы заметить их.

Сначала Коциту нравится этот аттракцион, он весело смеется, подняв руки вверх и удерживаясь на широкой волчьей спине только ногами. Как бы зверь не пытался его сбросить, у него ничего не получается — из Коцита выходит отличный наездник. Он тот, кто оседлал однажды горного козла, что ему какой-то волк? Но в итоге ему наскучивает ехать молча — всем известно, что у самого громкого из сыновей Умного Вампира язык без костей, — и он тут же выдает, оглядываясь по сторонам:

— Вот бежим мы по улице Марата, отсюда через Свечной свернем на Достоевского… Наизусть уже все улицы знаю, бесит! — Коцит ударяет транспорт по голове, тот раздраженно взметается вверх, повизгивая, и Коцит, прицеливаясь, ударяет уже под хвост, чтобы не отвлекался. — Что и говорить, друг мой Стикс, слишком мы увязли в этих болотах! Чертова ведьма нас отсюда не выпускает… Но что она сделает, если мы захватим ВЕСЬ город, а? Заживееем, — Коцит балдеет, закрывая глаза и убирая руки за голову. Весь его вид расслаблен, как будто не на скачущем звере сидит, а на мягком диване перед теликом. — Если, конечно, этот пизденыш нам все не испортит, — уже без удовольствия добавляет вампир. — А он не испортит, да, Стикс? — улыбка окончательно сползает с лица чудовища. Коцит склоняется вперед, с силой сжимая мех, и волк болезненно поскуливает. — Чего молчишь?! — направляет свою злость Коцит уже на брата.

— Финиш, — коротко отзывается тот, останавливаясь. — Ты победил.

Человек сползает с плеча Стикса и неудержимо блюет — укачало его знатно. Эта картина, впрочем, не портит Коциту впечатления от выигрыша. Ну, конечно же, волк, эта неповоротливая скотина, движется быстрее, когда у него такой замечательный наездник!

— Я всегда побеждаю! — задирает нос взъерошенный вампир, едва-едва доставая брату до плеча. — Тебе стоит ответственнее подходить к тренировкам. Давай еще один забег!

***</p>

Человек сменяет бег на медленный шаг. Вспоминает наставления своего божества: «Никогда не торопись. Двигайся с достоинством». Она была совсем из других времен, эта богиня. Более жестоких, чем сейчас. Всем, кто приходит к ней, она обещает исполнение их заветных желаний, но желание на проверку у всех оказывается одно — стать сильным. Таким сильным, что ни одна ночная тварь не сможет безнаказанно напасть на них.

Чтобы победить тварь, надо самому стать, как эта тварь. Если ты не пролил кровь — ты не можешь вернуться. Мальчик боится, что сделанного будет мало, но все равно заходит.

Его окружает удушающий аромат зажженных свечей.

Она уже ждет. Все в том же черном траурном платье, все в той же маске, за которой можно разглядеть лишь глаза — безжалостные и бездонные. Он тут же бросается перед ней на колени, прикладывается к ее руке — на белой перчатке остается красный след. Как много за столь долгую жизнь она сменила перчаток… Дама не останавливается, пока те полностью не становятся красными. Только тогда она надевает новую пару.

— Я вижу, ты вкусил кровь… — голос у нее такой же безжизненный, как и взгляд. Мальчик готов выполнить любой ее приказ. Готов умереть за нее. И ему стыдно, что он не может предложить ей больше. Ведь она спасла его, как и многих здесь. — Но не плоть. Почему ты остановился?

Человек тяжело сглатывает. Она всегда видит его насквозь. Всю его мелкую, трясущуюся душонку. Он еще слишком молод и недостаточно смел, старшие посмеиваются над ним, но уверяют, что скоро у него все начнет получаться. Это обнадеживает, но страх не уходит. Ведь если он не справится, то превратится для них в добычу.

Дама вдыхает этот запах. Для нее страх пахнет потом, зарождающейся болезнью и дешевым мылом. Следы страха пытаются стереть, замаскировать, вместо того, чтобы избавиться от него самого. Дама дает мальчишке шанс, заглядывая в его душу.

— Там был другой вампир и…

Зверь. Даже не из старых врагов — волков, — а так, из новичков. Чего их смущаться? Они никогда не трогали ее людей.

— Ты испугался? — мальчик честно кивает. Дама размахивается и ударяет его тяжелой тростью по лицу. Не собирается пить кровь чужаков, значит, будет захлебываться в своей. Правила едины для всех. — Ты должен был сразиться с ними за добычу, а не оставлять ее им, трус!

Мальчик отплевывается и смотрит на свою ладонь. Посреди капелек крови розовеет осколок зуба. Мальчик знает, что те, кто много пьет чужую кровь и ест живую плоть, перестают пахнуть людьми — и чудовища их не трогают. Но он еще не стал настоящим охотником, не превратился в гончую. Он не может быть уверенным, что тот вампир и оборотень не полакомились бы им. Да, он заслужил наказание. И когда Дама поднимает трость во второй раз, готовясь ударить снова, он не отдергивается, только закрывает глаза, принимая судьбу.

Удара не следует.

— Не стоит обращаться с ним так сурово. Мальчик проявил разумную предосторожность. — Голос раздается позади Дамы. Человек поднимает глаза — и встречается взглядом с обожженным мужчиной, который, заметив к себе интерес, лукаво подмигивает. Сначала мальчику он кажется настолько уродливым, что хочется отвернуться. Но мысль эта быстро пропадает — незнакомец, чем дольше на него смотришь, становится не таким уж и страшным, хотя общая картинка не меняется. Мальчик даже не догадывается, что на его мысли уже воздействуют. — Он может победить мелкую сошку, но с высшим вампиром и его ручной зверушкой не справиться даже мне.

Дама знаком показывает, что мальчик может идти. Тот удаляется, слегка спотыкаясь. Сейчас он зайдет к своим, и они проверят его зубы. Приложат что-нибудь холодное, может, поздравят с первой охотой один на один. А потом он снимет с себя всю одежду, спустится в холодный, жуткий подвал и простоит в нем сутки, отбиваясь от крыс, летучих мышей и прочих неприятных соседей. Некоторые наказания приходится назначать себе самому, это он успел уяснить в первый же день. Иначе ему никогда не обрести силу.

— Нельзя быть излишне снисходительным, если не хотите, чтобы из мальчика вырос слабак, Базиль, — замечает Дама.

Если ей и неприятно, что Огонек каждый раз появляется за ее спиной, то она этого никак не показывает. Сейчас его никто не увидит — все благополучно вернулись с охоты. Ее гончие даже не знают, на кого нападают, но для них это и лучше. Прежде, чем начать выбирать жертву самостоятельно, они должны этому научиться. И Дама с радостью готова им в этом помочь.

— Вы правы, моя леди.

Он видит Поэта в ее мыслях — значит, щенок только что с ним столкнулся. А вампир даже не бросился в погоню. Огонек начинает разочаровываться в своем выборе.

— Боюсь, я запустил своего собственного ученика. Мне стоит хорошенько заняться им, ведь он потерял возможность получить новую информацию, когда решил не вступать в контакт с Вашей гончей.

— Откуда Вы?..

— Я буквально в Ваших мыслях, леди.

Она знает, что на самом деле его рядом нет. Он не стал бы так рисковать. Но как легко об этом забыть… Он настоящий мастер иллюзий. Добиться таких результатов меньше, чем за десяток лет! Зависть — страшный грех. Не стоит добавлять его ко всем другим. В конце концов, ее новый союзник познал свои способности, как и она, через боль. Он просто был более уверен в своих силах.

— Ах да, — в ее ответе явно слышится насмешка. — Значит, Вы взяли в ученики пятого сына...