6 (2/2)
— С чем она тебя поздравила? — настаивал Барт, буравя его взглядом.
— О… это… ничего такого, просто… — Нельсон видимо занервничал, и опустил взгляд на свои руки, покоящиеся на руле. Его кадык дернулся. — Кхм… тренер, вроде как, попросил заменить Майка Вебера, потому что тот накосячил… и уже давно не справляется со своими обязанностями капитана, так что…
Лицо Барта вытянулось. Нельсон что, теперь новый капитан команды?
— А что это она говорила про Лизу? — надув губы, вмешался Милс. — У нее действительно будут проблемы, если она не найдет партнера для танцев?
Нельсон обрадовался, что они быстро соскочили с темы футбола, и праведно кивнул, посмотрев на него. Барт не понимал, что сейчас чувствовал — внутри словно бы поднималась волна негативных эмоций, сдавливая внутренние органы, а тем временем Ван Хутен, обведя парней взглядом, выпятил вперед грудь, словно собирался спасти ситуацию, а может, даже и весь мир.
— Так ведь я ее могу пригласить…
— Ты не слышал, что Линдси сказала? — рявкнул Барт, перебив его. — Крутые девчонки не могут показаться на публике с кем попало, иначе к ним приклеится клеймо неудачницы, что может заполучить только лузера.
Милхаус задохнулся от возмущения, и Барт шикнул на него, потому что к ним подошла Лиза.
— О чем говорите? — поинтересовалась она, обведя взглядом парней.
Нельсон комично двинул широкими плечами. Милс стоял в стороне, и казалось, что он вот-вот лопнет, настолько красным было его лицо. Барт на автомате открыл для сестры дверь пассажирского сидения.
— Да ни о чем, садись давай, — велел он, и мельком глянул на приятеля. — Милс, ты как?
— Спасибо, но я поеду на автобусе, — буркнул тот, и резко развернувшись, широко протопал по дорожке прочь. Казалось, можно было увидеть, как из его ушей валит пар.
Барт с безразличием что-то пробормотал ему вслед, и, захлопнув дверцу машины, обошел ее со стороны капота.
— Не переживай, — примирительно сказал ему Нельсон из своего авто. — Подумаешь, это всего лишь танцы, их в этом году еще несколько будет.
— Да причем тут танцы, — устало вздохнул Барт, и, прислонившись к водительской двери, потер лицо ладонями.
— Эй, — позвал его Манц, чтобы тот посмотрел на него. Они пересеклись взглядами. — Ты очень талантливый, ты же знаешь это. А то, что не кичишься этим направо и налево, ну и хуй с ним. К тому же девчонок вроде этой твоей Линдси пруд пруди.
— Да дело не в ней, — махнул рукой блондин, посмотрев в сторону. — Просто она права была во всем.
— Да ну перестань. Главное не то, что о тебе говорят люди, а что ты думаешь о себе сам, — мудро сказал Нельсон.
Барт невесело рассмеялся, запрокинув голову назад.
— Ой, мистер красавчик-футболист, ты хоть видел, как Линдси на тебя таращилась? Да и что ты вообще понимаешь?! — обозлился он, резко посмотрев на друга. — Сидишь тут, лекции мне читаешь! У тебя вон все в шоколаде, тренер тебя обожает, а учителя прощают прогулы! Звезда школы, тоже мне! А теперь еще и капитан команды!
Барт резко открыл дверцу машины, и забрался на водительское сидение.
— Давай, покеда, а то меня еще ждет моя лузерская работа, и бургеры сами себя не пожарят. Мне же не видать спортивной стипендии! — рявкнул он, и хлопнул дверью, отчего Лиза вся вздрогнула. Манц нахмурился, и раздул и без того широкие ноздри — ему было что сказать, но раз Барт сам сваливает, то скатертью дорожка.
Лиза, обеспокоенная настроением брата, молчала всю дорогу, не решаясь первая начать разговор. Барт высадил ее у дома, а сам зарулил к Красти Бургеру, с тоской выудив уродскую форму из багажника, где он ее ото всех прятал. Нахлобучив треугольный колпак на голову, он на ходу застегнул на себе полосатую рубашку работника фастфуда, и остановился у черного хода забегаловки, чтобы выкурить сигарету перед многочасовой сменой. Мартин так и не позвонил.
Неделя прошла в темпе — Барт понабрал себе смен, и каждый день, как по часам, заявлялся на работу сразу же после школы. Забитый график помогал ему не только финансово, но и эмоционально — на самокопание не оставалось ни времени, ни сил, благо, с домашним заданием ему помогала Лиза. Ну как, помогала, он тупо списывал у нее все подряд, особо не вдумываясь в тему предмета, да и зачем? Его план хорошо доучиться трещал по швам, и он четко видел свое будущее в виде своего тридцатилетнего прыщавого менеджера, который нигде после школы не учился, посвятив все свое время жральне для бедных спрингфилдцев.
Переворачивая котлетки, он с тоской думал о том, что вот она, его судьба, не стоило и мечтать о чем-то большем. В колледж хотел, вот умора. Ему же никогда не хотелось учиться. Он просто вылетел бы с первого курса после первых же экзаменов из-за пьянок, понабрав долгов, потому что до стипендии ему как до луны.
Он вспомнил, зачем ему было нужно образование, когда он получил свой первый чек.
— Пятьдесят долларов? — воскликнул Барт, смяв чек в руках. — Какого хрена, Ларри?!
Ларри развалился в своем кресле в небольшом и тесном офисе менеджера, заваленного коробками с бумагами и униформой, и хлебнул Базз колы из пенопластового стаканчика с трубочкой.
— А что ты хотел, Барт? — пожал плечами тот, наконец, оторвавшись от посасывания напитка, в котором было столько сахара, что его смело можно было окрестить сиропом для блинов, но никак не содовой. Капля коричневой жидкости, сорвавшись с соломинки, потекла по его прыщавому и округлому подбородку. — Ты забыл про налоги? К тому же, ты несовершеннолетний, и работаешь недостаточно часов. Знаю-знаю, минимальная ставка никому не нравится, но эй! — Ларри покачнулся в кресле, и его глаза загорелись. — Обязательно приходи ко мне после школы, тогда ты точно будешь зарабатывать больше на полной ставке. Тебе же уже будет восемнадцать?
Барт, до этого стискивающий кулаки, на мгновение прикрыл глаза, чтобы успокоиться.
— Восемнадцать мне будет в апреле, — процедил он, посмотрев на самодовольное лицо босса.
— Ну, вот и отлично! Тогда все и будет чики-пуки, не переживай. А когда возьмешься за наше дело со всей серьезностью, хах, кто знает, может, даже дорастешь до помощника младшего менеджера!
Барт ущипнул себя за переносицу, и поспешил убраться из душного офиса прочь. На улице ему стало чуть легче, и он, встав за вонючие мусорные контейнеры, на автомате выудил сигарету из пачки.
Он смотрел на пасмурное небо, пуская дым, и в его глазах защипало. Зажав сигарету в зубах, он расправил смятый чек, и вновь посмотрел на цифры. Никто его не обманывал: все было по-честному, но он все равно ощущал себя полным дураком. Да с такими темпами за месяц он сможет заработать лишь двести долларов! Да так он никогда не сможет накопить на новые диски для своей малышки, а уж про ежедневные траты и говорить нечего! И это с учетом того, что он жил с родителями и ему было что поесть, да и Ларри постоянно напоминал работникам, что они должны быть благодарны бесплатным обедам, что им любезно предоставляет «Красти и Ко».
Барт со злостью запихнул чек в карман, и пнул баки ногой. Его будущее казалось все депрессивнее и депрессивнее. На что он будет жить, когда съедет о родителей? Или он просто сядет им на шею, как паразит какой-нибудь? Мамочка будет стирать ему носки, пока он, разжиревший и бородатый, будет играть в приставку днями напролет? В его голове пронеслись кучи сценариев, словно мультфильм какой-нибудь, и в каждой серии все было хуже некуда: то он представлял, что живет в начальной школе Спрингфилда, поедая крыс, то он видел себя в роли обрюзгшего стриптизера, или, что более приближено к реальности, всю жизнь так и жарил котлеты. И каждый раз ему казалось, что он так и останется одиноким и несчастным, и, наверное, ему бы даже удалось обрюхатить какую-нибудь девку на выпускном, чтобы потом всю жизнь платить алименты за спиногрызов, имея любящую семью лишь в своих мечтах. И ни в одной выдуманной реальности он не был успешным или счастливым.
Хотя, выход всегда был — чтобы не влачить жалкое существование, он мог бы побыстрее спиться, или даже сторчаться.
Барт тряхнул головой. Нет, об этом он даже и думать не посмеет, не после того, что произошло.
На языке загорчило: он отвлекся, и сигарета догорела до фильтра. Отбросив ее в сторону, он вытащил еще одну, и, щелкнув зажигалкой, снова прикурил.
Жизнь теперь казалась такой ценной, что он просто не мог так поступить с собой. Но как ему наслаждаться ею, если взрослым быть так тяжело? Как Гомер вообще справляется? А мама? Ей приходится считать копейки, чтобы продумать семейный бюджет, чтобы хватило и на счета, и на все остальное.
Нет, он просто не имел права оставаться обузой, только не для нее. Они никогда не жили в достатке, но Барт был благодарен родителям за все, что у него было, по крайне мере, он был одет, сыт, и даже любим. А что в ответ? Он был премерзким мальчишкой, что считал смешным издеваться над близкими, выдавая все это за розыгрыши.
На сердце вновь потяжелело, и парень, резко выдохнув дым из легких, медленно побрел к своей машине, что потребляла столько бензина, что иногда он всерьез задумывался о том, чтобы пересесть на свой старый велик. Врубив тяжелую музыку, что была ничем иным, как его единственной отрадой (потому что музыка понимала, музыка принимала его таким, какой он есть, потому что певцы словно бы чувствовали его боль, и текст словно бы существовал только для него одного), он с тоской думал о друзьях, с которыми он практически не разговаривал все это время.
Милс вообще не умел долго обижаться, но в этот раз Барт его, походу, слишком сильно задел, и хоть он и извинился перед ним на следующий же день, тот ходил с кислой миной днями, вороча от него нос, но все же разговаривал с ним. В отличие от Нельсона, который непонятно по какой причине избегал его, и Барт не догонял, почему. Они вроде бы не поругались, никто никого придурком не называл, или еще кем похлеще, и поэтому Симпсон не видел причин для игнора.
Сделав несколько попыток с ним поговорить, он бросил это дело, потому что Нельсон с важным видом отмахивался от него, спеша на тренировки, и Барт обиделся на него в ответ. Ну и пусть катится, думал он, но на сердце все равно скреблись кошки. С Милхаусом хоть они и дружили с детства, с Нельсоном он чувствовал особую связь, и ему очень сильно его не хватало, признаваться в чем он никогда не собирался.
Погружаясь в пучину подростковой депрессии, Барт медленно рулил домой, и выходные его совсем не радовали, потому что раньше он постоянно проводил их вместе с друзьями. Милс сказал, что поедет к бабушке, а о Нельсоне парень старался не думать.
Получалось плохо.