4 (2/2)

Голова пульсировала тупой болью, и Барту было трудно сосредоточиться на занятиях. Учителя, хоть и дали слабину вчера, сегодня же беспощадно атаковали студентов новыми знаниями, словно в отместку за вчерашнюю вечеринку, о которой, они, скорее всего, догадывались. Благо плохо было не только Барту, но и многим другим ребятам. Те, кого не пригласили (в основном ботанов), или кто не пришел по собственному желанию, презрительно косились на своих одноклассников, выражая безмолвное превосходство, и самодовольно поднимали руки, чтобы ответить на поставленные вопросы преподавателей. Жополизы.

Решив дать себе слабину еще на один день, Барт лениво записывал тему урока и домашнее задание, чиркая на полях какие-то скетчи, и вполуха слушая новый материал, пообещав себе позже прочитать конспекты Лизы, раз уж они теперь проходили одно и то же. Он даже не заметил, как нарисовал греческий профиль их учителя математики мистера Уиллиса. Лысеющий старик в твидовом костюме скрипучим голосом вещал о каких-то новых формулах, и парень обреченно опустил лоб на парту. Алгебра давалась ему хуже всего. Благо, оставался всего один урок, что должен был вести новый учитель.

Перейдя в класс химии, Барт швырнул свой рюкзак на стол, и тут же скрылся за ним, вытянув ноги вперед, а затем устало посмотрел в окно. Милхаус за соседней партой справа прилежно выкладывал тетрадь и карандаши, готовясь к занятию. Ему уже стало лучше, потому что за обедом он зачем-то выдул три пачки молока, словно четвероклассник какой-то.

Прозвенел звонок, и новый учитель химии резвым шагом прошел в класс. Джейкоб Смит поставил свою сумку на стол, и обвел взглядом учеников. Барт выглянул из-за своего рюкзака, чтобы разглядеть мужчину получше.

Высокий, худой и темноволосый. Глаза карие. Можно было бы сказать, что у него обычная внешность, но скулы его были острыми, а нос длинным и тонким, из-за чего его лицо казалось каким-то хищным, и даже опасным. И взгляд: этот взгляд был глубоким, пронизывающим до костей, цепким и холодным.

Пока мистер Смит осматривал класс, словно бы сканируя каждого присутствующего, ученики неосознанно выпрямляли спины, настороженно наблюдая за учителем.

— Добрый день. Как вы уже, наверное, знаете, я ваш новый учитель химии Джейкоб Смит, для вас мистер Смит. Никаких фамильярностей я не потерплю, — сказал мужчина. Голос его был жестким и ледяным. — Убрали все лишнее со стола, достали тетради. Я предпочитаю, чтобы за мной записывали каждое слово.

Студенты стали копошиться, убирая вещи и учебники в сторону, и зашелестели тетрадками. Барт внезапно ощутил приступ упрямства — ему никогда не нравилось, когда ему что-то приказывали сделать.

— А вам нужно особое приглашение, мистер?..– послышался вкрадчивый голос учителя прямо рядом с ним, и Барт неосознанно вздрогнул. И когда это тот успел столь незаметно подойти к нему?

— Барт Симпсон, — бросил парень, и поднял голову, встретившись с изучающим взглядом Смита, подавив желание тут же отвести взгляд.

— Ну, тогда уберите рюкзак, и достаньте тетрадь, — еле слышно прошелестел Смит, но его голос, казалось, заполнял каждый уголок кабинета, потому что все в классе притихли.

У Барта где-то в районе затылке забилась мысль, что он может уничтожить этого человека, даже особо не стараясь. Он сводил с ума самых строгих преподавателей, что называли его маленьким дьяволом. Он мог бы устроить самый грандиозный розыгрыш в своей жизни, потому что Смит ему не нравился.

Барт тут же отмел эту мысль. Нет. Он покончил с подобным.

Под пристальным взглядом учителя, Симпсон медленно убрал рюкзак, и так же нарочито медленно достал тетрадь. Он ждал какой-то реакции, но мужчина отчего-то ухмыльнулся, и вернулся к своему столу.

— Итак, тема сегодняшнего урока…

Барт тут же отбросил ручку в сторону. Вот еще, будет он слушаться, как прилежный мальчик. Он хоть и взялся за ум, но не настолько, чтобы корпеть над материалом как умалишенный. Главное набрать проходной балл.

К сожалению, даже если он не слушал тему, он с раздражением осознал, что химию ему сдать самостоятельно точно не получится. Ну почему это должно быть так сложно?!

Мысленно прорычав, как это иногда делала мать, он с ожесточением принялся черкать по странице, выплескивая свое недовольство. Через десять минут резкие линии превратились в какую-то абстракцию, в которой можно было углядеть демоническое лицо, если присмотреться. Наконец-то прозвенел звонок.

— Записываем домашнее задание, к следующему уроку я начну вызывать к доске. Симпсон! Подойдите.

Барт нахмурился, закидывая рюкзак за одно плечо, и кивнул Милхаусу, чтобы тот подождал его в коридоре. У Нельсона было освобождение от тренера. Везунчик, игрокам команды вечно делали поблажки в учебе.

Парень медленно подошел к учительскому столу. Смит что-то быстро записывал в своем журнале, и ему пришлось прочистить горло, чтобы на него обратили внимание. Тот, наконец, поднял голову.

— Покажите вашу тетрадь.

— Что?

— Я неясно выражаюсь? — вскинул тонкую бровь Смит, пристально разглядывая ученика.

Недовольно пыхтя, Барт выудил из недр сумки свою тетрадь, и смело всунул ее в руки преподавателя. Тот пролистал страницы, и остановил свой взгляд на агрессивных каракулях.

— Ну что ж, вы не записали ни единого слова из сегодняшней лекции. Боюсь, мне придется поставить вам два.

— За что?! — возмутился Симпсон. — Вы не сказали, что будете проверять конспекты! Да вы больше ни у кого не проверили записи, может, большинство тоже ничего не записывало!

— В самом деле? — Смит ему холодно улыбнулся. — Ну что ж, видимо, им повезло. В следующий раз, будьте добры делать то, что я вам велел, иначе из двоек вы не выберетесь. А это повлияет на ваш общий балл.

Мужчина с наслаждением вывел большую и жирную букву D в своем журнале рядом с именем Барта. Тот таращился на свою первую двойку в году, и от негодования ему хотелось выкинуть журнал в окно. Он резко развернулся, и поспешил вон из класса, ощущая прожигающий взгляд спиной.

Чертову оценку придется перекрывать пятерками, чтобы «Дэшка» не нанесла ущерб, потому что тройками и четверками это делать придется почти весь семестр!

В коридоре он яростно пнул чей-то шкафчик, отчего дверца жалобно скрипнула, и отворилась. Дурацкие замки были совсем ненадежными.

— Барт, ты чего? — обеспокоенно спросил его Милхаус, и тот рассказал ему про оценку. — Мда, и чего это он на тебя взъелся?

— А мне откуда знать, блять! Ууу, я ему покажу…

Он быстро прошагал по коридору на выход, так что даже Ван Хутен еле поспевал за ним.

Неделя пролетела незаметно. Постепенно ребята вливались в учебный процесс, и Барт постоянно дергал сестру по поводу домашнего задания. На химии он прилежно записывал все, что говорил и писал на доске новый учитель, иногда слишком агрессивно нажимая на ручку — кое-где он протыкал бумагу насквозь. Мистер Смит больше не просил его показать тетрадь, и это бесило, но Барт боялся быть застигнутым врасплох. Ему и так хватало того, что ему казалось, будто бы за ним наблюдают: от странного беспокойного ощущения он никак не мог избавиться. Возможно, всему виной были кошмары, что стали сниться ему чаще. Казалось, лишь трава и алкоголь могли помочь с этим, но после вечеринки Барт не притрагивался ни к первому, ни ко второму. Во-первых, на это особо не было времени, а, во-вторых, они с друзьями лишь иногда баловались подобным. Слишком ярко было воспоминание двухлетней давности.

На выходных Гомер пригласил в дом Ленни и Карла, ну и еще парочку друзей, чтобы устроить барбекю на заднем дворе, пока осень окончательно не заявила о себе холодными дождями, и Барт позволил себе отвлечься. Нет, он не зубрил уроки целыми днями — одним из его талантов было составлять планы, чтобы выкручиваться из сложных ситуаций, и это занимало большую часть его времени. Лиза бубнила, что если бы он потратил эту энергию для того, чтобы позаниматься, он бы уже давно выбился в отличники, но это было не для него.

Единственное, к чему он пока не мог найти подход, так это к злополучной химии — он пока приглядывался к учителю. Как у него лучше списывать? Какие именно шпаргалки делать? Смогут ли соседи по парте покрывать его и в этом году? Кого нужно подкупить? И тому подобные вопросы.

Чиркая в своем блокноте, Барт иногда отвлекался на свои рисунки. Из-за занятий у него останется меньше времени на подработку, что была бы по душе, так что он подумывал найти какую-нибудь работу на «дядю», чтобы совсем не напрягать мозги. Можно было бы, например, устроиться в фастфуд после школы.

— Барт, ты спустишься? — послышалось снизу, и парень, отодвинув от себя блокнот, тяжело встал, не закончив рисунок футбольного поля рядом со скетчами униформы с наплечниками, шлемом и тому подобным. В последнее время его тянуло рисовать мускулистые тела без лиц. Наверное, компенсировал свои комплексы? Или, подсознательно он думал о том, что ему следовало бы вернуться к тренировкам: вон Милхаус каждый день ходил в качалку, а Нельсон после занятий постоянно пропадал на поле. На их фоне у парня начала падать самооценка — он чувствовал себя дрищом, хоть это было и не совсем так.

Растрепав свои светлые волосы на пути вниз, Барт с высокомерным лицом, какое полагалось носить подростку, прошел через черный ход в сад, где уже обустроили стол и все остальное для барбекю. Из проигрывателя отчего-то гремела испанская музыка, создавая ассоциации с фиестой — явно выбор Гомера. На вечеринку заявились тетки, видимо, их пригласила мама. Сельма о чем-то разговаривала с Лизой, мама и Пэтти накладывали по тарелкам салат, Мэгс и Линг попеременно кидали ветку Маленькому Помощнику Санты, звонко хохоча, пока тот с возбужденным лаем бегал за нею туда и обратно. Даже Снежок сидел у окна, лениво косясь на происходящее на улице, но не выказывая желания куда-либо выходить.

Гомер орудовал лопаткой, нацепив на себя свой фирменный поварской колпак и фартук, надпись на котором гласила «Поцелуй повара»; рядом стояли Карл и Ленни: Карл обнимал мужа за талию, и оба держали в руках по банке пива. Барни орудовал у миски с чипсами, иногда громко рыгая, а Мо рассказывал маме какую-то «занимательную» историю, облокотившись о садовый стол, попеременно двигая густыми бровями, пока Пэтти закатывала на это глаза.

В меню были сначала бургеры и сосиски, а потом и стейки. Папа отдельно приготовил для Лизы овощи, соевые котлеты и колбаски, даже лопатку другую использовал. Он перестал донимать дочь по поводу вегетарианства, и это было меньшим, что он мог для нее сделать, чтобы выказать свою поддержку.

— Эй, Фландерс! Фла-анде-ерс! — закричал Гомер, завидев вернувшегося домой соседушку, помахав тому лопаткой, и разбрызгивая вокруг жир. Тот хмуро на него посмотрел. — Эй! Не хочешь к нам присоединиться?

Папа вовсе не ненавидел Нэда, особенно после того, как они помирились еще семь лет назад, и все вроде бы шло хорошо, пока в семье Фландерсов не произошел скандал. Нэд приблизился к забору, и скривился, оглядев присутствующих. Его взгляд задержался на Ленни, что громко расхохотался на шутку Карла — тот все еще обнимал его, и, не преминув воспользоваться столь безрассудно открывшейся добычей, поцеловал мужчину в шею.

— Нет, спасибо, — сухо ответил Нэд, и резко отвернувшись, поспешил к себе в дом, что-то бормоча себе под нос.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами Гомер, и, насвистывая, принялся счищать жир с решетки гриля лопаткой.

Барт приятно провел время, слушая рассказы друзей отца, хихикая с сестрами, и просто наслаждаясь едой. Иногда он бросал взгляды на Карла и Ленни — те поженились пару лет назад, наконец осознав, что давно любили друг друга, просто не понимали этого раньше, спутав их близкую привязанность с дружбой. Никто не относился к этому предосудительно, да и Барт считал, что люди вольны делать все, что хотят, тем более, если это никому не причиняло вреда, а Гомер был просто на седьмом небе от счастья. Он давно намекал друзьям раскрыть глаза.

А вот Барни нашел девушку, и благодаря ей перестал пить, и прозябать в депрессии. Ловерн уехала к родителям на выходные в Техас, и поэтому не присутствовала. Мо первое время был недоволен, потеряв клиента, хоть и старался не показывать этого. Лишь через какое-то время он осознал, что самолично подталкивал друга в пропасть, и перестал саботировать его выздоровление. Барни уже похвастался новой медалью, что он получил в клубе Анонимных Алкоголиков.

Жизнь была прекрасна.