Глава 2 (1/1)

Лондон, Площадь Гриммо, дом № 12, 1996 год

Гарри Поттеру не одобрял этот план. Ему он совсем не нравился. Дамблдор, в своей бесконечной мудрости, решил, что он просто «не понимает» и что они должны призвать «героя» (на самом деле использовался термин «Победитель Волдеморта») из другого измерения, а затем каким-то образом убедить этого несчастного человека помочь им с их собственной проблемой в лице Темного Лорда. Гарри не знал, где Дамблдор взял этот ритуал, но нутром чувствовал, что он кончится очень, очень плохо.

Гарри сильно сомневался, что какой-либо «победитель», которого они призвали, будет в состоянии действительно помочь им. Если бы кто-то вытащил его из его измерения сомнительным законным путем и при этом ожидал, что он будет вести их войну за них, он, вероятно, рассмеялся бы им в лицо и сказал бы им, чтобы они шли к черту. Было очень много всего, что могло бы пойти не так с ритуалом, и Гарри был немного в ужасе от самого себя, что он позволил Дамблдору уговорить его на самом деле присутствовать при выполнении этой мерзости, даже если ему удалось уклониться от активного участия.

Магия в пространстве ощущалась все гуще, и стало немного трудно дышать, пока она не выровнялась в точке, где Дамблдор сказал им (конечно, он сказал это Ордену Феникса), что ритуал вступил в контакт с «героем» с другой стороны. Это было необходимо, потому что, магия должна была внушить недобровольному участнику принуждение следовать за притяжением обратно в это измерение — что Гарри нашел довольно схематичным и неподробным обьяснением, но он проиграл в этом вопросе — и побудить его последовать за привязью без сопротивления ритуалу, что могло бы нанести ущерб всем вовлеченным сторонам.

Чего не должно было случиться, так это того, что магическое принуждение отступило бы. Вся комната, казалось, тряхнулась, как будто какой-то бог только что схватил реальность и дернул за нее. Все начали переговариваться друг с другом в шоке и удивлении, задаваясь вопросом, что только что произошло, и правильно ли работает ритуал, и чувство беспокойства в Гарри росло. Почти не задумываясь, его зеленые глаза встретились с черными, когда единственная другая протестующая группа встретила его взгляд с другого конца комнаты. Невероятно, но Гарри понял, что только он и Снейп, кажется, поняли, что ритуал работает просто правильно. Просто… то, что они зацепили на конце своей лески, было намного, намного больше, чем они сами.

— Ребята? — Гарри неуверенно рискнул, почти ничего не услышав в этом хаосе, но, несмотря ни на что, продолжил. — Это действительно плохая идея.

Его, конечно, проигнорировали.

Дамблдор ободряюще подмигнул всем, доброжелательно подняв руки в знак успокоения. — Пожалуйста, успокойтесь все. Ритуал работает правильно, мы просто неправильно рассчитали, сколько энергии нужно, чтобы пересечь измерения таким образом. — И словно в доказательство этого утверждения магия в воздухе удвоилась, поскольку Дамблдор, очевидно, пошёл еще дальше, что слегка впечатлило Гарри, но он был слишком напуган, чтобы заботиться о том, сколько магии высвобождает старик.

Как только Гарри подумал, что магия в воздухе утопит всех присутствующих, их всех как будто затянуло к середине комнаты, когда воздух разорвался пополам. В пространстве только что появилась огромная зубчатая трещина, не показавшая ничего, кроме пустой, бесформенной черноты с другой стороны. Беспокойство Гарри утроилось.

Бледная рука с длинными пальцами мягко обхватила край разрыва пространства, большое серебряное кольцо с черным камнем украшало один костлявый палец, когда обутая в сапог нога шагнула из портала на деревянный пол, который почернел и сразу начал гнить. Из трещины появился человек, как будто подобное случается каждый день, одетый в нечто черное и серебряное, которое обвивалось вокруг него, как неосязаемая змея, и трещина запечаталась позади него, как будто ее никогда не было.

Гарри уставился на пришельца. Мужчина был высок, очень высок, но на нем как будто совсем не было плоти — он весь состоял из костей, острых углов и неестественно длинных конечностей, с гривой черных волос, которые извивались на месте и испарялись, как бесцветный, бездымный огонь над глазами незабываемого электрического зеленого цвета. Зеленого как Авада Кедавра. Ухмылка на лице мужчины заставила Гарри похолодеть. Она, казалось, разорвала его лицо от уха до уха — как будто плоть человека была сделана из глины, а от улыбки на его коже образовались крошечные трещинки — а его челюсти были полны нечеловеческих, кошмарных клыков, не похожих ни на что, из того, что Гарри видел на любом существе, магическом или ином. Поверх его черной мантии был серебряный плащ, который, казалось, двигался и струился, как жидкость, скрепленный странным серебряным символом из трех форм, от которого Дамблдор захлебнулся собственной слюной.

Все это Гарри заметил в одно мгновение. А затем аура мужчины затопила комнату. Она была похожа на слой инея, хриплое дыхание дементора, душераздирающий крик матери, держащей труп их ребенка, истерический смех человека, смотрящего смерти в лицо. Это было непостижимо, вне человеческого понимания во всех смыслах этого слова. Единственная ее рябь пронзила человека ощутимой ударной волной силы, которая длилась всего одно мгновение, и каждое сердце в комнате пропустило несколько ударов от шока, когда все упали на колени, задыхаясь и хватаясь за грудь. Затем аура была втянута внутрь, заперта внутри этого существа и спрятана, как дремлющий дракон.

Существо оглядело комнату, улыбка Глазго все еще заполнила его лицо, пока эти смертоносные проклятые глаза не остановились на Дамблдоре и не устремились во что-то невероятно опасное. Зверь открыл свою клыкастую пасть, облизывая губы, из-за чего был виден— слишком длинный для человека, слишком длинный, слишком длинный, слишком длинный! —черный язык, пока говорил.

— Альбус Дамблдор… — выдохнул он хриплым вздохом, который миновал их уши как неуместный, обращаясь прямо к их душам. Гарри глубоко вдохнул, отчаянно нуждаясь в воздухе, и задавался вопросом, какого монстра вызвал сюда Дамблдор. Широкая ухмылка раскрылась до невозможности шире. — Ты звал меня?

Гарри закрыл глаза от ужасного шепота голоса, царапавшего ему нервы, как наждачка царапает бумагу, и молился, чтобы смерть забрала их быстро, потому что он сомневался, что это существо сделает это мгновенно или безболезненно.

Как будто оно услышало его, светящиеся глаза существа метнулись к нему, его челюсти сжались в переплетенную массу клыков и острых как бритва зубов, когда улыбка приняла более дикий вид, зрачки расширились, как чернила в воде, пока не закрыли обе радужные оболочки. и склер, оставляя только пространство черного цвета. Гарри не понравилась эта улыбка. Ему она совсем не понравилось.

Еще меньше ему понравился последовавший за этим хриплый глубокий смех.