Плоды и листья (1/2)

Осенью Котов становился совершенно невыносимым. Он и так не отличался приятным характером и добрым нравом, а где-то к середине сентября он и вовсе состоял из плохого настроения, сарказма и раздражения.

Вот и сейчас он ворчал, как старый дед на трухлявый пень, чем до чертиков бесил Лисицына.

— Вот ты скажи, на кой чёрт в этом сраном Добинске нужны полицейские, если на каждый чих вызывают нас? — спросил он, злобно зыркныв на опостылевший осенний мрак. Туман густым облаком вился над серой гладью воды, по которой лениво скользила пара одиноких таких же серых уток. Костя поёжился — пейзаж за окном совершенно не грел.

— Это ты убийство трех человек называешь чихом? — усмехнулся Лисицын, внимательно глядя на дорогу — с самого утра шел дождь и дорога была скользкой. Грязь, слякоть и хмарь лишь усугубляли и без того поганое настроение его напарника. — Чих, пук, отрыжка… Как ты там еще выражаешься?

— Да достали уже, ей богу! — в сердцах произнес Котов, отвернувшись от унылого пейзажа Добинского района. — Эти олухи не хотят работать, а мы отдувайся за них.

— Ну, что ты все ворчишь и ворчишь? — раздраженно спросил Лисицын. — Как дед старый.

— Вот когда окажется, что там обычная пьяная поножовщина — посмотрю кто из нас сильнее будет ворчать, — огрызнулся Котов.

Дождь усиливался и «дворники» работали в усиленном режиме. По лобовому стеклу змеились дождевые струйки, соединяясь в настоящий водопад. Видимость стояла практически нулевая, поэтому пришлось снизить скорость до жалких сорока километров.

— Ну вот, теперь еще и плестись будем как раненая черепаха, — отметил Котов ядовитым голосом.

Лисицын с трудом поборол в себе желание остановить машину и, вытащив Котова наружу, как следует отмудохать. Раздражение скопилось где-то в районе груди и растекалось по всему телу холодной волной.

Котов, почувствовав настроение коллеги, прервал поток сарказма, и примирительно произнес:

— Ладно, Лис, извини. Что-то я правда… — он неопределенно махнул рукой. — Не люблю осень, ты же знаешь.