Часть 36: Расплата (1/2)

Очнувшись, удивлению Чарли не было придела, когда она увидела родителей. Она захотела вскочить и крепко обнять их, но едва пошевелившись, почувствовала жуткую боль в животе. Лилит, сидевшая у изножья кровати, тут же вскочила и прижала к себе дочь, стараясь не сделать ей больно. Отец стоял возле окна и увидев пробуждение дочери, подбежал и тоже обнял своих дорогих. Искреннему счастью встревоженных родителей тяжело переоценить. Спустя несколько месяцев разлуки семья Магне наконец воссоединилась и для этого потребовалось всего одна ангельская пуля.

Чарли с большим трудом могла говорить, но тоска по родителям пересиливала боль. Она воодушевлённо рассказывала обо всём, что произошло с ней за последние месяцы, а родители с упоением слушали и поглаживали её головку. Даже когда она начала делиться успехами отеля, отец не проронил ни единого укоризненного слова. Ему уже было не важно, чем занимается их дочь, главное — она была жива.

Семейную идиллию прервал стук в дверь. В комнату вошёл Корбу. Подойдя к кровати, он справился о самочувствии принцессы, провёл быстрый осмотр и сделал в планшете пару заметок.

— Вегги попросила разрешения навестить Шарлотту, — шёпотом сообщил он Самаэлю.

Отец бросил взгляд в сторону приоткрытой двери, откуда нервно выглядывала знакомая фигура. Жестом руки он пригласил Вегги внутрь. Увидев Чарли, грешница, забыв поклониться родителям, подбежала к кровати и упала на колени. Взяв руку Чарли, она принялась ласкать её, не в силах сдержать подступившие слёзы. Лилит заботливо поглаживала головку грешницы, стараясь успокоить её.

Оставив их, Самаэль и Корбу вышли из спальни. Едва дверь за ним закрылась, падший ангел тут же обратился к доктору:

— Говори прямо, как Чарли?

— Её состояние тяжёлое, но не критичное ... во всяком случае пока что ....

— Что значит “пока что”? — сурово переспросил Самаэль.

Корбу объяснил, что с подобным случаем прежде не сталкивался и для него это неизведанная территория. Подобное ранение ангельским орудием, по его утверждению, мигом бы прикончило любую адскую сущность, не говоря уже о грешнике, однако организм Шарлотты показывает сильную устойчивость, ввиду её происхождения. В настоящее время её состояние стабильно, но даже при этом, принцесса испытывает сильные боли и едва способна передвигаться, — “это всё, что можно уверенно сказать на данный момент; а в науке, как и в жизни, гипотезы всегда опасны”. Самаэель, внимательно выслушивая доктора, вскинул на закрытую дверь змеиные глаза.

— Хорошо, — произнёс он, — пристально следи за ней, понял меня?

Корбу утвердительно кивнул.

Затем падший ангел решил разузнать у еврея о делах, происходящих за стенами отеля; всё же он подозревал, что Чарли могла сглаживать острые углы и чего-то не договаривать. Врать самому Люциферу — означало играть с огнём и Корбу это прекрасно понимал. Он рассказал всё о чём знает лично, но добавил, что не так давно работает в отеле, и в основном пропадает в подвале за работой, поэтому ничего такого рассказать не может. Самаэль одарил врача скептическим взглядом, но дальше допрашивать не стал.

— А что же здесь забыла гончая? Неужто ты вновь решился взяться за старое?

Минуло не одно столетие со дня окончания Великого Восстания Ликанов, но события того времени всё ещё были свежи в сознании доктора. Тогда ему довелось стать участником самого крупного и кровавого мятежа во всей Преисподней. Кровавая война с адскими гончими велась не одно десятилетие и конфликту не было видно конца. Ликаны пусть и уступали в силе падшим ангелам и высшим демонам, зато они с лихвой компенсировали это своей численностью и свирепостью. Совет отчаянно пытался всеми способами подавить восстание оборотней, не желавших мириться с устоявшимся миропорядком. В своих попытках одержать вверх, Советом был создан особый секретный отряд, специализирующийся на разработке оружия против обратней с кодовым названием “отряд 317”. Обладая обширными знаниями в медицинской отрасли, способности Корбу быстро заметили правители Ада и в скором времени его определили в “отряд 317”, где он, совместно с другими злыми гениями разрабатывал специальное бактериологическое оружие против гончих. По окончанию войны “отряд 317” был признан чрезвычайно опасным и Совет решил ликвидировать всех его членов.

Корбу выдержав паузу ответил:

— Вопрос с гончими давно и окончательно решён. Они более не представляют для вас опасности, а для меня интереса. А что касается данной особи, она здесь проживает по прихоти вашей дочери, после того как Ричард изрядно помял её на боях.

— С псом не было никаких проблем? — имея в виду Ричарда, спросил Самаэль.

Корбу доложил, что англичанин испытывает неприкрытую антипатию к Аластору и что у двоих пару раз были стычки.

— Но в любом случае, в сравнении с тем, что произошло между ними в их первую встречу, это так — детские шалости. Хотя Рик подозревает Радио-демона в организованнее покушения на принцессу.

— Ты в это веришь?

Дюмаж ответил, что ему слабо вериться, что Аластор как-то замешан в покушении на принцессу и что у грешника явно иные планы на принцессу. Но какие именно, сам француз не до конца уверен.

Самаэль неоднозначно хмыкнул и развернулся.

— Ваше Высочество, — остановил его Корбу, — у меня к вам небольшая просьба.

Сняв перчатку и засучив рукав, Корбу показал небольшое чёрное пятно на запястье. Рассказав о их сделке с Ричардом, Корбу попросил Самаэля разорвать их договор, ведь только высшим демонам под силу преждевременно расторгнуть контракт между грешниками.

— Как вам известно, я работаю намного продуктивней, когда меня насильно не заставляют.

Самаэль подошёл к нему почти вплотную. Несмотря на разницу в росте, Корбу чувствовал себя карликом перед гигантом, который вот-вот раздавит его. Француз почувствовал, как ком подступил к горлу.

— С какой стати мне разрывать ваш контракт?

— Ваше Величество, — собравшись, произнёс Дюмаж, — мне кажется, за несколько лет я в полной мере доказал вам свою преданность и ни разу не дал вам повода усомниться в себе или в своих способностях. Неужели оказанная мною помощь уже ничего не стоит?

Правитель Девятого круга прищурил глаза.

— Я не забыл, что ты сделал для нас с Лилит. И я был весьма великодушен, когда пошёл против воли Совета и из всего специального отряда сохранил жизнь только тебе. Или ты считаешь я должен тебе пожизненно?

— Нет, Ваше Высочество. Я лишь хочу сказать, что освобождённый от оков, я могу быть куда более полезным вам и вашей семье.

Корбу демонстративно поднял обе руки перед собой.

— Этими руками, я помог Шарлотте появиться на свет. Вы знаете, моё отношение к ней.

Какое-то время они оба молча стояли. Затем Самаэль протянул Корбу руку и крепко пожал её.

— Я знаю ...

Первые несколько секунд ничего не происходило, затем Корбу почувствовал жгучую боль в руке, будто он держал раскалённый камень. Упав на колени, он едва сдерживал подступающий крик, пока Самаэль продолжал сживать его руку.

— Я знаю, — угрожающе повторил Самаэль, — да вот только моя дочь, не твоя очередная подопытная свинка, чтобы проводить над ней опыты. Заруби это себе на носу, иначе я закрою глаза на наше с тобой прошлое и отправлю тебя к твоим коллегам из отряда.

Когда Самаэль отпустил его руку и ушёл, Корбу ещё пару минут оставался лежать на полу, переводя дух. Когда боль немного спала, посмотрев на руку, он не обнаружил чёрной метки. Вместо неё на запястье появилось новая метка в виде яблока и с обвитой вокруг него змеёй, которая шевелилась будто живая.

— Merde<span class="footnote" id="fn_39427289_0"></span>, — с досадой в голосе произнёс Корбу.

***

Поправив чёрную бабочку на шее, Аластор вошёл внутрь. В офисе Чарли его ожидали правители Девятого Круга. За столом, где обычно работала принцесса, сидел её отец сложив руки домиком. Лилит стояла справа позади него. Оба непродолжительное время молча смотрели на гостя, после чего падший ангел жестом усадил его в кресло напротив.

— Для меня честь наконец встретиться с вами, Ваше Высочество. — низко поклонился Аластор королю и королеве, перед тем как сесть.

— Что ж, — начал Самаэль, — мне рассказали, что последнее время ты сильно был вовлечён в дела отеля и что именно ты спас мою дочь.

— Я просто исполнял свой гражданский долг.

— Надо же, какая самоотверженность! — развёл руками Самаэль и посмотрел на жену. — Дорогая, срочно звони в Рай. Передай, что они по ошибке забыли своего.

— Вы меня в чём-то подозреваете? — напрямую спросил Аластор.

— Подозревать тебя? Что ты такое говоришь? Как можно подозревать знаменитого Радио-демона в недобром умысле? Как вообще можно не доверять тому, кто зарезал двадцать семь человек и одиннадцать из них съел?

Аластор самодовольно улыбнулся.

— В газетах писали только о двадцати.

— Но мы же оба прекрасно знаем их точное количество, не так ли? Любимая, — вновь обратился он к Лилит, — напомни пожалуйста, а сколько душ поглотил наш знаменитый Радио Демон?

— Около полторы тысячи, — скрестив руки на груди, ответила Лилит. — И это только в пределах Пентаграмм Сити.

Слова родителей Чарли о его подвигах льстили самолюбие Аластора и он этого не скрывал.

— Я польщён, что моя персона вас заинтересовала.

— Не обольщайся, Радио демон. Твои подвиги меня не впечатляют. Это моя непосредственная обязанность знать всё о каждой проклятой душе, в пределах моих владениях. Ты не являешься исключением.

— И всё же, не каждая проклятая душа удостаивается аудиенции с Вашим Величеством.

На губах Самаэля пробежала едва заметная ухмылка. Никто за пределами Совета не смел даже посмотреть ему в глаза, не говоря уже о том, чтобы говорить в подобном тоне, а этот обыкновенный грешник общается с ним будто с равным. Подобное поведение больше забавляло, нежели злила Самэля. Облокотившись на кресле, продолжая пристально смотреть на гостя, Самаэль спросил у него, почему тот так усердно помогает Шарлотте.

— Ах, понимаете, Ваше Высочество, моё длительное отсутствие была связанно с обрушившимся на меня душевным кризисом. Я перестал получать удовольствия от терроризирования обычных грешников, и я нуждался в новом толчке, новом стимуле. Услышав по новостям о столь амбициозном проекте вашей дочери, я не мог оставаться в стороне. Я предчувствовал, что отель Хазбин сможет подарить мне гору новых и незабываемых впечатлений и я не прогадал.

Глаза Самаэля заиграли недобрыми искрами.

— Не остри со мной, грешник. Ты дышишь только благодаря тому, что Чарли осталась жива, но не думай, что тем самым ты возвысился в моих глазах. Ты такой же вшивый грешник, как и весь людской род. Так чего же ты добиваешься на самом деле? Особого положения? Может рассчитываешь через Чарли повлиять на меня?

У Аластора на мгновение пропала улыбка.

— Ваше Величество, чем я так оскорбил вас, что вы думаете обо мне так низко? Неужели у вас даже мысли не было, что возможно проект, над которым так усердно трудиться ваша дочь начинает давать свои плоды и окружающие её грешники начинают меняться, включая меня?

Не в силах сдержать подступивший смех, Самаэль устало протёр глаза. Лилит в свою очередь оставалась непоколебимой.

— Знаешь, за столетия мне давали много разных прозвищ, один из которых был “Обманщик”. Ты действительно думаешь, что я поверю в эту чушь про искупление? Но так уж и быть, за попытку даю тебе бал.

— Я лишь хочу сказать, — продолжил Аластор, — что ваша дочь стоит на пороге чего-то великого и с вашего позволения, я бы хотел быть рядом, помогать и защищать её от внешних и внутренних врагов, потому что, как вы, наверное, сами догадываетесь, не всё окружение Шарлотты заслуживает вашего доверия.

— А ты заслуживаешь? — с неприкрытым сарказмом сказал Самаэль.

На это Аластор поднялся с места и, к удивлению, Самаэля и Лилит протянул падшему руку. Взгляд Самаля намертво приковался к Оверлорду. Наглость и безрассудность грешника не переставали удивлять короля. Ему ничего не составило бы заключить с ним сделку на своих условиях и сделать из Оверлорда своего послушного раба, но Самаэль держал руки близко к себе. Всё это сильно било по самолюбию падшего. Пожав ему руку, Самаэль тем самым признает, что опасается обычного грешника и не желает иметь с ним дел.

Зло ухмыльнувшись, Самаэль сказал Аластору, что тот может идти, пообещав напоследок, что они ещё встретятся. Поклонившись королю и королеве, Аластор вышел из кабинета. На вопрос жены почему он не заключил контракт с Радио демоном, Самаэль ответил, что не собирается принимать подачки от кого-либо. На это Лилит лишь глубоко вздохнула. Упрямый характер мужа не переставал её удивлять, даже спустя тысячелетия совместной жизни.

— Да уж, — сказала она, — серийный маньяк каннибал, безумный врач и отпетый головорез. Порой я ставлю под сомнения наше родительское воспитание, раз мы позволяем Чарли водиться в такой компании.

— Я тоже, да только в Преисподние только такие и есть.

Самаэль поднялся и налил себе виски. Поймав задумчивый взгляд Лилит, он, сделав пару глотков, спросил:

— Поделишься своими мыслями?