Часть 10: Должник (2/2)
***</p>
Несмотря на то, что новогодние праздники давно уже прошли, в некоторых домах и квартирах до сих пор присутствовала праздничная атрибутика. Кому-то было лень убирать всю эту утварь, другие-же не хотели отпускать это праздничное настроение. Семья Хартманнов была в числе последних. Большая ёлка, украшенная яркими гирляндами и разноцветными игрушками вместе с ангелочком на макушке, украшала комнату отдыха. Под ёлкой, устроились небольшие фигурки оленят, запряжённые в сани.
День уже близился к концу. Зимой, солнце особенно рано скрывает свои лучи за горизонтом, поэтому в шесть часов вечера на дворе уже стоял не просветный мрак. В такое время суток, яркие новогодние украшения выглядели очаровывали ещё больше. Красивая, стройная девушка завершала накрывать на стол и уже приглашала к столу. На зов женщины, из другой комнаты появился белокурый мужчина средних лет с тщательно зачёсанными волосами назад и лёгкой щетиной, а за ним, в припрыжку бежал маленький мальчик, с кудрявыми волосами как у матери.
Усевшись за стол, семья принялась трапезничать. Во время ужина, шли разговоры на разную тематику. Мужчина и женщина обсуждали разные новости, а их сын, хвастался перед родителями своими успехами в школе. По окончанию семейного ужина, мальчик начинал зевать. Заметив это, родители улыбнулись и направились вместе в спальню ребёнка. Уложив его спать, они вместе вернулись на кухню и посидев ещё какое-то время за разговорами, принялись убирать пустые тарелки со стола. Заканчивая с посудой, мужчина подошёл к женщине и приобняв её за талию, нежно поцеловав её за ухо поблагодарил за ужин.
— Ты останешься сегодня с нами? — спросила женщина, в голосе которой звучала надежда.
— Прости, Хелена, сегодня не получится. Но не переживай, вот увидишь, скоро закончу свой проект, и мы с нашим Манфредом будем вместе проводить всё время.
Девушка ничего на это не ответила. Не впервой ей приходилось слышать эту фразу. Почувствовав настроение своей жены, мужчина повернул её к себе и посмотрев ей прямо в глаза, начал уверять что скоро всё закончится. Обнявшись с ней, он посмотрел на свои часы и направился одеваться.
Поцеловав Хелену на прощанье, он вышел на улицу, где его уже дожидался водитель в чёрном автомобиле. Усевшись на заднее пассажирское сиденье, не проронив ни слова, водитель двинулся по уже знакомому маршруту. Тёмные зимние улицы Вены потихоньку начинали пустовать поэтому автомобиль двигался без каких-либо промедлений. В скором времени, шофёр припарковался около старой большой церкви, выполненной в готическом стиле. Покинув транспортное средство, мужчина направился в храм. Величественные колонны в тёмное время суток могли вызвать у простого прохожего чувство тревоги, но не первый и даже не сотый раз мужчина входил в этот храм, поэтому для него этот вид выглядел довольно обыденным.
Зайдя внутрь, мужчина сразу же перекрестился и направился в исповедальню, находящаяся в уединённом месте от окружающих. Церковь уже была практически пустой, исключение составляли лишь парочка пожилых людей, которые не спешили домой и служители церкви. Один из священнослужителей, седой мужчина средних лет в круглых очках заметив позднего посетителя, желающего исповедаться, направился в его сторону. Его внешний вид был практически идентичный остальным священникам, за исключением лазурного ораре* висевшего на плече его литургическое облачение.
— Когда Папа сможет принять меня? — заняв место в кабине для кающихся, начал мужчина, едва священнослужитель успел что-то сказать.
— Сегодня вы к нам запоздали, герр* Клейст — проигнорировав вопрос мужчины сказал священник.
— Я же просил, не называть этой фамилии. — слегка раздражительно сказал он, — Моё имя Ганс Хартманн.
— Вы можете сколько угодно прятаться от вашего прошлого Герман Клейст. — спокойно ответил священнослужитель, — Однако ваши демоны всегда будут с вами.
— Зачем вы глумитесь надо мной Отец Пауль? Разве я недостаточно сделал чтобы искупить свои грехи? На протяжении скольких лет я жертвую нуждающимся, и помогаю людям? Сколько больниц я построил, сколько школ открыл, сколько гуманитарной помощи отправил в бедные страны? Разве это ничего не стоит? Разве церковь не учит прощать?
— Ваши деяния были совершены не из чистых побуждений, а из-за страха. Потому что знаете, что вам уготовано. Также не забывайте, что не все слуги церкви поддерживают решение Его Святейшества на счёт вас, я в том числе, ибо ваши грехи весьма тяжки. — Откровения священнослужителя были весьма неприятны Герману Клейсту. Осознав, что он даёт волю эмоциям, священник Пауль решил исправить положение. — Однако не думайте, что ваши благодетельные поступки, пускай и совершённые без искренности, останутся без внимания.
— Я спрошу ещё раз, — пропустив слова священника мимо ушей сказал Герман Клейст, — когда Папа сможет принять меня?
— Его Святейшество в данный момент находится в разъездах. Прошлый год выдался весьма тяжёлым и многим требуется его внимание. Но вы не переживайте. До конца месяца вам будет предоставлена аудиенция. А до тех пор, в Его отсутствие, вы находитесь под нашей защитой.
Священник нажал кнопку на своей стороне, и обе внутренние стены исповедальни начали опускаться. Поднявшись с деревянной скамьи, Герман и Пауль начали спускаться по каменным винтовым ступенькам в глубь земли. Слабо горящие лампочки были единственным источником света в этом подземелье. Из-за тусклого света, Герман Клейст чуть было не навернулся вниз по каменным ступенькам, которые, судя по виду были построены сотню лет назад.
Спустившись наконец в самую глубь, Германа озарил уже более яркий свет, от чего тот, прищурился. Само подземелье выглядело весьма впечатляющее. Потолки здесь были чуть ли не такие-же высокие, как и наверху. Каменные колонны, выполнявшие роль каркаса, были полностью изрисованы, ангельскими созданиями. В некоторых местах стояли небольшие алтари, где изображались святые. В конце помещения расположился каменный гроб, а на стене рядом с ним висел огромных размеров гобелен с изображением некого воина в доспехах. Пройдя в другое помещение, они вместе ещё какое-то время ходили по этому туннелю пока не остановились у одной из комнат с деревянной дверью.
Пауль открыл дверь перед Германом. Комнатка была небольшая; с одной кроватью, над головой которой, в стенке была прибита полка с книжками, небольшой тумбочкой рядом, деревянный письменный столик с настольной лампой. Стены и пол, были сделаны из камня, но температура в комнате была весьма комфортабельна. Герман Клейст, сняв верхнюю одежду повесил её на стул и уселся на кровать опустив голову. Священник Герман продолжал стоять и смотреть на человека, который был ему крайне неприятен и к которому он испытывал сильное презрение, однако которого он должен был защищать. Он уже был готов оставить Германа одного, но внезапно Клейст поднял голову и уверенным, твёрдым голосом обратился к нему.
— Передайте Папе Римскому, что пока мне не помогут, никакой информации от меня вы не получите.
Получив лишь слабый кивок от Пауля, Герман Клейст остался один в комнате. Встав на колени перед крестом, висевшим на стене, Клейст принялся долго и упорно молиться. Завершив обряд и сняв с себя оставшуюся одежду, он выключил в комнате свет и приготовился ко сну. Несмотря на то, что время было позднее, а мужчина за день изрядно устал, Герману меньше всего хотелось заснуть. Ведь хоть он и чувствовал себя в полной безопасности в глубине собора, а его семья находилась под круглосуточной охраной со стороны церкви, никакие силы на земле не могли защитить его во сне. Ведь каждую ночь, на протяжении уже многих лет, Герман Клейст видит один и тот же сон.
Он стоит напротив сарая, вокруг его люди в военной форме и гражданские. Первые, загоняют последних под дулом автоматов в тот самый сарай. Среди жителей Герман видит мужчин, женщин, стариков, детей и двоих сильно искалеченных солдат, носившие, однако форму отличную от той, что была на Германе и остальных солдат; всех до единого Клейст запоминает и ему кажется, что каждый из них умоляюще посматривает на него. Когда все оказались в помещении, солдаты запирают дверь снаружи и по приказу одного из старших офицеров, выходят двое, вооружённые огнемётами. Из сарая доносятся вопли горящих заживо людей. Из плохо заколоченных стен показываются обгоревшие руки людей, отчаянно пытающихся выбраться. Смотря на происходящее, Герман начинает чувствовать ту агонию, которую испытывают сейчас запертые в этом сарае, однако крикнуть он никак не может. В этих воплях, Герман Клейст может отличить отдельные фразы: “Помогите! Не надо! За что?!”, — произнесённые на родном ему языке, хотя они не могли его знать.
Далее он видит свою семью: мать, отца, братьев, жену и сына, и всех их окружают неведомые сущности, с клыками и когтями; они начинают рвать на части каждого из них, в то время как он стоит и наблюдает, не в силах пошевелиться. Он может только слышать душераздирающие крики своих родных, молящими о помощи. Всё выглядит настолько правдоподобно и реалистично, что Герман уже давно забыл, что это всё сон. Когда твари разобрались с его семьёй, они удаляются обратно во мрак, оставляя за собой расчленённые тела, которые продолжают смотреть на Германа широко раскрытыми глазами, шевеля губами, не издавая при этом и звука, просят Германа о помощи.
Наконец-таки, когда Герман способен вновь контролировать своё тело, он без сил падает на колени, и закрывая лицо руками начинает громко плакать. Когда он вновь поднимает свой взор, вокруг него царит полнейший мрак, однако недостаточный чтобы несчастный не смог бы увидеть ужасной картины. Перед ним, вереницей стояли многочисленные столбы, к которым были прибиты люди. Кожа с них была заживо снята, а у некоторых внутренности были выпущены наружу. Клейст с ужасом осознаёт, что знает или хотя бы раз видел каждого из этих людей. Кто-то был ему другом, товарищем по оружию, обычные граждане, погибшие от его рук. Среди этих лиц он замечает одну девушку и с ужасом узнаёт в ней свою первую жену. Как только он узнаёт её, словно по команде, казалось бы, мёртвые тела синхронно повернули головы в противоположном направлении от Германа. Вдалеке показалась тёмная фигура с горящими зловещими зелёными глазами, которые Герман Клейст видел лишь однажды, но запомнил их навеки. После этого, трупы прибитых людей на столбах повернули уже свои головы в сторону Германа, намертво приковавшись к нему, а тёмный силуэт стал потихоньку приближаться. Попятившись назад, Герман упёрся во что-то. Обернувшись, он увидел такой же столб, как и другие, только на этом висела табличка с его именем. Поднимаясь с колен, Клейст начинает бежать со всех ног, но тёмное пространство превращается в смолу, а силуэт всё так же медленно начинает сокращать дистанцию между ними. Жертва пытается вырваться из этой трясины, но чем больше она сопротивляется, тем более вязкой становится эта смола. Силуэт уже практически рядом, Германа Клейста начинает одолевать безумно животный страх, сердце начинает колотиться так бешено что должно вот, вот вырваться из груди. Наконец, когда между ними остаётся какие-то пару метров, силуэт останавливается и медленно начинает протягивать свою когтистую руку, всё время повторяя: “Отдай мне свою душу”. Но в последний момент, когда чудовище уже готово было схватить Германа за грудь, он просыпается. В холодном поту, опустошённый, невыспавшийся и с чувством полного обречения.