Глава 3: Ультиматум (1/2)
Преисподняя — это место, где царит вечный хаос и разруха. Место, где каждый выживает как может. Для обычных грешников каждый новый день может стать последним. Убийства, грабежи, вымогательства, похищения, наркотрафик, насилия, предательства — неотъемлемая часть ежедневной рутины в этом Богом забытом месте. Казалось бы, здесь такие понятия, как закон и власть, напрочь отсутствуют. Но как и в любой точке земного шара, так и здесь, существуют свои правила, свои порядки и свои правители. Здесь властелином являлся никто иной, как Самаэль Магне — ангел, возглавивший восстание против своего отца тысячелетия назад.
После изгнания с небес, Самаэль был вынужден мириться с тем, что его новым местом обитания не будут привычные белокаменные дворцы и бескрайние цветущие поля, где царит гармония и умиротворение, а весьма мрачное и удручающее место, куда не проникает ослепительный луч солнца. И вместо чарующих своей красотою ангельских зверей, которых не сыскать на всём белом свете — отталкивающие своей наружностью бесы. Усугубляло положение ещё то, что на голову бывшего ангела скатилась невероятная масса грешников, чьё пребывание в Раю было недопустимо из-за выборов, сделанных ими же при жизни. А задача падшего состояла в наказании этих душ, дабы по задумке создателя те отображали проступки его младшего сына. Но бунтарь был не согласен с таким раскладом. Устав от постоянного отцовского контроля, Самаэль решил создать своё царство в преисподней, где уже он будет главным. Собрав братьев по несчастью, Самаэль разделил преисподнюю на кольца и поставил во главе каждой области своих приспешников. Через пару сотен лет Ад преобразился до неузнаваемости, и его хозяин был весьма доволен результатом.
Сейчас же правитель пребывал в весьма скверном состоянии. Его терзали мысли о недавнем прошлом и последующем семейном скандале, который завершился не лучшим исходом. Самаэль, сидя в своём удобном кресле, держал в левой руке листок бумаги, на котором по-детски, разноцветным фломастером было изображено здание, на крыше которого сияла радуга, а чуть ниже были нарисованные улыбающиеся человечки. И завершалось произведение шестью выделенными пунктами, написанные также разноцветным карандашом.
В кабинете владыки стояла гробовая тишина, изредка нарушаемая потрескиванием дров в камине. Смотря то в окно, то на листок бумаги, Самаэль вспоминал каждую секунду того злополучного разговора с дочерью. В данный момент он не до конца был уверен в правильности выбора своих слов, брошенных ей тем днём. Возможно, стоило более мягче донести дочери абсурдность её идеи. Может быть, тогда она и не решилась уйти из дома. В голове прокручивались разные сценарии того, чего могло и не могло произойти. Несмотря на своё могущество, Самаэль не имел власти над прошлым, а сейчас ему искренне хотелось вернуться в тот отрезок времени и поступить иначе. Но увы, в этой ситуации он был так же беспомощен, как и любой человек. Осознав положение дел и тяжело вздохнув, Самаэль запрокинул голову назад, закрыл глаза и погрузился в ещё более глубокие раздумья.
— Где же я так просчитался? — задал сам себе вопрос мужчина.
— Тебе напомнить? — послышался бархатный голос в ответ.
Самаэль почувствовал, как по его щекам прошлись нежные руки, а в нос ударил аромат нарцисса и жасмина. Вернувшись в реальность, он увидел перед собой ярко жёлтые глаза, смотревшие прямо на него. Этот взгляд приковывал внимание и проникал в самую душу, а запах духов — дурманил разум. Единицы могли сохранить рассудок при виде столь величественной красоты. Самаэль — обладал таким навыком.
— Лилит, не начинай, — устало сказал Самаэль, попутно покидая удобное кресло.
— А ты до сих пор думаешь, что так внезапно открыть тайну о её месте обитания была разумная идея? — слегка оперившись о край стола задала риторический вопрос женщина.
— Она была достаточно взрослая на тот момент, сколько ещё она должна была жить в неведении?
— Давай ты не будешь сравнивать её со смертными, которые живут от силы восемьдесят пять лет. И, возможно, она не так отреагировала бы, не выведя ты её на улицу во время чистки.
Самаэль понимал, что совершил ошибку в тот день. Он вместе с Лилит долгое время скрывал правду от Шарлотты, тем самым пытаясь отгородить её от всей грязи, творившейся за территорией дворца. Они не желали, чтоб их дочь росла с мыслью о том, что они живут в мире, где ежедневно происходят массовые убийства и прочая вакханалия. Наверное, это было не самое разумное решение с их стороны, но любовь к своей единственной дочери была очень сильна, и порой гиперопека вставала на пути рационального мышления. По прошествии времени они осознали свою ошибку и решили исправить ситуацию, но оба имели разный подход к делу. Самаэль хотел напрямую раскрыть карты и показать всю сущность Ада во время очередной чистки, в то время как его жена желала показать улицы Пентаграмм Сити в более мирной обстановке. В тайне от жены Самаэль устроил экскурсию Чарли по городу во время ежегодной чистки, но результат был ожидаем. Признавать свою оплошность перед женой владыка преисподней не собирался.
— Почему же ты её не остановила, когда она ушла в свой крестовый поход? Ты ведь тоже считаешь эту затею бредовой.
— Да, но в отличие от тебя я не собираюсь вставлять палки в колёса своей родной дочери. Она поставила перед собой цель, а моя задача, как любящей матери, поддержать её в своих начинаниях и дать возможность научиться на собственных ошибках, которые только закалят её. Мы и так перегнули палку скрывая от неё правду. А отгораживая от неудач, мы сделаем ей ещё хуже, — подытожила королева.
Самаэлю нечего было ответить. Повернувшись спиной к жене, он направился к окну и стал осматривать свои владения.
— Я лишь обеспокоен, что её бунтарское поведение сделает её слабым звеном в нашей семье. Тем самым подвергнув опасности и нас.
— Ну а это, дорогой, видать семейное, помнится кто-то в молодости тоже имел иные взгляды на вещи. И всё-таки от своего отца ты не слишком уж сильно отличаешься.
Самаэль резко развернулся на сто восемьдесят градусов и неспеша подошёл к Лилит в плотную. Его дыхание участилось, глаза стали ярче, а кисти рук приобрели демонический облик.
— Дорогая, поосторожней со словами. Через пару дней собрание, давай не будем устраивать драму, — слегка с изменённым голосом сказал тот, сверля взглядом сидящую перед ним особу.
— О, Самаэль. Как я могу не устраивать с тобой драмы, когда это мне приносит столько удовольствий!
Легким движением руки она взялась за жилет мужчины и притянула его к себе ещё ближе. Их лица находились в пару сантиметрах друг от друга.
— После каждой чистки ты пропадаешь на чёрт знает какое время и в неизвестные места, решая свои политические вопросы, и забываешь о своих первостепенных обязанностях.
За тысячелетия совместной жизни Самаэль никак не мог привыкнуть к столь резкой смене обстановки. Когда он желал близости с королевой, это всегда было слабо завуалированно. Когда же этого хотела сама Лилит, всё превращалось в некое подобие ритуала, правила которого были известны только самой Лилит.
— Дорогая, ты можешь хоть иногда быть более прямолинейной в своих желаниях?
— И лишить себя возможности лицезреть тебя таким, ни за что!
Не видя больше смысла в пустой болтовне, Самаэль заключил Лилит в страстный поцелуй. Его руки, не меняя своей формы перешли от стола к бёдрам женщины, а та в свою очередь прижала его тело плотно к себе свободной ногой. Мужчина не собирался останавливаться, и, вот, его рука уже приподнимала пурпурное платье Лилит, а сам он повалил её на стол, нависнув над ней. И когда уже бедро королевы было полностью оголено, Самаэль внезапно остановился, как и сама Лилит.
— Ты это тоже почувствовала? — задал вопрос Самаэль
— Да.
— Значит мне не показалось.
В мгновение ока, пара вышла из кабинета и направилась в сторону библиотеки на втором этаже. Подойдя к двери, Самаэль остановился и заблокировал дорогу Лилит своей рукой.
— Что такое? — поинтересовалась королева.
— Останься здесь, кажется я догадываюсь, кто к нам пожаловал. Я узнаю эту ауру.
— Ну уж нет. Я хочу увидеть лицо этого глупца, у которого хватило наглости пробраться во дворец, — настояла на своём Лилит.
Самаэль прекрасно знал характер своей супруги и сейчас не желал тратить время на глупые споры. Открыв дверь, они увидели возле стеллажей для книг хорошо сложенного мужчину с каштановыми волосами, который был погружён в чтение одной из книг. Ярко-белоснежный мундир восемнадцатого века выделял мужчину из общей картины комнаты, где мебель была сделана из пород древесины редкого африканского дерева и оформлена в традиционном классическом стиле. Держался незнакомец с достоинством, имел правильные черты лица, а глубокий, испепеляющий взгляд его серых глаз мог очаровать любую женщину. По-прежнему не обращая внимания на присутствующих, сероглазый продолжал читать как ни в чём не бывало.
— Я, как погляжу, нынче в Раю простые манеры ничего не стоят? — начал Самаэль.
— Брат! — всё же оторвавшись от книги, ответил мужчина, — Рад тебя видеть! Хорошо выглядишь, не постарел ни на день! — затем перенёс взгляд на стоящую рядом женщину, — Но должен признать, тебе далеко до своей супруги. Приветствую, Лилит. Всё так же обворожительна, как всегда.
— Какого хрена ты здесь забыл, Михаил?! — пропустив мимо ушей комплимент мужчины, яростным тоном «поприветствовала» его женщина.
— И всё такая же неистовая, как и тогда.
— Лилит, оставь нас. Это между мной и братом, — вмешался в разговор правитель преисподней.
— Я не желаю его видеть в нашем доме, пусть убирается поскорее, — сказала Лилит напоследок и вышла за дверь, громко хлопнув дверью.
— Ты знаешь, я всегда восхищался тем, как покорно она ведёт себя рядом с тобой. Может действительно всё дело было в Адаме?
— Чего тебе надо?
— Дорогой Самаэль. Сколько мы с тобой не виделись? Полторы? Две тысячу лет?
— Недостаточно долго, как по мне.
— Сэмми, прошло столько лет. Неужели ты до сих пор держишь зло на меня?
Ответа не последовало, а Самаэль продолжал сверлить брата взглядом.