Часть 4 (1/2)

Когда он приходит в себя, первое, что он чувствует — он пиздец какой голодный. В комнате темно, и темнота эта рассекается только светом от ноутбука; Чан лежит на животе, переодетый в чьи-то свободные спортивные штаны и футболку, укрытый одеялом.

Стук чужого сердца мерно бьёт ему в ухо, и Чан осознаёт, что он устроился наполовину на груди у Хенджина, закинув руку и ногу на его стройное тело. Тонкие пальцы того бездумно перебирают пряди у него на затылке, и Чану впервые в жизни хочется мурчать. Он не ощущал себя так легко и спокойно уже долгие, долгие годы.

— Проснулся? — тихо спрашивает Хенджин, когда чувствует, как меняется дыхание Чана и сердце сбивается с устойчивого ритма. И Крис не уверен, должен ли он прямо сейчас встать, собраться и уйти, или ему позволено так полежать ещё немного. С другой стороны, никто не заставлял Хенджина укладывать Чана себе на грудь и гладить его по голове, так что мужчина решает попользоваться положением ещё немного. Он сонно угукает и трётся лицом о чужую домашнюю худи в районе ключицы, чуть крепче сдавливая парня под собой в объятиях. — Как себя чувствуешь?

— Великолепно, — бормочет он и сам удивляется хриплости своего голоса. — Давно так не отсыпался.

Хенджин тактично игнорирует тот факт, что Чан был в отрубе всего около четырех часов. Вместо этого он протягивает ему стоящую у кровати пол литровую бутылку воды. Чан садится, принимает ее с благодарным кивком и делает несколько жадных глотков.

— Будешь есть? — спрашивает парень, потягиваясь.

— О, у тебя есть еда? — удивляется Чан. — С радостью. Я такой голодный, будто не ел несколько дней.

Джинни идёт на кухню, виртуозно обходит в темноте барную стойку и начинает шуршать какими-то пакетами.

— Это нормально, — отвечает он Крису. — Происходит периодически. Я не знал, что ты будешь, потому заказал нам удоны с курицей. Надеюсь, ты ешь такое. Правда, они уже остыли, потому что я не думал, что тебя отрубит так надолго.

Слышится щелчок закрываемой дверцы микроволновки и ее тихое гудение. Чан бросает взгляд на экран ноутбука — на нём открыто какое-то аниме. Джинни возвращается с двумя картонными коробками и палочками для еды, и протягивает одну из коробок Чану. Тот открывает ее и блаженно вдыхает аромат лапши с курицей.

— Боже, я тебя обожаю, — бормочет он бездумно, запихиваясь едой. Курица сочная, на вкус эта лапша - как лучшая еда в его жизни, и это так приятно — быть тем, о ком заботятся, чьи желания и потребности предугадывают, кому хотят обеспечить комфорт. Обычно это он тот, кто готовит еду, обустраивает место, придумывает сюрпризы, проверяет, все ли в порядке, и заботится об удобстве партнера. Так непривычно просто расслабиться и позволять кому-то ухаживать за собой. Хенджин улыбается смущённо, какой-то совсем притихший, и Чан кивает на экран. — Что это?

— «В лесу мерцания светлячков», — отвечает тот, забираясь на диван рядом. — Один из моих комфорт-мультфильмов, в каком-то смысле.

— Один из? — спрашивает Чан просто чтобы зацепиться хоть за что-то. Сидеть в тишине невыносимо — гул незаданных вопросов уже начинает давить на лёгкие, вновь забивая собой его беспокойную голову. Как сладко это было — не думать некоторое время. Просто наслаждаться чужими касаниями, просто стараться быть хорошим, просто следовать за мягким голосом, просто лежать, уткнувшись носом куда-то под острую челюсть, позволяя чужому запаху заполнять лёгкостью и спокойствием его разум. — Какие ещё?

— Наверное, почти все из Миядзаки, — жмёт плечами Хенджин и вдруг чувствует себя странно уязвимо. Это не то, что он обычно обсуждает со своими нижними. Но если уж говорить честно, он ни с кем из своих прошлых нижних не оказывался вот в такой ситуации. Никому не показывал рисунки, никому не рассказывал об учебе, никому не хотел разрешить остаться. На самом деле, он бы даже об этом попросил. Он хочет попросить об этом, но не знает, насколько правильно будет давить на Криса вот так. — А если говорить не только об аниме, но в целом о комфортных фильмах, то ещё «Гордость и предубеждение», «Назови меня своим именем», «Маленькие женщины» и «Общество мертвых поэтов».

— Клёво, — кивает Чан и признается с неловкой улыбкой:

— Не смотрел ни один из них.

Хенджин хочет возмутиться, но вовремя прикусывает язык. Каким образом Чан занимается сексом с мужчинами, просто, как он оказался здесь, в руках Хенджина, обнимаясь с ним после такого интенсивного, кинкового опыта, и притом ни разу не слышал о «Назови меня своим именем»?

— А какие у тебя комфорт фильмы? — аккуратно спрашивает он.

— Не знаю? — жмёт плечами Крис. — Мне сложно выбрать комфортные, я так над этим особо и не задумывался. Наверное, максимально близкими к этому будут Скотт Пилигрим и «Интерстеллар».

И вот здесь. Здесь Хенджин начинает настораживаться.

— А вообще из любимых?

— Если так подумать… — Чан задумчиво тянет, набивая рот лапшой. — «Бесславные ублюдки» и «Большой куш», я видел их раз десять оба, не меньше. Какое-то время моим любимым фильмом был «Бойцовский Клуб».

Красный флаг, красный флаг, красный флаг, орет сирена в мозгу Хенджина. Серьезно, «Бойцовский Клуб»? И он не может удержаться от лёгкой подколки:

— А как тебе «Криминальное чтиво»?

— Классика, — улыбается Чан совершенно неиронично.

Катастрофа.

Хенджин оказался в одной кровати с гетеро.

Ужасно. Почему они не поговорили раньше об этом?

— Понятно, — вздыхает он, но Чану, очевидно, непонятно, что значат эти странные нотки в его тоне. — Как давно ты, говоришь, осознал, что ты би?

— Года два назад, почти три. А… При чем тут это?

— Ясно, — вздыхает Хенджин снова. Это может стать проблемой, если срочно что-то с этим не сделать. Хенджин больше в жизни не собирается дрочить человеку, который своим любимым фильмом считает Бойцовский Клуб.

Они сидят в тишине, поглощая свой удон, и Чан внезапно выглядит ещё более сонным, чем минуту назад. Хенджин не уверен в том, что ему стоит сделать сейчас как профессионалу и хорошему верхнему. Но как Хенджину ему хочется, чтобы Крис лег обратно ему под бок, и обнимать его, пока они оба не уснут.

— Можешь остаться до утра, — говорит он так тихо, что не уверен, расслышал ли его Чан. — Если хочешь. Ты устал, наверное.

Чан смотрит на него долгую секунду изумлённо.

— Ты серьезно?

— Что не так?

— Нет, все хорошо, — тут же мотает головой Крис и утыкается взглядом в свой удон. — Спасибо.

Он выглядит почти смущенным, и это мило, так мило — парню двадцать пять, а он краснеет под его взглядами и не может поднять на него глаза. Хенджин ставит опустевшую коробку возле дивана и забирается под одеяло обратно.

— Ты не против, если я включу что-то из моего списка комфортных фильмов?

— Конечно, как хочешь, — соглашается тут же Чан, видимо, здраво рассудив, что, как гость, которому и так позволили остаться дольше положенного, он не имеет никакого права голоса в этой ситуации. Умный мальчик, хочет проворковать Хенджин, но вспоминает про сраный «Бойцовский клуб» и передумывает.

Когда еда заканчивается, Чан ставит пустую упаковку на пол, рядом с коробкой Хенджина, и неожиданно выглядит неуверенным в том, что ему стоит делать со своим телом. И хотя он мощнее Джинни, сейчас он, сонный и растрёпанный, выглядит маленьким и потерянным в огромной домашней футболке Хенджина, которая слишком длинная даже для него самого, и внезапно Джинни понимает, что тот настолько же сомневается в том, что ему позволено сейчас.

Тогда Хенджин включает «Ходячий замок Хаула», устраивается поудобнее и распахивает руки в ожидании объятий.

— Иди сюда, — мягко зовёт он.

И Крис с готовностью скользит обратно под одеяло, ему под бок, закидывает на Хенджина свои конечности и устраивает голову у него на плече.

***</p>

Джисон в любом случае не собирался оставлять его в покое, и только вопросом времени было, когда он придет, чтобы тщательно обо всем Чана расспросить. Его любопытство усиливалось тем фактом, что Чан практически не выходил на связь в течении двух дней после того вечера. Джисон ожидал, что лучший друг расскажет ему о впечатлениях, как только вернётся домой — в конце-концов, это именно Джисон устроил Чану эту встречу, он свёл его с Хенджином и этим самым обеспечил исполнение самых смелых мечтаний Кристофера. Так что он определённо заслуживал свой кусок сплетен.

Вместо этого утром после свидания Чан просто бросил в Сонни усталым «я только вернулся, потом расскажу», отвечал унылым «хах» на отправленные ему смешные видео, а на следующий день отмазывался тем, что занят на работе. Это было просто несправедливо. Чан не мог потрахаться с другом Сонни на первом свидании а потом лишить его подробностей.

Поначалу Чан даже не собирался открывать. Он лежал в своей холодной, одинокой, пустой кровати, слыша отдаленный стук во входную дверь, и надеялся, что, может, если игнорировать Джисона достаточно долго, тот уйдет.

Ладно, он не собирался действительно заставлять Джисона уходить, просто немного вредничал. В какой-то момент тот от стука должен был перейти к заунывным воплям на весь этаж, и вот тогда Чан планировал встать. Плюсом к этому, покидать свою обитель одиночества и вылезать из-под одеяла было действительно лень. Позади был долгий, выматывающий, полный бессмысленной и монотонной работы день, и он просто хотел свои несколько часов спокойного залипания в стену, лёжа на боку в абсолютной тишине и одиночестве.

Он зашевелился только тогда, когда услышал странное копошение, а после этого — звук открываемого замка.

Нет, это была уже наглость.

— Я дал тебе этот ключ не для того, чтобы ты вламывался в мою квартиру ради свежих сплетен, — вместо приветствия проворчал Чан, на ходу натянув на себя тусклую черную худи не первой свежести.

— Ты игнорировал меня! — Джисон выглядел обиженным. В руках он держал два пакета с KFC. — Вдруг у тебя случился сердечный приступ или ты опять загнался по какой-то херне и сейчас лежишь и тонешь в жалости к себе? Я беспокоился!