Глава 24: Сокровищница. (2/2)
— Ханта, у нас проблемы… — Денки запрыгнул назад, чуть не запнувшись о собственный мешок с награбленным.
— Да едем уже, едем, — азартно фыркнул долговязый и дёрнул за ручку под потолком. Раздался продолжительный свист воздуха, который разогнал птиц, что находились не так далеко, и паровая пашина сдвинулась с места.
— Слава тебе, Господь, отвязались… Я думал, что мне крышка. — Каминари, обмахиваясь рукой, осел на пол. — Они бешеные. Оба.
— Кто оба? — переспросил Ханта, не отвлекаясь от дёргания рычагов, после которых всё время что-то щёлкало, постукивало и гудело. От этого звука постоянно болела голова, но привыкнуть, в принципе, можно. — Стражники что ли? А чего так мало?
— Да так… Помнишь, я тебе рассказывал, как спёр сумку у одного, а они меня нашли? До сих пор не понимаю, каким образом нашли. Может, они колдуны? — с надеждой в голосе спросил вор, поднимая полные непонимания глаза на спину своего друга.
— Вряд ли, друг… Во всяком случае, ты жив? Жив. И я жив. Денег у нас навалом, малышка на ходу, а что еще нам нужно? — Сэро улыбнулся, смотря вперёд и щурясь от ветра. Он умел заражать энтузиазмом, это Каминари знал наверняка.
Только Денки вздохнул спокойно и подумал, что уже всё позади, как в бок машины что-то сильно врезалось, и её повело в сторону. Сэро тут же спохватился, принимаясь тягать с большим усилием рычаги и ручки, чтобы выровняться. Денки же, снова поскользнувшись на ровном месте, выскочил на открытое место пола и заглянул, что там могло быть. Совсем рядом бежал белобрысый психопат и периодически толкал малышку Ханты.
— Я сказал: стоять! Мы не закончили, мать твою! — с одышкой проговорил охотник и снова толкнул машину, тут же отпрыгивая, чтобы не упасть.
Киришима на всех парах мчался за этой процессией, перепрыгивая препятствия в виде ям, камней и прочего дерьма, и, видимо, призывал парня остановиться и не переворачивать груду железа. Денки снова сел на зад, чуть ли не начиная хныкать. Ну почему у него всегда всё катилось по пизде? Да и что это вообще за монстры? Нет, машина, конечно, движется, как лошадь, трусцой, но чёрт возьми! Какому идиоту придёт в голову догонять её? Видимо, только таким безумцам.
Машина наконец затормозила прямо посреди каменной дороги, которая вела к базару, испуская пар изо всех возможных щелей, а Ханта уже, перепуганный до усрачки, выскочил из машины, чтобы проверить целостность корпуса и прочего, в чём Каминари не шарил ни на грамм. И почему это его сейчас его металлолом волновал больше, чем жизнь друга?!
— Ну ты даёшь… — Киришима тоже не мог отдышаться, то и дело сглатывая вязкую слюну. Он опёрся рукой о колымагу, которая в свою очередь протяжно заскрипела. — Зачем тебе сдался этот вор? Что он нам сделал?..
— Да, блять, ничего. — Бакуго сам сейчас был не лучше, но тем не менее пободрее Киришимы. — Забыл сказать, чтоб передал кое-что на родину, раз уж туда поедет…
— В… Ровер? — Каминари не понимал, что происходит. Только пялил глазами сначала на одного, потом на другого. Для его недалёкого ума это было слишком много за такой коротки промежуток времени.
— Нет, блять, русалкам в подводное царство! — едко выплюнул Бакуго, наконец успокаиваясь. — Ты ж сам мне в уши затирал, что едешь в Ровер. Я тоже родом оттуда, хотел послать с тобой подарочек.
— А-а-а, ну это другое дело, — по-простецки и добродушно улыбнулся Каминари, снимая со вспотевшей головы шляпу, которая чудом не слетела с головы. Бакуго окрестил его двумя словами: дебила кусок. — Матушке или батюшке небось? Какой у них, однако, сын-то непутёвый…
— Рот свой закрой и не открывай больше. — От напускной расслабленности Катсуки не осталось и следа, а Денки испуганно икнул, но рот послушно закрыл. — Знаешь, где церковь? — Вор кивнул, не отрывая взгляда от своего земляка. — Вот туда и надо доставить. — Бакуго сильно помрачнел, но на его речи это особо не отразилось. Эйджиро тактично предпочёл не лезть к «хозяину» под горячую руку.
— Так ты сир… — Денки только что осознал, что ляпнул про родителей до этого, и поспешил захлопнуть рот, пока ему в зубы не прописали. Значит, парень вырос в церкви и родных у него нет?.. Вот почему он так сорвался, когда вор заикнулся про мать с отцом. Неловко получилось. — Кхм, я понял. Доставим в целости и сохранности, друг! — Каминари снова нацепил на лицо яркую улыбку, а на голову — шляпу с подмявшимся пером.
— Не обязательно, рыбёшка. Главное — доставь. И скажи, что от меня. Это обязательно.
Каминари активно закивал, вконец расслабив булки, ибо понял, что трогать его не будут. Он проворно поднялся на ноги и выскочил наружу, становясь на камни. Самое время прогуляться за «посылкой», даже если Сэро будет возмущаться по поводу того, что друг его оставил разбираться со всем, что натворили. Но воришка знает, Ханта это не со зла.
Как только замотанную в кучу тряпок и забитую в ящик голову Оджиро Бакуго передал простачку-рыбёшке, то сразу же влез в повозку, намереваясь уехать из города. Оставаться тут было опасно, пока их ищет стража Тодороки. Киришима лучезарно улыбнулся Каминари из повозки и помахал ему рукой в ответ. Дело сделано.
***
Ночь медленно накрывала собой небо и землю. Дорога стремительно темнела, хотя и без того была потеряна в траве и пыли. Лошадь стучала подковами по стоптанной дороге, поднимала пыль, но особо сильно Бакуго это не заботило. Он монотонно покачивался из стороны в сторону, держа поводья в слабой хватке, и думал. Много о чём думал, было почти невозможно уцепиться за какую-то конкретную идею и обмозговать её как следует. Чаще всего мелькало: «Скоро совсем стемнеет. Надо тормозить, пока не потерялся».
Но лошадь не тормозила, а всё так же лениво шагала, таща за собой повозку, которая повидала уже много чего. Колёса скрипели, корпус — тоже. Смазать бы, да нечем. И времени нет.
Катсуки, в принципе, не торопился никуда, разве что на Тот Свет, но каждый раз получалось иначе. Он бежит из города в город, от людей к людям… Конца и края этому не видно. Как жил один, так и помрёт. Грустно это как-то.
Сзади зашуршала ткань. На облучок вылез Киришима и примостился рядом с Бакуго. Катсуки бросил на попутчика подозрительный взгляд, но тут же отвернулся, не желая случайно свернуть с дороги. Оба молчали, покачиваясь из стороны в сторону. Киришима зябко поёжился, кутаясь в плащ, но продолжал упрямо сидеть и изредка зевать.
— Залезь обратно. Тут холодно. У меня нет лишних денег и желания, чтобы тебя, больного, выхаживать. Подохнешь ещё. — Катсуки слабо хлестнул поводьями, подстёгивая лошадь, чтоб не задремала. Рано ещё.
— Неа. Я ж монстр, отребье, падаль… Что мне будет-то? — Эйджиро горько усмехнулся, устраиваясь поудобнее. Ему была приятна даже такая грубая забота. За такое продолжительное время, что они вместе таскаются, он понял, что Катсуки, пусть и та ещё заноза, но зато честная.
— И то верно. — Бакуго сам чуть поддёрнул уголками губ, будто хотел улыбнуться, но резко передумал. Катсуки глубоко вздохнул и медленно выдохнул, пытаясь сбросить находящий сон. Он отпустил поводья, зажав их между коленей, отстегнул свой плащ и швырнул в сторону вновь зевающему Киришиме, который поймал вещь, а сам при этом чуть не свалился. — Заебал уже зубами стучать. Бесишь.
Киришима тепло улыбнулся одними губами и благодарно закутался в одёжку, даже несмотря на то, что на нём был его собственный плащ. Эйджиро точно был уверен, что он ничуть не стучал зубами, да и всё ещё мог залезть обратно, если совсем замёрзнет. Но, очевидно, Бакуго захотелось поиграть в благородного героя или что-то такое. Эйджиро очень сомневался, что слово «жалость» вообще присутствует в лексиконе такого сурового убийцы. Но хрен его знает. Киришима никогда не мог догадаться, что на уме у Бакуго. Он ещё немного посидел, всматриваясь в тёмный горизонт, посмотрел на молчаливого Катсуки, который за сегодня заколебался, видимо, не меньше самого Киришимы, и вздохнул. Была-не была?
Кокон из двух плащей и Киришимы подвинулся немного влево, к Бакуго.
Катсуки на это особого внимания не обратил, но поводья сжал покрепче, на случай если придётся тормозить, чтоб отбиваться от нападок. Но всё было до безобразия проще и смешнее. Эйджиро осторожно, почти не касаясь, обнял Бакуго сбоку. Это было не очень удобно, но волновало это монстра в последнюю очередь. Он подождал несколько секунд, после чего робко уткнулся лбом в прохладное плечо, остуженное вечерним ветром, а руки сдавил уже более смело.
Эйджиро уже и забыть забыл, когда обнимал кого-то в последний раз вот так вот, просто, из благодарности. Пальцы на руках дрожали, но плевать.
Бакуго же в последний раз обнимала только мать. Он забыл даже, как это делается, поэтому сейчас сидел, как из камня выточенный. Объятия, оказывается, очень жаркие, мягкие, приятные. А, может, это всё ночь и просто заёбанный мозг отказывает уже…
— Бакуго… — Хриплый шёпот Киришимы разорвал тишину между ними. — Я хочу спросить. — Он помолчал какое-то время, но, поняв, что Бакуго отвечать не собирается, принял это за согласие выслушать и продолжил. — Если ты, ну, вдруг передумаешь забирать мою голову — нет, я вовсе не против, просто, понимаешь… мне некуда вернуться. Меня никто не ждёт «дома» и… Если передумаешь, могу я остаться… с тобой? Просто я, э-э…
— Можно, — гулко выдохнул Бакуго, прервав потуги спутника хоть как-то выдавить из себя связную мысль. — В башке у тебя, кроме опилок, ничего нет, но ты полезный. Хоть и сила безобразная…
Эйджиро от неожиданности даже отпрянул и снова чуть не свалился с облучка. Он только смог выдавить из себя кривое «Правда?» и заплакать, шумно втягивая в себя сопли и размазывая слёзы по пыльному лицу, отчего на щеках, носу и подбородке оставались грязные разводы. От икотных всхлипываний позвякивал огрызок цепи на ошейнике. Киришима старался глубже дышать, чтобы быстрее успокоиться, и безостановочно повторял спасибо-спасибо-спасибо.
Хрен его знает за что.