Нелюди 2 (1/2)

февраль-март

Онага замечала, что на побережье моря Сенсоо Ханаби вела себя странно. Она битый час ходила по берегу, вглядывалась в глубину своими нечеловечьими глазами, да так и не решалась полезть в воду, будто не умела плавать, пока сама госпожа Онага, нежась на пляже под мягким солнцем, не сказала:

- Чего просто так бродишь? Зачем пришли? - И приказным тоном, как и свойственно начальнице, не произнесла, - а ну в воду!

Пришлось исполнять. Сначала Онага думала подтрунить над клановой девчонкой, которая, очевидно, боится воды. Только вот посмеяться не вышло. Выяснилось, что Ханаби хорошо плавает. Онага ничего не понимала. Что тогда в волнах Сенсоо высматривала Хьюга? Рыбные места что ли искала?

Следующей остановкой была корневская база, где обстановка была суровее и никак не располагала к летнему отдыху. Вокруг были люди только в броне да в масках. Ханаби тоже пришлось надеть свою, совиную. Она присматривалась к остальной страже Онаги и пыталась перенять манеры их поведения. Получалось фальшиво. Она-то пока, к счастью, была ”не такая”. Ханаби поняла, что, чтобы сойти за свою, надо было тренировать безэмоциональность, уметь выглядеть отрешенной, а она пока так не могла. Ее лицо и глаза были скрыты, и это было хорошо, потому что избавляло Хьюгу от необходимости терпеть насмешки за то, что у ”бесклановой” Онаги клановая слуга. Однако по росту и сложению Хьюги было понятно , что новая игрушка Онаги-самы - совсем ребенок.

- И зачем вам эта сопля? - Недоумевал новому приобретению Госпожи Мертвого Города анбу с офицерскими шевронами. - Наверняка же ничего не умеет.

В этот момент Хьюга искренне надеялась на то, что в форме телохранительницы Онаги она в безопасности, ведь кто свяжется ”с такой”?

- Как это ничего? - Возмутилась Онага. - Она меня развлекает по вечерам. Девчонка славно перебирает струны на кото. Я однажды услышала, как она играет, и ей... пришлось поиграть на своем кото немного дольше, чем она хотела...

Из этой беседы на базе анбу родился новый слух про Онагу, передаваемый от одного человека другому по большому секрету. И сплетня эта обрастала жуткими подробностями. Например, о том, что женщина начала брать в свою ”свиту” понравившихся талантливых детей просто от скуки. А еще по виду отощавшей и сильно запуганной Ханы непонятно было даже, прожила ли она хотя бы полных тринадцать лет или нет. Онаге такая слава нравилась, потому что так ее начинали бояться еще больше. Этот слух она решила подтвердить. И, узнав, где находится местный рынок, отправилась туда с Ханаби за цитрой ”для музыкальных услад”.

- Зачем это нам на базар? - Испуганно спросила Хьюга, которая знала, что Онага со свитой устроилась на базе хорошо, и покупать ничего лишнего им не нужно. Душу Ханаби тревожила мысль, что она все-таки как-то прогневала Онагу-саму, и та решила по-тихому от нее избавиться. А здесь ее никто не защитит, даже Рей, которой госпожа потом расскажет, что паскудная девчонка от нее сбежала. А на самом деле ее отвели на базар и... кто знает, кого продают там на этом базаре?

- Зачем нам туда идти? - Повторила вопрос Хьюга.

- Покупать тебе подарки. - Ответила Онага.

- Я не заслужила... - На автомате сказала Ханаби, нутром почувствовав, что ее заманивают на рынок.

- Я тут Акино-сану сказала, что ты - музыкантша... У тебя с этим как? - Спросила Онага-сама.

А с этим у Ханаби было плохо. Она, конечно, специализировалась по классу искусства и, действительно, могла быстро и неплохо делать оригами, но, когда она этому научилась, еще в детстве, ее отправили в класс музыки к противной тетке Наоко. Кончилась ее учеба тем, что она даже с курсов по искусству начала сбегать. Только ей объяснили, что без зачета у Наоко нельзя перейти к третьему этапу умений шиноби, специализирующегося на искусстве: к рисованию. А к рисованию у Ханаби был талант, она его чувствовала и хотела продолжать учиться. А раз так, значит, и музыку пришлось сдавать, хотя бы и самый минимум. Выучила Ханаби несколько мелодий, которые игрались на простеньком кото, которые, как рассказывала Наоко, благотворно влияли на систему циркуляции чакры. И умела она играть, в отличие от по-настоящему музыкально одаренных Хьюг, только их.

- Да не очень. - Призналась Хьюга. - Наоко-сан говорила, что у меня таланта нет. - Хана помолчала. - У нас у всех в племени чакропути здоровые только у самых глаз и на кончиках пальцев, так что духовые инструменты мне и покупать бесполезно, у меня никогда не полу...

- Ладно, раз у тебя с чакропутями такая беда, купим тебе кото. - Прервала ее Онага. - Губы у тебя, калеки, конечно, нерабочие, но хоть струны-то ты своими самурайскими пальчиками должна уметь перебирать?!

И вот на базаре, куда она совсем не собиралась идти, ей, действительно, купили кото. Оно было даже получше того, на котором она училась играть когда-то в классе Наоко-сан. И вот вечером в покоях, отведенных для Онаги-самы, зазвучала мелодия.

- Играй. - Приказала женщина.

- Но я всего три мелодии знаю. - Возразила девочка.

- Играй. - Повторила хозяйка. - А потом еще раз. Все должны слышать, что я взяла тебя из-за того, что люблю, когда твоя цитра ласкает мне слух перед сном. Ясно? - Ханаби кивнула. И в покоях Онаги заиграла музыка. Мелодия, которая должна была радовать и утешать слушателей, отдавалась по коридорам страшной жутью, когда понимаешь, кто и зачем устроил импровизированный концерт на корневской базе. Повторенная несколько раз мелодия приобретала несвойственную ей монотонность, будто играл не живой человек, а автомат, патефон, на который ставят пластинку, а потом проигрывают снова и снова любимую композицию. Остальные обитатели базы анбу, конечно, могли предположить, что мелодия улучшает циркуляцию чакры, может, даже, по словам композитора ее сочинившего, заменяет легкую тренировку, да только не у них. Кровь стыла в жилах оттого, что Онага вместо того, чтобы купить патефон, ”сэкономила” и превратила ребенка-музыканта в это... После достаточно долгого концерта Онага по-хозяйски, а не по-зрительски хлопнула в ладоши пару раз, и цитра затихла.

Онага, приобщенная к искусству, сидела с кислым выражением лица.

- Вам понравилось? - Спросила Ханаби, которая не совсем понимала, зачем все это представление, кроме того, чтобы подтвердить свои слова перед каким-то там Акино-самой.

- Нет. - Ответила Онага. - Но будешь часто мне играть, по крайней мере, пока мы здесь. Зараза, вот повезло тебе, что ты умеешь...

Из всего сказанного Ханаби поняла, что Онага-сама очень хочет, чтобы слух о ней, как о любительнице музыки укрепился.

Выяснилось, что у Сороки в Каменистом Побережье много дел. Она читала отчеты и выезжала на места. Оказалось, что совсем недалеко отсюда находится местность с зараженной чакрой, да такой, что лучше туда и вовсе не соваться. Это была бывшая территория клана Узумаки. Чакра в этих местах очень пагубно влияла на людей, и там даже такая отчаянная девчонка, как Хьюга, оставаться по своей воле не собиралась. Ну чего хорошего, если твоя кожа ороговеет, и, хотя ты станешь очень сильной, но останешься на всю жизнь, например, ”чайкой” и перестанешь быть человеком? Ханаби поняла весь ужас этого места.

- А мы ведь туда не поедем, правда? - Со страхом спросила она. - Нашему клану когда-то отдали во владение такое место, а оказывается, там и жить-то никому нельзя, кроме тех, кто совсем безбашенные...

- Ну, раз нельзя, значит, и не поедем. - Ответила Онага. - У нас ведь с тобой найдутся причины жить и просто почитать отчеты про чакровые аномалии, а не переться туда самим?

Ханаби выдохнула. Онага понимала опасность таких поездок и не стала добывать данные лично. А раз так ее свите не пришлось сопровождать ее, ведь охрану никто не спрашивает! Расслабившись, Ханаби позволила себе вспомнить, что мальчик на службе у Орочимару тоже из семьи Узумаки. И тут она нарвалась на впечатливший подростка матерный загиб от Онаги, которая на чем свет стоит, костерила мать орочимаровского слуги. Оказывается, та знала об убийственном свойстве местной чакры, но была искусна в печатях, намного искусней Хьюг, ограничивших свое умение свитками-сумками, и, чтобы выбраться из злополучного места да пожить подольше, причем на положении жены хокаге, она предложила Минато большое приданное из написанных ей самой некромантских свитков. Вот какова была Кушина Узумаки. А куча ее не понимавших причин высокой ранней смертности в этом месте родственников так остались умирать от ”проклятья Узумаки” кто в двадцать, кто в тридцать лет. А она себя и своих будущих детей спасала. Но какой ценой? Онага сказала, что это - основное злодеяние Кушины, за которое женщина с красными волосами никак не ответила, а вовсе не то, что она еще и гуляла от великодушного Минато и прижила ребенка от его офицера. Читая отчеты о том, что творится в Узушио, Онага становилась все более мрачной, потому что те, кто вернулись из поисковой команды, исследовавшей заповедную землю клана Узумаки, все обезумели, а большая часть из них, видимо, погибла там. Но ничего нового узнать о тех местах не удалось. Чакра Узумаки в такой концентрации и с ума может свести. В этом Онага не сомневалась. У нее самой был маленький ребенок, который без ее защиты точно окажется в Корне, где его не пожалеют. С нею была еще живая соплячка, которая ничего в жизни не видела и генином-то стала год назад, а значит, ей в области с аномальной чакрой точно нельзя. Пробудет девчонка там день - и оставит в Узушио последнее здоровье. Вот и остается Онаге только читать бумаги о сошедших с ума исследователях.

В этот момент Ханаби пожалела, что вообще связалась с Наруто. Пусть уж Оротимару с ним общается , раз ему не страшно. Рассказ об Узушио, а еще мысль о том, что Онага теоретически может насильно отвезти ее туда и бросить в этих гиблых местах, была гораздо более жутким средством убедить Хьюгу не лезть к Наруто, чем избиение.

- Я могу тебе такое устроить, если будешь доводить меня. - То ли в шутку, то ли всерьез сказала Онага. - Могу включить тебя в группу. Не посмотрю, что ты только недавно взрослой стала. Так, что вот тебе хороший совет: не зли меня!

Ханаби представила, что ее ждет в Узушио, и долго не могла справиться с нашедшей на нее мелкой дрожью. И совсем не знала, как она теперь относится к Онаге. Женщина в этот ад идти сама не хотела, а ее посылать пожалела, только кого-то же она туда отправляла! А сама Онага произведенным на Хьюгу эффектом была довольна.

***</p>

Пока они мотались по улочкам Каменистого, то ища офицера с отчетами, то договаривались о досмотре очередной партии корневиков, которые отправились на дальние рубежи (тут Онага тоже не удержалась и грозилась сдать Ханаби на следующий год в такой поход, где часто встречались совсем подростки, если она не исправит свою жизнь), только Хьюга обращала внимание на другое. Гостиница, в которой они жили до этого, да и даже та комната, которую им выделили на базе анбу, были царскими хоромами по сравнению с тем, где приходилось жить населению Каменистого Побережья. Такого она не видела даже у себя дома в ”нехорошем” районе: заколоченные дома, по которым было видно, что люди уезжали в спешке, одноэтажные, гниловатые здания, вместо добротных жилищ клана Учиха, которые достались Хьюгам, еда, стоившая крайне дешево, так что даже с не очень большой суммой Ханаби со своей хозяйкой могли почувствовать себя богачками, а еще была ребятня, немного младше ее, которая обступала Онагу, особенно, когда та что-то покупала, и выпрашивала мелочь. Из всех этих наблюдений Ханаби сделала вывод, что дела у жителей Каменистого плохи, а Онагу они воспринимают как сорящую деньгами и любящую роскошь женщину.

А Хьюге, у которой своего не было сейчас ни сэна, просто повезло оказаться в компании такой необычной спутницы. Наконец, девчонка не выдержала и спросила:

- А что с ними со всеми случилось, ну с жителями?

- Были пиратами - и вот результат. - Ответила корневичка. - А ты думаешь, что поселения бывших морских разбойников по-другому заканчивают? Например, становятся крупными политическими игроками, да? - Рассмеялась она. Ханаби помотала головой. - Была здесь когда-то пиратская бухта. - Продолжила говорить Онага. - И морские разбойники жили неплохо, пока здесь поколениями грабили, резали, насиловали, снимали заживо кожу и этим пугали не только всю округу, но заработали себе известность за пределами Побережья. Вот те дети, которые пытались выманить у тебя десять-двадцать ”лишних” сэн, наверное, и есть приплод осевших здесь морских ”вако”. А подросли бы они, да и ограбили бы тебя, коли сама им ”помочь” не захотела.

Да только дайме местному эта бухта сильно мешала. Он-то хотел получать от торговли прибыль, а вовсе не убытки... - Ханаби кивнула. - Вот он собрал флот, да в одной битве и разгромил все их сборище, перетопив кучу здешнего народа, который терроризировал провинцию. - У Ханаби от любопытства проступили венки у глаз.

- А что было дальше? - Спросила она.

- А дальше была расплата. - Рассказывала Онага. - Поселение лишилось своего могущества и того страха, которое оно навевало на людей. И жителей Каменистого Побережья начали похищать. В основном тех, кто был замешан в пиратстве и ужасах прошлого времени. А еще тех, кто имел глупость хвастаться своими предками вако<span class="footnote" id="fn_32449429_0"></span>, которые творили в прежние времена разные мерзости. - Анбу на такое смотрят сквозь пальцы и закрывают дела, потому что подобная месть выглядит заслуженным наказанием. - Нелюдь улыбнулась. Мысль о том, что можно отомстить и этим восстановить справедливость, была ей сладка и приятна. - А еще многих угнали в Корень защищать дальние рубежи.

- Как это? - Спросила Хьюга, и с ее лица сползла улыбка.

- А вот как. Собирают из числа потомков пиратов ребят, помладше тебя, делают из них генинов, а потом говорят, что их родители нанесли ущерб государству на десятки тысяч йен, и они должны отдать долг предков, а после отправляют их защищать далекие крепости на десятилетия. - Объяснила Онага.

А тут Ханаби стало совсем жутко. Ей, конечно, интересно было, как можно угодить в крепость на -дцать лет в таком юном возрасте, но спрашивать она побоялась. Хьюге не хотелось на своей шкуре узнать, что значит оказаться на службе, из которой потом не выбраться долгие годы.

- Вот и вышло, что старших в Каменистом Побережье потопили в морских битвах, а кого помоложе услали в замки. Смекаешь? Откуда здесь быть хорошей жизни? - Ханаби стояла ни жива, ни мертва, а только кивала. Есть, значит, место с еще более тяжелой жизнью, чем у них в клане. У них в племени хотя бы все законно.

- Только и это не все. - Продолжила рассказывать Онага. - Дайме потерял много денег, и отправка подростков в крепости эти потери не окупала. Он с солдатами ворвался в хранилища, где некоторые грамотные пираты вели не то учет, не то летописи, не то просто записывали хвастливые истории о том, сколько они набегов совершили, сколько всего награбили, сколько кораблей потопили и взяли трофеями, кого продали в рабство, кого в процессе всего этого веселья поимели... В общем, он все эти летописи, в которых, как по мне, больше половины - вранье вечно пьяных разбойников, отдал своим счетоводам, чтобы они оценили ущерб. И заставил Каменистое этот ущерб оплачивать. Откуда тогда здесь быть богатству? - Спросила Онага, а Ханаби, разумеется, согласилась.

Оказалось, что у Онаги-самы запланировано еще одно мероприятие: встреча с газетчиками, которые платят ей за интервью, а та им рассказывает про он-ре или ема и оборотней-лисиц, или про еще что, чего на свете не бывает, но Онага якобы видела. Газетчики были низкого пошиба и специализировались на всяких глупостях про сверхъестественное, но корневичка умела с ними общаться и рассказывать про всякую такую бурду, да так, что ей еще и деньги за это платили, чтоб ее байки послушать. И вот Онага объясняла правила, которые Ханаби должна была соблюдать на этой встрече.

- Ты останешься с ними. Это будет коротенькое интервью минут на сорок. - Сказала она.

- Хорошо. Я вас подожду. - Ответила Хьюга, еще не понимая, в чем сложность ее задания, ведь ей нужно просто тихо сидеть и не мешать.

- Свите в конференц-зал нельзя. - Объяснила Онага. - Так что посидишь с моей охраной. - И тут до Ханаби дошло, что она на сорок минут остается одна со страшной свитой своей госпожи.

В отличие от журналистов Хана знала, что ”сверхъестественная бурда существует”. Знала, что есть страшные печати, делающие человека рабом на всю жизнь, что есть жуткие гендзюцу, после которых шиноби дорога только в сумасшедший дом, знала, что есть некромантские техники, о которых ей намекала Онага, знала, что у стражи ее хозяйки что-то странное с системой циркуляции чакры, и она не хочет знать, что... А еще знала Хана, что у нее есть что-то вроде ни разу не высказанного уговора с госпожой Онагой о том, что она делает вид, что ничего такого не замечает и ничему не удивляется, и ни о чем таком с ней сама не заговаривает. И тогда Онага оставит ее в живых. Только вот теперь получалось, что она должна была провести с жуткими телохранителями своей хозяйки, у которых была в доску раздолбана чакросистема, (Ханаби гадала, как же это отражается на психике) почти час без Онаги, с которой чувствовала себя безопаснее.

-А мне нельзя с вами? - Тут же спросила девочка.

- Как ты себе это представляешь? - Ответила вопросом на вопрос женщина. - Меня будут спрашивать репортеры, а ты будешь сидеть рядом просто потому что тебе страшно? И как я это объясню? Скажу им: знаете, у меня тринадцатилетняя нелюдь, которая боится оставаться одна с моей охраной? - Ханаби не знала, как себя правильно вести в этой ситуации, но решила идти до конца.

- Но вы ведь знаете причину... я не трусиха...

- Так, нелюдь, ты, кажется забыла, что ты такое. Тебя из милости с собой взяли, так что выполняй, что говорят. От интервью я ради тебя не откажусь. Это деньги. И легкие. Не забывай, за чей счет жрешь. А взять тебя, сказали, нельзя. - Ханаби в этот момент поняла, как Онага-сама зарабатывает на свою дорогую жизнь и почему у нее хватает денег на то, чтобы делиться роскошью со своими слугами. Хьюге оставалось только кивнуть и согласиться. Но вместо слов согласия она проговорила:

- Очень страшно, госпожа.

- Тебе полезно. - Ответила Онага. - Не будешь на свободе херней страдать.

”Не буду”. - Подумала Ханаби, но раз переубеждать Онагу было невозможно, то она решила, что ей нужно просто постараться выдержать то, что ей предстоит.