Часть 21. Noncon Bitching (2/2)

Кэйя прикусывает губу, прежде чем кивнуть.

— Конечно.

— Тогда мы отправимся в путь.

И с этими словами Чжун Ли и его маленькая жена ушли.

***</p>

Той ночью Чжун Ли тащит Чайльда принять с ним душ. Он вымывает всю сперму из влагалища Чайльда и заменяет ее своей собственной под скользкими струями душа, звуки слабых стонов Чайльда и их влажных шлепков о бедра, эхом отдающихся от стен.

Единственное, о чем думает Чайльд, — это ощущение воды и плоти на своей коже, каким грязным он себя чувствует и как он благодарен прохладным брызгам, которые скрывают и смывают его слезы.

Чжун Ли утыкается носом в его шею. Чайльд не перестает дрожать, хотя для него это не так уж необычно. Ни один из них не признает этого. Похоже, он знает, что на этот раз Чжун Ли легко отстанет от него.

***</p>

Чайльд снова пришел навестить Кэйю, не прошло и пяти месяцев. Была глубокая ночь, но Кэйя сразу понял, что робкий стук в дверь, должно быть, от него. Никто другой не стал бы стучать в такое время, как это.

И действительно, Чайльд стоял на пороге дома, промокший до нитки под дождем.

Кэйя потрясенно оглядел его с ног до головы. Хотя он был частично скрыт темнотой, казалось, что он находится в самом разгаре беременности. У него был только маленький бугорок, но его грудь уже была полной и тяжелой от молока. Кэйя заметил, что от него пахло нежно и немного солоновато, как от моря, совсем не так, как от агрессивного альфы, которым он был раньше. Вместо этого он выглядел для всего мира как идеальный омега с картинки, со своим милым, испуганным лицом и мягкой грудью. Пуговицы его рубашки были перекошены и промокли насквозь, на сосках виднелись два мокрых пятна. Это выглядело непристойно.

— Кэйя?..

Кэйа моргнул.

— Что с тобой?

— Могу я остаться с тобой на ночь? — тихо спросил он. На этот раз никаких лишних просьб. Он казался смирившимся, как будто уже ожидал, что Кэйя ему откажет.

Как бы забавно ни было обычно видеть, как Чайльда сбивают с ног, на этот раз что-то в нем было не так. От него исходил странный запах, и он казался особенно расстроенным. Нет, более того, он казался побежденным. Он даже не пытался спасти свою гордость; это было похоже на то, что он выбросился из окна и оставил после себя шелуху.

Кэйя ущипнул себя за переносицу и вздохнул.

— Отлично. Но только на сегодняшний вечер. И не приставай ни ко мне, ни к моей паре.

К удивлению Кэйи, Чайльд безмолвно протиснулся мимо него и ворвался в дом.

Странный. Кэйя последовал его примеру, внезапно почувствовав, как его охватывает необъяснимое чувство страха. Он побежал за Чайльдом, отчаянно пытаясь его догнать. Его сердце билось как барабан, когда он пару раз чуть не поскользнулся и не умер на мокром следе дождя, оставленном Чайльдом. Что-то было не так. Он чувствовал это всеми своим телом.

Задыхаясь, Кэйя завернула за угол и обнаружила Чайльда на кухне, держащего в руках большой нож для стейка. Его лицо было пепельно-бледным, когда он повернулся, чтобы уставиться на Кэйю с безумным выражением в глазах.

— Ты разрушила мою жизнь, Кэйя! — взвизгнул он. Его хватка на ноже дрожала, с тревогой отметила Кэйя. Может быть, он смог бы справиться с ним до того, как он начнет действовать. Надеясь, его беременное состояние замедлит его.

— Не подходи ближе! — закричал он, широко раскрыв глаза и напряженно размахивая ножом. Кэйя ожидал, что Чайльд бросится на него, и был готов нанести удар, чтобы обезоружить его. Но Чайльд медленно повернул нож к своим запястьям, которые, как увидела Кэйя, были покрыты шрамами и струпьями от старых порезов и синяков.

Кэйя с молчаливым трепетом наблюдал, как Чайльд затем, казалось, передумал и вместо этого направил острие ножа на кремовую кожу своей шеи. Кэйя резко втянул воздух, когда на бледной коже проступили красные бисеринки. Однако он, казалось, колебался, неуверенность ясно читалась в его глазах.

Кэйя воспользовалась шансом заговорить. Он поднял руки в успокаивающем жесте, как это сделали бы с раненым диким животным.

— Чайльд, пожалуйста, положи этот нож. Я уверен, мы сможем это обсудить...

— Ты погубил меня, - продолжал Чайльд, не слушая. — Этот ребенок... — его руки сжались на животе в острые когти, — Я не хочу этого! Я-я думаю, я заслужил это, но... — его губы неудержимо дрожали, и ему пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем продолжить, — Я уже усвоил свой урок, но Чжун Ли все еще не перестает трахать меня, и я боюсь! Он никогда не оставит меня в покое, — он топал ногами и дико размахивал ножом.

— Чайльд, пожалуйста, остановись, ты не должен этого делать, — Кэйя знал, что его слова звучат пусто, даже когда они слетали с его губ. Он в безмолвном ужасе наблюдал, как Чайльд вместо этого направил нож на небольшую выпуклость своего собственного живота. Его шея все еще кровоточила, стекая к выступающим ключицам, которые казались болезненно-белыми в резком свете кухни.

Кэйя внимательно осмотрел его. Хотя его груди были полными и набухшими, Чайльд выглядел довольно больным и изголодавшимся, едва ли достаточно здоровым, чтобы быть матерью. Живот до некоторой степени скрывал его худобу, но при ближайшем рассмотрении иллюзия не оправдалась; его запястья казались тонкими и гибкими, и он не выглядел так, как будто весил достаточно, чтобы выдержать собственный вес, не говоря уже о тяжелом животе.

— Теперь я просто п-никчемная сука. Это не имеет значения, если я умру, не так ли?

При этих словах в голове Кэйи промелькнул образ Дилюка. Сильный, своенравный, властный Дилюк, у которого в раннем подростковом возрасте случился кризис самооценки. Кэйя огрызнулся и зарычал с проникновенной командой, выпуская свои феромоны в воздух.

— Опусти нож, — он больше не хотел слышать, как какой-либо омега говорит о себе подобным образом, даже если это исходит от Чайльда.

Нож со звоном упал на пол, когда Чайльд внезапно рухнул на пол, превратившись в плачущий комочек страдания, его уши были опущены, а хвост прижат к груди, изображая совершенную покорность.

— Мне жаль, я знаю, что я ужасен, я плохой омега! — причитал он, несколько раз ударяя себя по голове.

— Остановись, остановись, не причиняй себе вред, Чайльд, — Кэйя стиснул зубы, пытаясь усмирить его, уворачиваясь при этом от размахивающего кулаком истеричного омеги. Боже, он был такой опасностью для самого себя.

Чжун Ли сказал, что я не должн причинять боль ребенку, но я хочу умереть, так сильно хочу умереть, — прежде чем Кэйя успел моргнуть, он поднял нож с пола, прижал его к груди и раскачивался взад-вперед, поджав хвост, его большие глаза были пустыми и затравленными. — Я не могу вернуться домой к своей семье в таком виде, — Он жалобно икнул и прошептал свои следующие слова, тихие и испуганные, в широко раскрытые, ищущие глаза Кэйи, как будто он делился секретом. — Я хотел бы просто исчезнуть.

Кэйя выдернул нож из рук Чайльда, и он легко отпустил его. Удовлетворенный тем, что нож был на безопасном расстоянии от него, Кэйя начал расхаживать по комнате. Как далеко зашел Чжун Ли, чтобы заставить Чайльда так себя вести? Или Чайльд просто впал в истерику из-за избытка гормонов беременности? Не было ничего неслыханного в том, что омеги переживали психоз во время беременности. Может быть, это была смесь того и другого?

Внезапно Чайльд вцепился в ногу Кэйи и начал испускать громкие, душераздирающие рыдания. Он пробормотал что-то о том, что Кэйя злится на него, и теперь мочил ткань своими слезами. Кэйя поморщился. То, как он плакал, было странно незрелым. Он говорил как ребенок.

Вскоре после этого прибыл Чжун Ли. От него сильно пахло гневом, заставляя Кэйю морщить нос от того, насколько сильным он был. И в нем был привкус чего-то другого, чего-то пряного. И снова Кэйе вспомнились горошины перца.

А. Чжун Ли был возбужден. Запах исчез, как только тот увидел Чайльда в объятиях Кэйи. Он шагнул вперед.

— Ах. Вот вы где. Извини за причиненные неудобства, Кэйя.

И так же, как и раньше, они ушли под покровом темноты, Чжун Ли унес дрожащего парня под предлогом того, что он слишком слаб из-за беременности, чтобы ходить самостоятельно.

***</p>

Чжун Ли пронес Чайльда до самой спальни. Затем он бесцеремонно швырнул его на кровать, прищурив глаза, когда его маленький лисенок взвизгнул и подпрыгнул, прежде чем безуспешно попытаться зарыться под одеяло.

Чайльд взвыл, когда Чжун Ли начал мучительную игру по раскрыванию его задницы пошире. Его грудь печально упала на подушки, когда он в поисках поддержки прислонился к изголовью кровати. Чжун Ли нравилось видеть, как он отчаянно сжимает свою грудь по утрам, хныкая, когда красные и набухшие ареолы выпускают всего пару молочных жалких капель. Должно быть, это очень больно - не испытывать никакого облегчения от правильного доения.

Чжун Ли мог бы помочь, но он собирался подождать, пока Чайльд будет умолять его об этом. И с этой мыслью он скользнул пальцами немного дальше.

Чайлд вел себя как маленький поросенок, когда впадал в отчаяние.

— Нет, пожалуйста, я не могу этого вынести, я умру! — его визг был неподобающим визгу лисы.

Чжун Ли безмятежно улыбнулся. Это было довольно мило, на самом деле. Дырочка Чайльда была растянута, пуская смазку вокруг четырех пальцев, как будто он был создан для этого.

Думая об этом, ему нужно было как-нибудь заткнуть рот лисенка, заставить его задыхаться и с трудом дышать, когда он будет залит спермой. Чжун Ли промурлыкал.

— Как ты думаешь, я смогу засунуть весь свой кулак в этот распутный рот?

Чайльд всхлипывал и извивался в тщетной попытке вырваться. Он ненавидел, когда Чжун Ли называл его задницу ртом. Это было так чертовски странно и неловко.

— Нет, нет! — он покачал головой, взвизгнув от боли и страха, когда Чжун Ли решительно засунул большой палец в задницу Чайльда вместе с остальной частью своей руки. — Слишком полный! — он поперхнулся.

Рука Чжун Ли все равно скользнула внутрь. Глаза Чайльда закатились, когда он жестко кончил на простыни.

***</p>

Чайльда трясло, когда он едва успел запереться в общественном туалете. Он вскрикнул, когда очередная резкая схватка пронзила его тело. Ему казалось, что нож вонзается ему во влагалище.

Он быстро стянул штаны и сел на унитаз, сгорбившись и постанывая, надеясь, что люди в соседних кабинках не обратили на него внимания.

Это было больнее, чем в тот раз, когда Чжун Ли протолкнул головку своего члена мимо половых губок. Он стоял, согнувшись пополам от боли, пытаясь найти наименее мучительное положение, но обнаружил, что ничто не помогает.

Чайльд всхлипнул, когда из его влагалища хлынула первая струя крови. Она выплеснулась на пол, попала ему в штаны и скопилась на ботинках. Кусочки свернувшейся крови размером с его кулак усеивали пол кабинки, как куски печени.

Он упал обратно на сиденье унитаза, чувствуя головокружение от ужаса. Что с ним происходило? Почему у него шла кровь? Неужели он наконец умрет?

Когда он сел, то почувствовал, как что-то сдвинулось у него в животе, и услышал, как что-то плюхнулось в воду унитаза.

Чайлд посмотрел вниз. Из его влагалища свисала пуповина, ведущая в чашу. На мгновение он застыл в шоке.

Слезы навернулись ему на глаза, когда Чайльд выудил его из грязной воды, на один истерический миг задумавшись, будет ли он похож на Чжун Ли или на другого альфу. Если бы он узнал своего насильника в лице того, что он породил.

Наконец, он взял его в ладонь, его зрение затуманилось от слез. Он бесполезно промокал и вытирал ее кусками туалетной бумаги, всхлипывая, когда обнажалась кожа под ней. Не было никакого способа. Оно было крошечным, и слишком маленьким, и слишком красным. Не было никакого способа, чтобы оно было живым. Оно выглядело ужасно преждевременным, безволосым и морщинистым, полупрозрачно-розовым и достаточно маленьким, чтобы исчезнуть в его ладони, если он обхватит его пальцами. Наполовину сформированные пальцы рук и ног выглядели почти перепончатыми, как будто они никогда не заканчивали развиваться. Это было похоже на маленького инопланетянина.

Он откусил пуповину зубами, завязал конец, все еще свисающий с него, в узел и спустил существо в унитаз. Затем он смыл и окровавленную туалетную бумагу.

***</p>

Позже в тот же день Чжун Ли пришел домой и обнаружил Чайльда с приступом паники на полу. Его живот исчез.