Часть 18. Shota Zhongli x Babysitter Childe (2/2)

К удивлению Чайльда, Чжун Ли резко откидывается назад, его глаза сузились с тем же выражением, которое было у него, когда Чайльд застал его дующимся в своей комнате ранее сегодня, до того, как началось все это безумие.

— Прекратить что? — спрашивает он с опасной ноткой в голосе.

— Прекрати... прекрати это делать, — запинаясь, заканчивает Чайльд, подбирая слово, которое не звучит неправильно, учитывая обстоятельства. Он чуть не сказал: «Перестань дразнить меня», но это звучит так, как будто он делает опасные предположения. Чайльд уже чувствует, как его лицо становится красным, как помидор. Он хочет раствориться в диванных подушках и умереть.

Как ни тяжело это признавать, Чжун Ли снова заставляет его чувствовать себя неловко. Он собирается уходить. Может быть, им обоим нужно подышать свежим воздухом, побыть немного порознь. Он едва может мыслить здраво. Но едва он встал с дивана, как Чжун Ли набросился на него из ниоткуда, потянув обратно вниз так внезапно, что воздух выбило из его легких, и он, задыхаясь, рухнул на пол.

За лето Чжун Ли стал выше ростом. Сейчас он всего на один или два дюйма ниже Чайльда и явно еще не закончил расти. Он большой четырнадцатилетний мальчик. В его долговязом теле есть удивительная сила, когда он толкает Чайльда вниз, чтобы тот лег плашмя на спину. Чайльд бьется и извивается, но хватка мальчика на нем потрясающе сильна. Он чувствует странное, полуистерическое бурление в животе, когда почти смеется над абсурдностью своей ситуации. Воспитанный четырнадцатилетний мальчик, с которым ему было поручено нянчиться всю ночь, прижал его к полу и в настоящее время сидит у него на бедрах, удерживая его на месте, как он хочет. Как Чайльд хочет.

— Почему ты продолжаешь притворяться, что не хочешь меня? Я вижу это по тому, как ты покачиваешь бедрами, когда остаешься со мной наедине. Я вижу отрицание в твоих глазах. Перестань обманывать себя, Чайльд, — он хватает оба запястья Чайльда одним сильным захватом и наклоняется, чтобы оставить нежный поцелуй в уголке его рта.

Чайльд ошеломленно моргает. Он открывает рот, чтобы возразить, но не произносит ни слова, поскольку его мозг изо всех сил старается не отставать. Что, черт возьми, происходит? Наконец, он делает дрожащий вдох и говорит:

— Чжун Ли, остановись, пожалуйста, отпусти мои запястья. Я не хочу этого, это отвратительно!

Чжун Ли ухмыляется, и на его лице появляется злобное выражение, которого Чайлд раньше не видел.

— Разве ты не хочешь сказать, что ты отвратителен? Я могу сказать, что тебе это нравится, знаешь ли.

Глаза Чайльда расширяются, как будто ему дали пощечину. Его следующие слова вырываются в отчаянном порыве, когда его мозг работает на пределе возможностей, пытаясь придумать способ выбраться из этой сумасшедшей ситуации.

— Что? Нет, я действительно не хочу, ты же ребенок, — увидев новое возмущение, расцветающее на лице Чжун Ли, он отчаянно продолжает. — Я имею в виду, ты мне как младший брат, Чжун Ли! Ты мне очень нравишься, но не в этом смысле. Было бы неправильно, если бы ты мне нравился так. Я знаю, это, должно быть, сбивает тебя с толку, но...

— Просто заткнись, заткнись нахрен, Чайльд!

Чайльд задыхается от разочарования в голосе Чжун Ли. Теперь он начинает бояться. Испуганный и встревоженный, увидев злые слезы в глазах Чжун Ли. Он никогда раньше не плакал перед ним. К растущему ужасу Чайльда, Чжун Ли сейчас расстегивает верхнюю часть его рубашки, пальцы дрожат от необузданной ярости, или, возможно — Чайльд чувствует, как у него сводит живот, когда эта мысль приходит ему в голову, — голодное предвкушение.

Чайльд качает головой и выгибается в очередной попытке сбросить с себя Чжун Ли.

— Остановись, Чжун Ли, ты не можешь... — начинает он, чувствуя головокружение от отчаяния.

— Почему нет? — резко спрашивает Чжун Ли, сердито вытирая слезы. Его руки не прекращают свою работу по расстегиванию рубашки Чайльда. Он уже наполовину опустился на грудь.

— У меня, э-э, есть парень, — выпаливает Чайльд. Ложь. — А я этого не хочу!

К ужасу Чайльда, поцелуи возвращаются. На этот раз они становятся более горячими. Чайльд отворачивает голову, содрогаясь от отвращения, но Чжун Ли просто оставляет еще больше горячих поцелуев с открытым ртом на его шее.

— Я знаю, что это неправда, ты сейчас ведешь себя как испуганная девственница.

— Чжун Ли, серьезно, прекрати, — задыхается Чайльд, начиная паниковать. Он чувствует себя как заезженная пластинка. Он не знает, что еще сказать или сделать. Чжун Ли не останавливается. Он начинает целовать более настойчиво и, к ужасу Чайльда, начинает покусывать и облизывать чувствительную кожу возле точки пульса, вплоть до ключиц.

— Остановись! — Чайльд плачет, и на этот раз в его голосе, должно быть, звучит огорчение, граничащее с истерикой, потому что Чжун Ли замолкает.

Однако он останавливается лишь на мгновение, его губы зависают в шаге от щеки Чайльда.

— А почему я должен? — выдыхает он, уже облизывая губы, как будто в предвкушении большего.

Чайльд заикается.

— Потому что это неправильно! Ты же ребенок!

— И что, ты собираешься продолжать вести себя так, как будто тебе это не нравится? — пальцы, обхватывающие лицо Чайльда, предупреждающе ползут по его шее.

— Что ты говоришь! Нет, я не хочу, Чжун Ли, ты меня пугаешь, — хнычет Чайльд. Он чувствует себя слабым, парализованным в равной степени страхом и головокружительным адреналином. Одинокая слеза скатывается по его щеке, но Чайльд едва замечает это. Он чувствует себя отстраненным, далеким от своего собственного тела, когда слышит, как он хнычет. — Пожалуйста, остановись, — страх действительно накатывает.

Он смутно чувствует теплое прикосновение рук к своему горлу и открывает рот, чтобы вздохнуть, но обнаруживает, что даже не может дышать.

Чжун Ли на мгновение смягчается, и Чайльд моргает, чтобы прогнать звезды из глаз, слишком ошеломленный, чтобы сопротивляться. Затем руки возвращаются, сильные пальцы сжимают его горло, душат его, как вода, как земля, как будто он задыхается от воздуха…

В конце концов, он едва сопротивляется, когда головокружительная спираль бессознательного устремляется ему навстречу.

Последнее, что слышит Чайльд, прежде чем его зрение померкнет, — это Чжун Ли, бормочущий себе под нос русское ругательство. Слово, которому Чайльд раньше его не учил. Шлюха.