Часть 18. Shota Zhongli x Babysitter Childe (1/2)

Чжун Ли — злобный маленький засранец: он абсолютно влюблен в Чайльда, симпатичного студента колледжа, который нянчится с ним по выходным.

Однажды ночью Чайльд отключается на диване и просыпается от того, что Чжун Ли раздевает его, гладит его обнаженную грудь и бедра и вздыхает, как влюбленный. Чайльд шокирован и чувствует себя очень неловко из-за этого, но слишком стыдится кому-либо рассказать. Что он собирается сказать? Четырнадцатилетний ребенок, с которым он нянчился, воспользовался им? Это звучит ужасно неправдиво, даже для него самого. Родители Чжун Ли, скорее всего, подумают, что это он ведет себя как подонок, и тогда его арестуют или что-то в этом роде!

Сначала он придумывает отговорки, чтобы не присматривать за детьми (он болен, он занят домашним заданием, он забыл о приеме у врача!), Но вскоре Чайльд понимает, что ему слишком нужны деньги, которые предлагает богатая семья Чжун Ли. Ему нужно самому оплачивать учебу в колледже, потому что его семья бедна. К тому же его родители всегда так заняты в магазине, что он хочет по возможности помогать с покупкой продуктов для Тони и Тевкра.

Поэтому он неохотно отвечает на звонок матери Чжун Ли, приглашающей его приехать на долгие выходные, его сердце колотится в горле, когда он ждет у их высокого, устрашающего парадного крыльца, надеясь, что Чжун Ли уже остыл. Может быть, это было всего лишь один раз! Фу, его подташнивает. Чайльду стыдно осознавать, насколько напуганным и загнанным в ловушку он себя чувствует. Он ведет себя нелепо. Чжун Ли всего лишь ребенок, он, вероятно, не знает... Многие дети влюблены во взрослых, не так ли? Если Чжун Ли снова сделает что-нибудь неподобающее, Чайльд просто… Разрешит ему. Твердо, но мягко объяснит ему, что это неправильно, и что он не должен прикасаться к людям без их разрешения, и что Чайльду, как ответственному взрослому, это неинтересно.

— О, Чайльд! Я так рада, что на этот раз ты смог прийти! Извините за такую скорость, мы с Бай Ли думали, что мероприятие будет отменено, но моя работа смогла найти другое место для проведения благотворительной акции в последнюю минуту, так что!

Чайльд пытается лучезарно улыбаться, кивая в такт болтовне матери Чжун Ли, надеясь, что его нервы не выдают этого. Пока мать Чжун Ли продолжает говорить, он начинает тревожно покусывать губу. Где находится ее сын? Обычно он уже с нетерпением ждет его на пороге в дни няни, всегда готовый взять Чайльда за руку и затащить его внутрь, чтобы поиграть.

Слишком скоро мать и отец Чжун Ли садятся в свою шикарную машину, машут ему на прощание, а он слабо стоит там, чувствуя, что весь мир словно камнем падает ему на грудь.

— О, и, кстати, Чжун Ли наверху в своей комнате, он в последнее время дуется! Он не признается в этом, но я думаю, что он скучал по тебе, — кричит мать Чжун Ли с подъездной дорожки, ее глаза расплываются в улыбке. — Пока, Чайльд, береги себя! Увидимся во вторник!

И они ушли. Внезапно становится очень тихо. Чайльд поворачивается к двери, его руки становятся липкими, когда он закрывает и запирает за собой дверь. Боже, ему нужно взять себя в руки. Он не знает, почему ему так страшно из-за этого. Просто… это было так шокирующе, той ночью, проснуться растерянным, сонным и дезориентированным, чтобы почувствовать гладкие, теплые руки на своей груди, поглаживающие его тело так, как не должен делать ни один ребенок.

Чайльд качает головой. На этот раз он не позволит этому зайти так далеко. Может быть, он даже прочтет сегодня лекцию Чжун Ли об этом, объяснит, насколько важны здоровые границы.

Чайльд нерешительно стучит.

— Чжун Ли? Ты там?

Нет ответа. Чайльд ждет. Он снова стучит, нахмурившись.

— Хорошо, я сейчас вхожу, — предупреждает он, открывая дверь. Чжун Ли немного избалован, но ему все еще нужно сделать домашнее задание; он не может просто прятаться в своей комнате весь день.

Чайльд находит мальчика сидящим на краю своей кровати, скрестив руки на груди. Его обычное доброе, открытое выражение лица сменяется свирепым взглядом.

— Куда ты ходил? — он требует ответа. — Ты избегал меня, не так ли?

Застигнутый врасплох, Чайльд заикается. Все мысли о спокойной, собранной беседе вылетают у него из головы.

— Н-нет, что…

— Неважно, — Чжун Ли спрыгивает с кровати и протискивается мимо него к двери. На мгновение Чайльд остается стоять в дверях, разинув рот, как идиот. Чжун Ли развит не по годам, обычно зрелый для своего возраста. Его школьные учителя описывают его как “старую душу”. Это первый раз, когда Чайльд услышал, что он говорит как подросток — возможно, половое созревание действительно оказывает на него влияние.

Чайльд следует за ним вниз по лестнице, чувствуя себя ошеломленным и странно виноватым, несмотря ни на что. Он не может не чувствовать себя немного потерянным и сбитым с толку этой внезапной переменой в поведении. Чжун Ли обычно такой милый, он, должно быть, очень расстроен. Но это не вина Чайльда, верно? Если бы Чжун Ли не поставил его в такое неудобное положение той ночью, то он бы не чувствовал необходимости избегать его.

Но, может быть, Чжун Ли не знает, что-то, что он делал, было действительно плохо? Им действительно следует поговорить об этом. Видит бог, сам Чайльд в том возрасте был маленьким куском дерьма, склонным к убийствам. Может быть, то, что нужно Чжун Ли, — это какое-то направление и хороший разговор. Но опять же, помогла бы Чайльду спокойная беседа, когда ему было четырнадцать? Чайльд думает, что его четырнадцатилетнее ”я” встретило бы попытки любого взрослого проявить мягкое понимание с откровенной враждебностью. Чайльд снова прикусывает губу, внезапно чувствуя себя не в своей тарелке. Боже, это гораздо более неловко, чем он ожидал. Иногда он ненавидит чувство необходимости быть взрослым в этой ситуации, это так сложно. На данный момент он вообще не хочет вспоминать ту ночь.

Он находит Чжун Ли на его обычном рабочем месте внизу, сидящим за столом со своими учебниками. Он ведет себя тише, чем обычно, но Чайльд испытывает облегчение от того, что следующие несколько часов проходят довольно спокойно. Чайльд иногда выступает в роли своего рода репетитора, помогая Чжун Ли с уроками русского языка, но в остальном мальчик не нуждается в помощи. Все тихо, они вдвоем устраиваются в уютной тишине, если не считать легкого поскрипывания ручки Чжун Ли, и впервые за долгое время Чайльд начинает расслабляться.

То есть до тех пор, пока Чжун Ли снова не заговорит.

— Чайльд, - говорит он.

— Ммм?

— Какое, по вашему мнению, самое красивое слово для обозначения цветка? Мне нужно написать стихотворение для класса, — на лице Чжун Ли появляется нехарактерно озорное выражение, он игриво наклоняет голову. Может быть, сейчас у него настроение лучше, с надеждой думает Чайльд. Всегда легче учить, когда Чжун Ли в хорошем настроении.

Затем Чжун Ли говорит тише, более заговорщическим тоном:

— Моя учительница Татьяна сказала мне, что самый простой способ выучить иностранный язык — это найти русскую подругу для практики, — его глаза прикрыты тяжелыми веками, когда он наклоняется к Чайльду. В уголках его губ играет ухмылка.

Чайльд сглатывает, его разум лихорадочно работает, сердце внезапно подскакивает к горлу. Чжун Ли просто дразнится, верно? Подшучивает над ним? Делится забавным замечанием? Чайльд слишком много вникает в суть вещей, он просто нервничает из-за предыдущих приставаний Чжун Ли к нему. Кроме того, Чжун Ли сказал ”девушка”, а Чайльд определенно не девушка.

— Дорогой учитель, — практически мурлычет Чжунли, — Как вы говорите ”красиво” по-русски? — Чжун Ли протягивает одну руку, чтобы мягко приподнять подбородок Чайльда, и тот вздрагивает, почувствовав, как другая рука Чжун Ли касается его бедра, изгибаясь в опасной близости от промежности.

— Как насчет хрупкого? Хорошенький? Слабый? — с каждым словом Чжун Ли наклоняется ближе, пока его губы не касаются чувствительной кожи шеи Чайльда.

— Чжун Ли, я… прекрати это! —Чайльд отчаянно плачет, толкая Чжун Ли в грудь в попытке вытащить его из своего пространства.