Часть 2. A Formal Invitation (1/2)

Александр не собирался совать нос в чужие дела, когда увидел, что дверь в комнату его командира приоткрыта всего на щёлку, но у него в руках было письмо, очень важное письмо с вызовом от того, кто выглядел как сама Царица (судя по официальным каракулям и красной печати), и, конечно, если он задержится ещё немного, это не останется безнаказанным.

Тем не менее, он колебался — командир Чайльд, хотя внешне и был достаточно дружелюбен со своими подчиненными, был известен как абсолютно жестокий в бою. Стройная фигура мужчины противоречила скрытой, чудовищной силе, а его красивая, очаровательная улыбка никогда не доходила до этих холодных, безжизненных глаз. Так что, несмотря на важность письма, будучи скромным кадетом, Александр не был уверен, что хочет быть тем, кто разбудит пугающего Предвестника от его отдыха, или — каким бы важным делом этот человек, несомненно, занимался в своей каюте.

Из-за двери донесся тихий стон. Александр замер в напряжении. Может быть, ему это показалось.

Да, конечно, это только что было у него в голове.

Затем из-за двери донесся еще один тихий, приглушенный звук. Не совсем болезненный, не совсем… Александр действительно не знал. Это звучало довольно странно, как будто Командир был напряжён и сдерживался. Он почувствовал, как нервное покалывание пробежало по его спине. Его хватка на письме стала напряжённой и побелевшей. Что, если одиннадцатый Предвестник был ранен? Что, если бы он был ранен? Было известно, что он делал храброе лицо, когда дело доходило до тяжелых травм, возможно, это сказывалось на нем? Или у него все ещё было похмелье от османтусового вина, которое батальон открыл прошлой ночью у костра в честь их успешного похода в Ли Юэ? Конечно, предвестник, вероятно, мог бы позаботиться о себе, но его мягкая, милая внешность придавала ему определенный уязвимый вид. Александр был уверен, что не только он из всех курсантов беспокоился о благополучии своего младшего предвестника.

Возможно, именно мысль о мастере Чайлде, уязвимом и слабом, стоящем на коленях перед ведром, заставила желудок Александра свернуться, а челюсти сжаться в равной степени от беспокойства и решимости, когда он чуть приоткрыл дверь…

Только для того, чтобы увидеть своего командира, стоящего на коленях на полу, обнаженного ниже пояса, теребящего себя, как шлюха.

Глаза кадета чуть не вылезли из орбит при виде этого зрелища. К счастью, Чайльд отвернулся, не подозревая, что его личная жизнь была нарушена.

Александр тяжело сглотнул. Он должен отступить, отвернуться. Подсунуть письмо под дверь и притвориться, что этого никогда не было. Он действительно должен. Но его ноги приросли к полу. Он обнаружил, что не может отвести взгляд от этой гладкой, идеально круглой попки, идеально бледной и безупречной там, где она выглядывала из-под военной формы Предвестника. Он продолжал ошеломленно наблюдать, как Чайльд схватил гигантскую игрушку из-под своей кровати (где он вообще взял эту штуку?) и начал раскачиваться на ней, потирая её между ягодиц, как одержимый. Александр, завороженный, уставился на длинные, красивые пальцы своего командира, когда они погрузились во флакон со смазкой и вышли, блестя. Он наблюдал, как великий, грозный предвестник прилепил основание фаллоимитатора на присоске к полу, чтобы он мог стоять сам по себе, потянулся назад, чтобы небрежно подрочить гигантский фаллоимитатор, и, наконец, опустился на него, всё время постанывая, как настоящая шлюха.

Александр почувствовал, как его член дернулся от интереса. Блядь. Это было безумие. Он наблюдал, как его супер горячий командир трахает себя в казарме. Чайльд раскачивался на фаллоимитаторе, тяжело вздыхая, когда его пальцы ног изогнулись в чистом блаженстве. В его голосе звучало облегчение. Возможно, его работа заставляла его сдерживаться. Он должен был так сказать — если ему так сильно нужен был член, он мог бы попросить. Теперь Александр мог это видеть. Чайльд, закинув свои длинные ноги на плечи Александра, так мило скулил, когда кончал.

Чайльд начал хныкать, его бедра начали дрожать от усилий подняться. Возможно, выносливость в бою не обязательно означает выносливость в спальне. Возможно, тело предвестника было мягким и слабым в муках удовольствия.

На мгновение Александр забылся. Он издал тихий стон при этой мысли, забыв прикусить губу, чтобы сдержать звук в своем вожделении. Внезапно Чайльд замер на полпути. Александр мог видеть гибкую линию его спины, тонкие мышцы, напряжённые от удивления.

Дерьмо. Был ли он услышан? Быстро и тихо, как мышь, Александр поджал хвост и убежал в свою палатку, где провёл остаток перерыва, яростно дроча на мысли о своем командире.

***</p>

Чувство беспокойства охватило Чайльда. Он чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Чувствовал взгляды на своей спине, между ног. Возможно, он сходил с ума. Работа превращала его в параноика. Он не привык к жесткому, деспотичному характеру Ли Юэ и его энергетике. Он чувствовал на себе взгляды на каждом шагу.

***</p>

Чайльда ловят на том, что он дрочит себе в казарме. Кадет наблюдает, как могучий солдат засовывает себе в задницу гигантскую игрушку (где он вообще ее взял?) и стонет, как настоящая шлюха.

Он бросает Чайльда, чтобы тот упал на задницу, прямо на колени другого солдата, подчиненного, который не может стрелять прямо из пистолета, чтобы спасти свою жизнь. Он щипает Чайльда за голую задницу, и Чайльд визжит.

— Так это и есть тот гордый воин, о котором все говорили, да? Где он сейчас?