5. Mundi ad angulum (1/2)
— Ну, что ж ты так возишься? — шипел Минхо, отнимая у Сынмина, которому, как ”адекватному” в прошлый раз по-пьяни перешли ключи (Феликс и Чан отдыхали от суматохи на родине — в Сиднее, — и следить за веселящимися было некому), громадную ключницу из нескольких металических колец, и передавая ее Джисону, мгновенно нашедшему маленький ключик с приделанным сверху отличительным знаком — цветочком. У друзей были они в единственном экземпляре от квартир каждого, доверие друг к другу было безграничным. Только после такого казуса с пятью минутами неловкого звона ключницы без результата парни одновременно задумались о создании хотя бы нескольких копий.
— Сейчас кто-то получит за то, что проспал! — хитро улыбнулся Джисон, даже не слыша забавного замечания Кима: ”Кажется, Хо на тебя плохо влияет”, получившего шутливый подзатыльник от названного. — Это один из сюрпризов, Бинни? Аромат обалденный, — блаженно прикрывая глаза и вдыхая полной грудью сладкий запах карамели.
— Ты даже не представляешь, насколько тебе это понравится. Но в шоке будешь точно, — ухмыльнулся, направляясь в гостиную, пока друзья в недоумении застыли на месте. Чонин, с говорящим за себя выражением лица, даже пальцем молча указал на дверь в спальню, прося объяснений. — Сегодня Ликс спал в гостиной, не спрашивайте, — лыбясь от странности случившейся ситуации, сказал Чанбин, заходящий в комнату.
— Проснись и по…- А он где? — Джисон недовольно сложил руки, размышляя о местоположении тела в пространстве, тьфу, о том, где может валяться блондин. — Бин, я понимаю, что говорю о таком трезвеннике как Феликс, но не пили ли вы вчера? Он свою ”кровать” не нашел? И будильник тут, и плед с подушкой перевернуты. Я в спальню, может там все-таки лег, —поняв, что Ли к алкоголю бы не притронулся без повода, Хан даже не стал дожидаться ответа, разворачиваясь к соседней двери. — А я, похоже, нашел причину, почему Ёнбоки должен был спать в гостиной, — судя по голосу, скрытому сейчас шепотом, который слышали бы друзья за его спиной, но не Феликс, Джисон широко улыбался.
Он чуть отошел, чтобы остальные тоже могли разглядеть умилительную картину: Феликс, закинув руку и ногу, устроившись головой на плече незнакомого парня крепко спал, собственно, как и незнакомец, слегка приобнимающий Ли за спину. Между ними идеально вместилась маленькая черно-белая собачка, посапывающая вместе с ними. Тихий щелчок оторвал всех от созерцания сцены, обернувшиеся увидели Чанбина со светло-малиновым фотоаппаратом.
— Ликсов полароид все еще жив, оказывается, и краска почти не слезла за время, — хихикнул Джисон, забирая у него и откладывая обратно на полочку аппарат, — потом глянем, а сейчас… Доброе утро, сони! — звонко прокричал вошедший, за которым подтянулись и остальные четверо. — Двенадцать десять, а вы все еще дрыхнете? Еще и так сладко, что сам скоро спать захочу.
Шум, естественно, разбудил парней: Хенджин испуганно дернулся, но почти сразу, по крайней мере внешне, взял над собой контроль, поднимаясь на кровати, и уже опираясь на ее спинку, сонно и медленно хлопая глазами; а Феликс… Феликс нехотя потянулся, зевнул, а затем его будто током ударило, и он подскочил, бодро поглядывая на гостей.
— Я действительно забыл будильник в гостиной, — сам себе пробормотал Феликс.
— Меня больше не будильники твои волнуют, а тот кто валялся с тобой в постели. Ты снова к парням пригляделся? — слегка ехидно растянул губы Минхо.
— Кто бы говорил, — фыркнул Феликс, еле сдерживая улыбку.
— Заяц, у тебя правда есть правильная и неправильная нога? Ты сегодня с левой встал, а не с правой! — ухмылялся Джисон, переводя взгляд со старшего Ли на младшего. — Представь нам хоть своего парня.
— Он не мой парень, — четко выговорил Ёнбок, быстро осматривая на наличие реакции на поднятую тему художника. Ни мускул не дрогнул на его лице, что снимало запрет с обсуждения подобных отношений при нем. ”А не своего не разглядывают с таким интересом!” — возразил Сынмин, оставшийся почти незамеченным. — Хван Хенджин, художник, которого Чан попросил меня подлатать, а я притащил его из очень неуютного места к себе. А, еще есть Кками.
— Латал его, кстати, не Ликс, а я, — совсем не злясь, просмеялся Чанбин. Обстановка теперь не давила, она была комфортной и теплой, словно Хенджин давно дружит с этими людьми, хотя даже имен их не знает.
— Раз такое дело, то не представить тебе остальных — преступление. Паренек со взглядом лисы в углу — Ян Чонин, рядом — Ким Сынмин, щекастая белка — Хан Джисон, вечное недовольное лицо — Ли Минхо. Ну, а меня, Чанбина и Криса ты и сам знаешь, — пояснил Феликс, уже доставая из шкафа все футболки подряд, подыскивая что-то подходящее Хенджину. Остановился в итоге на большой мешковатой футболке с месяцем, на котором разлегся пушистый белоснежный светящийся пес. Для себя же Ли взял кофту с солнцем на груди, светлого-лимонного оттенка. Простые домашние штаны, которые наверняка будут коротковаты художнику, выбирать не приходилось. — Иди переодевайся тогда, первая дверь налево, — протягивая Хвану комплект одежды, проговорил Феликс, краем глаза следя, как художник покидает спальню.
— Интересный такой парень, тебе ведь его Чан не только ради физического лечения вручил, да? — оставшись наедине с Ёнбоком — остальные сбежали пробовать карамель — начал Джисон. — Готов поспорить, что у него что-то связанное с фобиями и/или паническими атаками.
— Как ты?..
— Рыбак рыбака видит издалека! — ухмыльнулся Хан, поправляя большие круглые очки на носу. Он уже восьмой год, еще с Малайзии, боролся с тревожным расстройством, проходя обследования раз в полгода и консультации о прогрессе или упадках со своим психотерапевтом. За это стоило, что Феликс делал, благодарить Минхо, который насильно притащил Джисона обратно ко врачу, от которого тот когда-то отказался, переехав в Корею и решая не тратить время на такую ”мелочь”, как он ее называл. Официальный диагноз был вновь поставлен, а лечение, от которого младший часто старался откосить, получая постоянные нагоняи, назначено. В какой-то момент Ли настолько достало, как Хан упирался против хождения на терапию, что договорился с доктором Юном выполнять ее дома, получив полную консультацию по всем вопросам. Хан тогда чуть ли не умолял Минхо бросить эту затею, потому что ужасно боялся, что такие откровенные беседы ухудшат их отношения, которые были и остаются до боли дороги младшему — он любит Ли искренне всем сердцем, пусть поначалу это все и походило на обычную небольшую интрижку, которая, на удивление обоих, позже плавно перетечет в друзей с привилегиями, а потом и в полноценную любовь до гроба с обоих берегов. Как бы со стороны эти отношения не выглядели странно, а может для кого-то даже фальшиво, близкие видели в них столько искорок во взглядах, нежности в объятьях, готовности помочь друг другу ценой всего. Никакой ревности, никаких серьезных ссор, только безмерное доверие и счастье от того, что они нашли свою вторую половинку, которой им так не хватало всю жизнь: Джисону, чтобы перестать испытывать панический страх перед собственным существованием, а Минхо, чтобы открыться людям и научиться дарить любовь окружающим. Говорят, что нельзя менять партнера, но они нарушили это правило сразу и намеренно и были полностью довольны ожидаемым результатом: Джисон понемногу избавлялся от расстройства через терапию, только сильнее сплотившую их, вопреки тревогам Хана, а Минхо становился теплее, осознав, что мягкие чувства внутри, которые он все эти годы резко отрицал, на самом деле есть, и это самое приятное, что можно ощутить. — Ты главное не перенапрягайся! Знал бы, как долго Хо старался привыкнуть и не чувствовать себя выжатым лимоном! — прохихикал Джисон, легонько обнимая друга и похлопывая по спине. — Пойдем, нас уже потеряли, наверное. Да и главный сладкоежка должен оценить масштабы пира, про величину которого по пути мне Бинни все уши прожужжал! — важно выпятив грудь вперед, Хан прошествовал на кухню, судя по звукам моментально включаясь в разговор. Восторженные вздохи и отзывы слышно было даже за закрытой дверью, пока Феликс, быстро натянув на себя ”солнце” и домашние штаны, раздумывал над действием Хана.
Может, он старался навести Ли на мысль о терапии? Обычно, между Минхо и Джисоном она проходила в виде личной беседы на различные темы, косвенно или напрямую задевающие травматический опыт. К примеру, у того же Хана расстройство развилось на почве насилия и травли в школе, что привело к страху перед скоплениями людей и боязни самовыражения, последнее, не без помощи ”3RACHA”, парень полностью победил. Но вот с первым… Стоит Джисону оказаться в людном месте, окруженным снующей туда-сюда толпой, его накрывают воспоминания, иногда доходящие до панических атак. Проблема решаема: Минхо всегда вместе с Ханом, даже если дойти нужно до магазинчика с самообслуживанием на первом этаже дома, он будет держать младшего за руку и, случись что, отведет в сторону и успокоит.
Еще парни, насколько узнавал от желающего проконсультироваться у другого спеца, клинического психолога, Ли Феликса, часто погружали Джисона в состояние легкого транса, чтобы полностью понять все испытываемые им чувства, что правда, не сильно помогало, но смешило обоих, когда Минхо рассказывал, что мог сказануть летающий ”в космосе” Хан. Примеры, которые, с разрешения ”подопытной белки”, старший обрисовывал были интересными: один раз он попросил кенгуру, — видимо, притащить Чана из давешней поездки домой к родителям; в другой раз начал пересказывать сюжет последнего просмотренного фильма, со всеми, разумеется, приколами и трехэтажным матом на глупость поступков героев; а однажды, после тяжелого дня, Хан просто захотел пообниматься с Минхо весь оставшийся день, и он не смог отказать расплакавшемуся любимому человеку. Последний случай, на самом деле, не получал разрешение на распространение, но Минхо был очень даже напряжен такой резкой эмоциональностью парня, поэтому решил поспрашивать у Феликса, норма ли это.
Все сводилось к тому, что между Феликсом и Хенджином должна быть хоть какая-то связь, минимум приятельская, чем пока они похвастаться, определенно, не могли. Да и расскажет ли Хван случайному сожителю всю подноготную своей тревожности? Ясное дело, нет! Понимая, насколько глупо и эгоистически звучит ”подружусь с ним, чтобы выведать все его тайны!”, Феликс оставил эту идею. Он подумает над всем позже, когда сблизится с художником хотя бы немного, на уровне неплохих знакомых, а сейчас…
— Ну, что, как карамель? Не сжег? — с яркой улыбкой, за которой было не видно всех его глубоких мыслей, покинувших голову всего минуту назад, вошел в кухню Ли, замечая в углу комнаты, забившимся рядом с Кками, усевшейся, явно не своими силами, на подоконнике, Хвана. — А ты чего не пробуешь? Бери, не стесняйся.
— Нет, спасибо, — покачал головой Хенджин, почесывая за ушком Кками, сегодня даже не пытающуюся уйти от касаний хозяина. Он словно был не в этом мире, явно о чем-то размышлял: движения были какими-то не живыми, автоматизированными, а ответ пустым и отстраненным.