Страх боли? (1/2)

Дилюк проснулся от скрипа двери. Еле открыв полу заспанные глаза, он кинул свой взор туда, откуда доносился противный звук. На пороге левитировала Паймон. Дилюку хотелось считать, что все произошедшее сегодняшней ночью-очень странный сон, но маленькая летающая девочка давала понять, что это не так.

— Господин Дилюк, я вас разбудила? — неловко произнесла Паймон

— Все в порядке, не переживай, — отмахнулся тот, принимая сидячее положение и облокачиваясь на спинку кровати, — проходи.

Паймон кротко кивнула и, залетев в комнату, присела на самый край кровати. Она выглядела не так, как обычно. Дилюк привык видеть её счастливой, вечно хохочущей и вставляющей не всегда прошенные комментарии к фразе любого человека. Поведение Паймон всегда выдавало её эмоции: если она злилась, то кричала во всю глотку и не стеснялась в выражениях, если удивлялась-то летала на месте, не понимая, как себя вести и что говорить, если радовалась-её глаза начинали сиять ярче обычного и улыбка растягивалась до ушей. В такие моменты она подлетала к Итэру, крепко обнимала его за шею и начинала лепетать всё, что приходило ей в голову. Тот заливался смехом, придерживал её за руку и просил ослабить хватку, иначе она его задушит.

Сейчас Паймон была абсолютно потеряна. Она сидела, скрестив пальцы в замок и туманным взглядом смотрела в пол. Дилюку даже показалось, что в её глазах больше нет того космоса, что сиял раньше. Он видел в них лишь пустоту и кромешную тьму. Ему было интересно, она вела себя так после случившегося ночью или после всех тех событий, что произошли во время путешествия? Итэр писал ему все известные факты о его сестре, и они были не самые радостные. Люмин, так её звали, была принцессой бездны и явно не собиралась возвращаться к брату, даже при их первой и на данной момент последней встрече. Паймон была свидетелем всех этих событий и была близка с Итэром, значит знала, какого ему. А что она сама чувствовала? Была ли она готова к таким открытиям, когда решила следовать за путешественником?

В своих размышлениях Дилюк не заметил, что они сидели, не произнося ни слова, около минуты и решил это исправить.

— Ты как?

Паймон взглянула на него и тяжело вздохнула.

— Бывало лучше.

— Как крыло?

Та повернула голову за спину и дернула им.

— Болит, но уже меньше. И господин Дилюк, спасибо за помощь. Если бы не вы, - Паймон беспомощно развела руками, — я не знаю, смогли бы мы добраться до Мондштата.

— Не нужно благодарностей, — Дилюк отмахнулся, — я не мог не помочь. Вы с Итэром мне друзья, а Кэйа, — Дилюк запнулся, но Паймон все поняла и не стала развивать эту тему. Она знала о напряженных отношениях между названными братьями, поэтому решила не лезть с вопросами.

— Возможно, Барбара поможет с этим, — Дилюк кивнул за спину, намекая на крыло.

— Надеюсь.

Неприятного разговора о случившемся было не избежать, поэтому Дилюк вздохнул, давая понять Паймон, о чем они сейчас будут говорить и начал издалека задавать вопросы.

— Как вы оказались здесь? После Инадзумы по плану Итэра был Сумеру, разве нет?

— Да, но перед отправкой туда и после всего случившегося в Инадзуме ему захотелось зайти в те регионы, где мы уже были и повидаться со старыми друзьями, — Паймон пожала плечами, — Итэру сейчас тяжело. Ему нужно было отдохнуть.

Дилюк понимающе кивнул. Он примерно представлял, что сейчас чувствует путешественник и насколько он устал.

— Из Инадзумы вы приплыли в Ли Юэ, так?

Паймон кивнула.

— От Ли Юэ до Мондштата примерно шесть часов пешком. До винокурни примерно четыре. Почему вы решили пойти вечером? Не проще и не безопаснее ли было бы пойти на утро? —Поймав на себе непонимающий взгляд, Дилюк уточнил, — вечером и ночью намного больше хилличурлов, магов бездны и так далее. Да те же похитители сокровищ.

Паймон хмыкнула.

— Знаете, господин Дилюк, одна кукла Электро Архонта равняется примерно, — та задумалась, — примерно тысячи хилличурлам. Один Аждаха плюс минус восьмисот. Я, конечно, понимаю, что ночью и вечером их больше, но я не думаю, что на столько. Про похитителей сокровищ я промолчу. Всё это-пыль и не более, по сравнению с тем, с чем нам приходилось биться.

Дилюк усмехнулся, хотя Паймон была права. Помимо своей доброты, смелости и готовностью помочь, Итэр так же был известен своей силой. Поэтому те же хилличурлы, что обычным людям кажутся сущими монстрами, для путешественника действительно пыль.

Тут Дилюк задумался. На весь Тейват был известен Итэр и Паймон. А как же Кэйа, что ушел с ними из Мондштата? Почему о нем никто не говорит? Может, Кэйа лишь сделал вид, что отправился с путешественником, а на самом деле решил уйти в одиночное плавание? Нет, бред. Дилюк сразу же вспомнил о письмах Итэра, в которых он каждый раз упоминал и Кэйю. Но тогда почему о нем ничего не слышно?

Дилюк решил выбросить эти вопросы из головы и задаться ими позже. Сейчас было важнее другое.

— Я, конечно, понимаю, насколько вы сильны, но тем не менее вас кто-то или что-то серьезно покалечило, так?

Паймон вздохнула, закрыла глаза, как бы собираясь с мыслями и начала рассказывать.

— Вы знаете о вестниках бездны?

Дилюк кивнул. Сам он с ними никогда не встречался, да и не хотел бы. Все их тело-сплошная элементальная мясорубка.

— Вы бились с ними до этого?

— Да, три раза. Но это был один, максимум два. Но ночью…

— Сколько?

— Около двадцати…

Глаза Дилюка вылезли из орбит.

— Сколько?! — практически выкрикнул он. Паймон закрыла лицо ладонями.

— Это было ужасно, — со всхлипом сказала та, — я думала, что Итэр и Кэйа... Что они с этим не справятся. Но они смогли. Пусть пришли полумертвые, но они смогли. Они выжили и это главное, — успокаивала себя Паймон.

Дилюк молчал. Он просто не знал, что нужно сказать и нужно ли вообще. Паймон пыталась остановить непрошенные слезы, но они всё равно выкатывались из глаз. Дилюк взглянул на нее, и поднявшись с кровати, присел рядом.

— Эй, — начал тот, положив руку Паймон на плечо, выражая поддержку, — вы живы, слышишь? — та быстро закивала, вытирая слезы, — все кончилось. Здесь вы в безопасности.

Паймон тяжело и часто дышала в попытках унять панику и страх, что накрыли её от воспоминаний.

— Да… да, вы правы. Простите, просто, — та взглянула наверх, пряча слезы, — просто это было очень страшно.

— Хэй, посмотри на меня, — сказал Дилюк шепотом и, когда Паймон выполнила просьбу, взглянул ей прямо в глаза, — никогда, слышишь, никогда не извиняйся за проявленные эмоции. Они делают нас людьми. И тебе не нужно стыдиться того, что ты их испытываешь, понимаешь?

Паймон кивнула. Дилюк покрепче сжал её плечо, давая понять, что она не одна.

Прошло около пяти минут, прежде чем Паймон успокоилась.

— Спасибо вам.

— Я уже говорил, что не нужно благодарностей, — отмахнулся Дилюк и, все ещё держа руку на маленьком плече, посмотрел на часы. Скоро должна была подойти Барбара.

— Ты голодна? — спросил он, поднявшись и решив, что сложный разговор остался позади.

— Да, но только… Господин Дилюк, — тот повернул голову, — они нападали не на Итэра.

Дилюк вопросительно изогнул бровь.

— Кэйа. Им нужен был Кэйа.

Молодой человек смерил Паймон холодным взглядом.

— Это точно? — ровным и сухим тоном спросил тот, не отводя глаз.

— Да.

Дилюк не знал, что сказать. У него будто бы отобрали голос. Зачем бездне Кэйа? По письмам Итэра, Дилюк знал, что их единственная цель-уничтожение богов Селестии. Но причем здесь Кэйа? Как он может быть связан с высшими божествами? Для них Кэйа-грешник и предатель из давно погибшего государства. По идее, Кэйа и бездна на одной стороне, так зачем им его убивать?

И почему Дилюк переживает за него? Если бы это случилось с абсолютно чужим для него человеком, которым он и считал Кэйю, испытывал ли он тот же страх и волнение за него? Вряд ли. Это максимум вызвало бы интерес, но не более. За Кэйю он переживал искренне. Боялся его потерять? Так он уже его потерял. Если бы Дилюк не оттолкнул его тогда, а выслушал бы, смог бы предотвратить то, что случилось? Смог бы обеспечить ту защиту, в которой Кэйа так нуждался? Если бы он с первого раза услышал не издевку и усмешку, а крик о помощи, то как бы все повернулось? Дилюк не знал. Никто не знал.

Услышав стук в дверь, молодой человек наконец отвел задумчивый взгляд от Паймон. Посмотрев на часы, он понял кто подошел.

— Войдите, — сказал тот, накидывая халат поверх ночной одежды.

В комнату вошел слуга. Барбара стояла позади него. Дилюк кивнул головой и, попросив помощника скрыться, заговорил.

— Доброе утро, мисс Барбара. Прошу прощение за то, что отвлек вас от утренней службы, что так вам важна, но только вы можете нам помочь, — проговорил Дилюк, нацепив привычную для всех маску вежливого бизнесмена. Паймон смотрела на него удивленным взглядом, не понимая, как человек может так быстро спрятать все эмоции.

— Доброе утро, господин Дилюк, — тихо проговорила Барбара, чуть отойдя от двери, — ваш слуга рассказал, что произошло, и я понимаю, для чего я здесь, поэтому извинения не к месту. Моя работа-помогать людям и исцелять их. А Итэру и Кэйи именно это и нужно, — продолжила девушка теплым и успокаивающим голосом.

— Раз вы уже заговорили о моих гостях, то я должен вас предупредить, что раны у них серьезные и работа будет тяжелой.

Барбара кивнула.

— Сейчас трогать их не будем, они еще не отоспались. Пока вы будете ждать, мне нужно вас чем-то занять, но, к сожалению, этот момент я не обдумал, поэтому давайте сейчас спустимся на задней двор, выпьем чаю и вместе что-нибудь придумаем, хорошо?

— Благодарю, но я, пожалуй, откажусь. В ожидании я буду молиться Барбатосу за здоровье Итэра и Кэйи и за успешное исцеления.

— Но мы не знаем, когда они проснуться, — решил оспорить решение Барбары Дилюк, — это может произойти и через час, и через два и даже через три, — девушка вскинула руку вверх, как бы останавливая молодого человека.

— Чем дольше и чем искренне звучит молитва, тем лучше. Мне может не хватить даже трех часов.

— Я вас понял, но в случае чего всегда обращайтесь ко мне.

— Благодарю, — ответила Барбара, собираясь выйти.

Дилюк взглянул на Паймон.

— Мисс Барбара, — окликнул он девушку и показал рукой за спину, где и сидела спутница Итэра, — ей тоже нужна помощь.

Кивнув, Барбара подошла к Паймон и, оглядев её, попросила развернуться. Когда та выполнила просьбу, девушка присела на корточки, потянула руку к сломанному крылу и, остановившись в паре сантиметров, закрыла глаза и принялась напевать песню на известном лишь ей языке. В воздухе закружили гидроэлементы в форме различных символов. Крыло Паймон срослось на глазах.

— Болит? — спросила Барбара, поднявшись.

— Нет, — Паймон дернула им, — нет! Оно больше не болит! — повторила та ещё раз, взлетев. Её глаза снова наполнились привычным для Дилюка космосом и тот слабо улыбнулся.

— Спасибо! — Паймон кинулась обнимать девушку за шею, — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — повторяла она снова и снова, все крепче обнимая Барбару.

— Одного спасибо было бы достаточно, — со смехом сказала девушка, придерживая руку Паймон. Та не собиралась выпускать её из своих объятий, поэтому Дилюку пришлось вмешаться.

— Ты все еще голодна, так?

— Безумно! — ответила Паймон, отцепившись от Барбары и прилетев к Дилюку. Девушка улыбнулась ему и вышла из комнаты.

— Тогда пошли. Пира не обещаю, но думаю, у тебя небольшой аппетит.

— Вы сильно ошибаетесь, господин Дилюк! — быстро пролепетала Паймон.

— Тогда пошли скорее, переубедишь меня, — проговорил Дилюк, направляясь к двери, — пока я буду проводить себя в порядок, посиди на кухне, только тихо, чтобы не разбудить Итэра и Кэйю, хорошо?

— Конечно.

Они вышли из комнаты и разошлись. Паймон быстро улетела на кухню, Дилюк же отправился в ванную, умыться и привести себя в порядок. Войдя в неё, первым же делом посмотрел в зеркало. Из него на Дилюка смотрел не он. Вежливый, умный, обходительный. Как же он ненавидит свой образ, которому обязан следовать. Интересно, а у Барбары также? Молодая, красивая девушка, что своим талантом к пению собрала вокруг себя толпу фанатов, а те сделали из неё кумира, пример для подражания. Что она чувствует, оставаясь наедине с собой? То же, что и Дилюк? И зачем сейчас он вообще над этим думает? В его гостиной лежит друг с названным братом. Оба побиты. Почему он сейчас не думает о них, это же важнее, разве нет?

Дилюк просто устал думать о других. Он не делает ничего ради себя. Развитие винного бизнеса и защита Мондштата в амплуа Полуночного Героя-не его желания, а желания погибшего отца. Тот всегда пытался сделать детство Дилюка лучшим и втолковать в него правильные, по его мнению, установки. «Будь добр рядом с злодеем. Будь смелым рядом с трусом. Будь сильным рядом со слабым. Но собой будь только рядом с семьей. Только ей ты нужен такой, какой ты есть.»

Но сейчас семьи у Дилюка не было. Последний её член ушел по его же вине. Дилюк просто не понял своего брата и потерял его. Это был первый и последний раз, когда тот решил пойти на поводу своим желаниям-выгнать Кэйю из дома и больше никогда его не видеть. И именно это желание он ненавидел, ведь оно принесло столько боли. С тех пор он навсегда забыл о себе и просто жил для других.

Дернув головой, как бы вытряхивая эти глупые размышления, Дилюк умылся холодной водой и снова пошел в свою комнату, чтобы переодеться. Позже, завязав свои волосы в длинный и высокий хвост, отправился на кухню.

— Чего хочешь? — спросил тот шепотом, закрывая дверь кухни и смотря на Паймон.

— А что можете предложить?

Дилюк открыл холодильник.

— Из быстрого-яичницу или омлет. Если чуть-чуть подождешь-могу сварить кашу.

— А мука и сахар у вас есть?

— Да, но зачем они тебе?

— Блинчиков хочу…

Дилюк кинул на Паймон недоумевающий взгляд.

— Я не умею их готовить.

— Ну хотя бы попытайтесь!

— Ты понимаешь, что это будет просто перевод продуктов?

— У вас получится!

— Я так не думаю.

— Тогда я вам помогу! — пролепетала Паймон, резко взлетев со стула и ища какую-нибудь глубокую емкость для теста, — чего стоите? Доставайте всё!

Дилюк смотрел на неё ещё пару секунд, но всё же смирившись со своим поражением, принялся доставать яйца и молоко из холодильника.

— Ты будешь есть все неудавшиеся блины, а зная мое умение готовить их, это будут все блины.

— Угу, — ответила Паймон, пропустив предостережение Дилюка мимо ушей, — где у вас мука и сахар?

— В том верхнем шкафчике, — проговорил тот, указывая головой на нужный, — мне все ещё кажется, что это плохая идея…

— Господин Дилюк! — фыркнула Паймон, — Вы говорите так, будто бы мы идем на суперсложную и опасную битву с одним тупым мечом, а не просто хотим пожарить блинчики!

Дилюк усмехнулся и покачал головой.

— Для меня пожарить блинчики-суперсложная и опасная битва между прочим!