Глава 1 (2/2)

Медленно открыв глаза, Гарри рассеянно смотрит в потолок, но пока что не думает вставать, зная, что это может плохо закончиться. Вместо этого он медленно шевелит пальцами на руках, сгибает локти и колени, чтобы проверить, всё ли цело, и поворачивает голову к стене, чтобы проверить время.

7:56 a.m.

Стайлс никогда не задумывался, для чего вешают часы в уборных школы, но, кажется, он ещё никогда не был так благодарен их наличию в, казалось бы, не слишком уместном помещении. Теперь он знает, что если не придёт в себя сейчас, то может опоздать на урок.

— Чёрт…

Вставать приходится, несмотря на то, что оставаться на прохладном полу, когда тело ощущается как одна сплошная гематома, кажется не такой уж и плохой идеей. Гарри достаёт свои вещи из урны, собирая их обратно в рюкзак, кидает взгляд в зеркало, чтобы поправить свитер, и бредёт в класс, который оказывается не так и далеко от туалета.

Последняя парта у окна оказывается привычной, как и кнопки на стуле, но это вызывает лишь улыбку, когда другие смеются, а ещё привычным оказывается опоздание их учителя, мистера Томлинсона. Никто из учеников не боялся опаздывать на его урок, ведь все знали, что он опоздает больше всех. Это позволяло ребятам покурить за школой, девочкам — поправить макияж, а некоторым — потренировать свои бойцовские способности.

Гарри Стайлс не всегда был таким. Всё началось приблизительно в восьмом классе, когда его друзья перестали с ним общаться, предпочли компанию футбольной команды и футбол в целом, а он сам — литературный кружок, в который, почему-то, никто не ходит. Всё началось тогда, когда ребята сочли его слишком слабым, чтобы он мог дать отпор, а ещё слишком тихим, чтобы из-за этого были какие-то проблемы. Так и было — Гарри, как его учила мама, не хотел, чтобы кто-то пострадал, поэтому упрямо молчал о своих еженедельных побоях, пряча следы под закрытой одеждой. К счастью, или же глубокому сожалению, Стайлс привык. Он всегда считал и верил в то, что старшая школа — лишь этап его жизни, который уже в этом учебном году должен закончиться, а всяческие разбирательства лишь сделают хуже и ему, и его обидчикам.

J. Cole — No Role Modelz</p>

— Доброе утро, класс! Прошу прощение за опоздание. Понедельник, пробки, вы понимаете, — Луи ярко улыбается, зная, что ребята давно привыкли, и это ни у кого не вызывает какого-то раздражения, что нельзя сказать о других учителях, — Полагаю, вы все уже настроились на активную и продуктивную работу, поэтому предлагаю начать с самого простого и с самого любимого — эссе.

Никто не любит эссе, особенно в понедельник первого сентября своего выпускного класса. По кабинету разносятся раздосадованные вздохи, но никто не хочет спорить, поэтому почти все и почти сразу достают листочки, чтобы подписать их, но Луи их останавливает.

— Это ваш последний год, поэтому я хочу, чтобы это эссе стало особенным для вас, — он загадочно улыбается и достаёт небольшую коробку, — Как вы знаете, каждые 5 лет проходят встречи выпускников, поэтому я хочу, чтобы вы написали письмо самому себе через пять лет. Это может быть что угодно, начиная от «йоу, чувак, я надеюсь, что ты склеил ту красотку из параллельного класса», — он улыбается, когда некоторые ребята смеются, — Ну и заканчивая чем-то вроде «я верю, что ты смогла переехать, открыть свой бизнес и купить трёхэтажный дом на Мальдивах, чтобы жить там со своими кошками».

Он оглядывает класс, чтобы отметить для себя реакцию каждого ученика: кто-то задумался, кто-то, шутя, обсуждает планы со своими товарищами, а кто-то и вовсе впал в ступор, потому что не понимает, что делать с его жизнью сейчас, не говоря о будущем.

— Мистер Томлинсон! — Вивиан поднимает руку, чтобы обратить на себя внимание, и продолжает, когда ей кивают, — Разве мы не должны писать такое письмо в конце года?

— Хорошее замечание, Вивиан, — учитель опирается бедром о стол, на некоторое время замолкая, чтобы подобрать слова, — Ты права, такие письма традиционно пишут в конце учебного года, но я подумал, что было бы здорово написать об этом сейчас. Впереди вас ждёт достаточно много событий в виде уроков, контрольных, последних школьных вечеринок, ну и, конечно же, выпускных экзаменов и самого выпускного. Я хочу, чтобы вы написали эссе, пока ваша голова не забита всем этим, а после вы сможете благополучно забыть о его содержании.

— Как-то это жестоко, — Кэлл наклоняет голову в бок, — Наши ожидания могут разбиться в пух и прах. Представьте, как мы будем читать собственное письмо, где мы надеялись на президентский пост, но закончили кассиром в MacDonald’s.

Луи понимающе кивает, бросая взгляд на блондина, но не задерживает на нём своё внимание. Вместо этого он подходит к окну, чтобы проверить свои кактусы и убедиться, что уборщица следила за ними этим летом должным образом.

— Понимаю, — кончиками пальцев он еле касается тонких иголочек, довольно улыбаясь, что Фрэнки (да, он даёт имена своим кактусам) чувствует себя хорошо, — Думаю, это будет неплохой мотивацией не разочаровать себя из прошлого и скорее исполнить мечты.

Никто не может винить Луи, что в университете он обожал занятия по философии. Помнится, ему однажды хотелось написать несколько диссертаций по этой занятной науке.

— А какой объём должен быть у эссе? — Вивиан прикусывает кончик карандаша, смотря в глаза мистера Томлинсона, на что тот лишь усмехается, пожимая плечами.

— Сколько посчитаете нужным, я думаю? — он подходит к первой парте, за которой сидит рыжая девушка, и опирается ладонями о поверхность. Поначалу его смущали и немного раздражали вечно флиртующие старшеклассницы, но вскоре он к этому привык. Наверное, ему это даже льстило, — Я не хочу никого ни в чём ограничивать, но пусть это будет больше, чем одна страница, хорошо?

Все кивают, всё же, опуская глаза на свои листочки. Кому-то необходимо некоторое время подумать, а кто-то почти сразу же приступает к изложению своих мыслей и пожеланий для самого себя.

Луи Томлинсон никогда не был строгим учителем, относится к ученикам весьма лояльно, за что все его любят, а ещё он чертовски красивый. Даже Гарри не стыдно признавать это, ведь об этом шепталась вся школа, порой не в самом приличном смысле. Он закатывает глаза, когда слышит «тихое» обсуждение девочек о новой рубашке учителя, поэтому просто достаёт листочек и начинает писать своё имя на нём. На самом деле, Гарри тоже заметил, что сегодня выбор мистера Томлинсона пал на красивую клетчатую рубашку — возможно, это Burberry — а его свитшот винного цвета был перекинут через руку, ведь сегодня достаточно тепло. Чёлка привычно уложена на бок. После этот же свитшот оказывается на спинке стула, но Гарри снова опускает взгляд на листочек, чтобы сосредоточиться.

— Думаю, это весьма очевидно, но всё же стоит сказать, что я не буду читать эти сочинения и никто не будет их читать до соответствующей даты. После того как вы закончите, вы положите свои листочки вот в эту коробку, — усевшись на своё место, он кивает на пустую коробку из-под обуви, — И мы надёжно обмотаем её скотчем.

Гарри не кажется это всё хорошей идеей. Он не то чтобы знает, куда он хочет поступить после школы, возможно, его мама разрешит ему год нигде не учиться, чтобы, наконец, спокойно поразмыслить над своим местом в этом мире, поэтому он не упоминает свою будущую специальность или профессию. Вместо этого он решает описать свою будущую бытовую жизнь, стараясь не обращать внимания на то, как щемит в его груди. С одной стороны, он не может поверить, что за пять лет его жизнь может перевернуться с ног на голову, но с другой стороны, он понимает, что приложит все усилия, чтобы это случилось.

Он почти не замечает, как звенит звонок, потому что некоторые ученики не успели закончить писать свои письма, на что Луи отвечает, что они могут закончить их дома и принести завтра. Гарри это обнадёживает. Он написал чуть больше половины страницы, так как толком не мог сосредоточиться на своих мыслях. Он почувствовал, как его губа снова кровоточит из-за постоянных укусов, а появляющиеся синяки начали неприятно болеть при каждом шаге или неудачном движении.

Некоторые ученики всё же сдают свои сочинения, что искренне удивляет Луи, ведь он помнит, как потратил на своё письмо самому себе почти всю ночь и целую 12-ти листовую тетрадку с какими-то принцессами на обложке. Это была единственная чистая тетрадь в доме, которая, вообще-то, принадлежала Лотти, но она об этом никогда уже не узнает. Он кладёт листочки в коробку и ставит её себе под стол. Дождавшись, пока все ученики выйдут, он закрывает дверь и направляется в кабинет математики на третьем этаже, где застаёт Зейна и Лиама.

— Я очень рад, что застал вас в приличном положении, — все трое закатывают глаза, правда каждый по своей причине, — Вы уже видели это конченое расписание?

— Ага. Какой придурок вообще ставит физкультуру третьим уроком? — Лиам качает головой, смотря то на листок со своим расписанием, то на лист Зейна.

Думаю, ответ весьма очевиден и мне не стоит отвечать на него, — Луи садится на стол, покачивая ногами, — Это ещё хорошо, что у нас починили душ и нам не придётся дышать этими благовониями.

Зейн, вспомнив, напоминает Луи про стирку, на что тот почти что закатывает глаза, но в конечном итоге он оставляет их закрытыми, стараясь не обращать внимание на уже привычный зуд по всему телу, что означало лишь одно. Он ещё не смотрелся в зеркало — сделает это, когда придёт домой, чтобы просто убедиться в своих догадках. Лиам подталкивает плечо Зейна, обращая его внимание на небольшой мак, который украшает нижнюю губу их друга, но они ничего не говорит, лишь сочувствующе выдыхает.

Не считая этого, день Луи проходит очень даже неплохо.

В целом, день Гарри тоже проходит весьма неплохо — остальные уроки он провёл привычно тихо, ведя конспекты в тетрадях и выполняя нужные задания, в школьной столовой он находит свободный столик в дальнем углу, что означает, что ему не придётся есть сидя на полу, а дорога домой занимает не очень много времени, ведь автобус приехал раньше, чем нужно.

— Привет, милый, — когда Гарри заходит в дом, Энн целует сына в щёку, улыбаясь, и забирает пакет с молоком, который он купил по дороге, — Как дела в школе?

Всё прошло хорошо, только голова болит немного, — будто бы в подтверждение своих слов, он поправляет кудри и немного жмурится, — Поэтому я лучше пойду в комнату и немного отдохну, прежде чем делать уроки, завтра тяжёлый день.

— Понимаю, малыш, отдыхай, — она слегка сочувствующе сжимает его плечо, зная, что он снова недоговаривает ей, но ничего не говорит по этому поводу. Гарри всегда был достаточно тихим и скрытным.

В комнате Гарри занимается тем, что мажет мазью большие синяки, которые появились на боку и рёбрах слева, и как следует обрабатывает разбитую губу, чтобы не занести инфекцию. Ранка не очень большая, почти незаметная, но малейшее прикосновение вызывает боль и небольшие выделения крови.

Несмотря на всё это, ему удается закончить своё сочинение по литературе и кое-как сделать домашку по математике на завтра, хотя он не слишком разобрался в теме. Он понимал, что ни в коем случае не будет связывать свою жизнь с точными науками, такими как физика, химия и собственно математика, но ему не хотелось бы портить свой аттестат плохими оценками. Если повезёт, то в этом году может быть всего лишь три или четыре четвёрки, поэтому он просто оставляет всё как есть, чтобы всё шло своим чередом.

Поужинав, он ложится в кровать с небольшим чувством тревоги. Его соулмейту, наверное, сейчас тяжело приходится, ведь он наверняка выглядит как ходячая оранжерея. У него самого был лишь небольшой завиток плюща на щиколотке, возможно, его родственная душа ударилась о тумбочку, ну или случайно порезала бритвой кожу, поэтому это не вызывает какого-то беспокойства за его здоровье. С этими мыслями, а ещё болью в спине, он наконец засыпает.