Наконец дома (2/2)
Мор хотел возразить, что у нянь выходных не бывает, а потом вспомнил Старую Нур. У обычных нянь не бывает, а у тёмных жриц очень даже.
– Встаю.
Пришлось ещё помогать сыну умыться и одеться. Мор немного волновался, не понимая слишком ли сильно сжимал детские руки, не больно ли ему.
Катарина к завтраку не спустилась. Мор отметил это мельком, зачерпывая кашу. Брак был заранее провальным, чего уже трепыхаться. Они были детьми, пытались доказать что-то миру, совершали одни ошибки.
Да и Катарина сделала всё, что требовалось. Пускай отдыхает.
– А.
– А-а-а-а-а, – Арбориган шире открыл рот.
Кормить сына было неловко, но Старая Нур не оставила выбора.
Зачерпнуть каши, сказать «а», дождаться ответной реакции и накормить. Мор промокнул салфеткой губы Арборигану. Легче, чем придумывать план атаки.
– Папа, хочешь покажу, что нарисовал?
Мор не хотел. Столько работы накопилось, пока он отсутствовал. Жена домом не занималась, погрузившись в обиду и меланхолию. Никакой поддержки, одно осуждение и отчуждение.
Кэль справился бы лучше и с воспитанием, да и жену бы любил. Он же олух, искренне оберегал её от любых бед. До сих пор смотрел побитой псиной, бегал за Катариной хвостиком.
А ведь ещё рапорты читать, делить военные репарации, отец вызывал в столицу…
Арбориган неуверенно позвал, немного погрустнев.
Мор встрепенулся, выныривая из непривычной тоски. Совсем форму потерял. Наверное, это всё сон. Матери становилось хуже, жрецы ставили неутешительные диагнозы. Расплата пришла позже, чем они думали, но всё равно слишком рано. Он ничего не успел сделать для неё.
– Покажешь. А.
– И на озеро пойдём? Посмотришь, какие мы цветы посадили.
– И на озеро. А.
– И на охоту?
– Ты слишком маленький.
– Дядя меня брал.
Мор почему-то разозлился. Кэль всегда потакал чужим слабостям, не думая о последствия. А если бы Арбориган слетел с коня? А дикие звери? А если бы он потерялся?!
– Я с ним обязательно поговорю.
– А…
– Арбориган.
– А-а-а-а-а.
Арбориган с восторгом наблюдал, как Мор листал рисунки. Ещё неуверенными штрихами на бумаге выступали сюжеты религиозных действ; эскизы разных фигурок; растительные узоры; осторожные портреты Катарины и Старой Нур. Красиво и витиевато.
Нужно его похвалить. Мор почесал бровь, подбирая слова.
– Ты… постарался.
Арбориган опёрся на плечо Мора, заглядывая тому в глаза.
– Можно я тебя нарисую?
– Как-нибудь потом.
Арбориган крутился волчком, срывался на бег, подпрыгивал, дёргая Мора за рукава. Сын светился от счастья, укутанный по самые уши — лишь бы не простудился. Весна всегда обманчива, то солнце, то ветер.
– Не упади.
– Ты меня точно словишь.
Тепло разлилось по груди. Мор покачал головой, усаживая сына на плечо.
– Ты занимаешься с учителями?
– Не-а. Няня говорит, что мне рано.
– Сколько тебе лет?
– Шесть! Ну, почти.
Мор точно приходил, когда Арбориган родился, буквально на пару часов. Помнил: пронзительно синее небо, птицы так громко кричали, в покоях у Катарины сыро и холодно. Сын лежал в кроватке, спал. Розовощёкий, маленький такой — Мор узнавал, весил килограмма два с половиной. Заворочался, когда Мор склонился, чтобы разглядеть получше. Схватил за палец и никак не отпускал. Сын-сынок-сыночек.
Потом, когда Арбориган уже уверенно ходил и смотрел на всех серьёзными серыми глазами. Уцепился за штанину и сказал по слогам: “па-па”. Забавно поднимался по лестнице, исследовал дом, залезая во все щели. Маленькое чудо, что отогревало что-то внутри.
И вот сейчас, когда ему уже почти шесть.
Мор ощутил себя старым и разбитым.
– А война когда-нибудь кончится?
– Уже.
– И ты больше не уйдёшь?
– Постараюсь.
Арбориган умолк, прижался лбом к макушке отца. Затеребил колокольчики в чужих волосах.
– Мама много плачет. Сказала, что ты погиб или бросил нас.
– Она глупая.
– Знаю, пап. Бабушка с няней часто её ругают.
И тёща приезжала. Не дом, а проходной двор.
– Покажи цветы.
Красные тюльпаны качались на берегу озера, словно огоньки поминальных свеч.
Мор разглядывал их, сжимая и разжимая кулак. Похороны, да, похороны же, их точно нужно посетить, отдать честь погибшим. Так поступают хорошие командиры.
Арбориган что-то с упоением рассказывал. И Мор вдруг понял, что не может стать очередным героем с посмертным памятником за выслуги перед Империей и Богиней.
Мор ехал так долго, что забыл куда едет и зачем, к кому вообще возвращается. Но он вернулся.
– Хочешь со мной в столицу?
Конечно же Арбориган хотел.