Наконец дома (1/2)
Усталость валила с ног. Мор выдохнул, срывая нашейный платок. Уронил вещмешок на пол, стягивая пыльное пальто. Замер, разглядывая смутно знакомую плитку на полу. Кажется, он сам выбирал для поместья. Горный мрамор, легко мыть, стоит недорого, служит долго. Идеально и безупречно.
– Я набрала ванную.
– Ты…
Он еле вспомнил её имя. Старая Нур. Няня. Мор моргнул пару раз, с удивлением вспоминая, что в общем-то женат и даже сын есть. Сколько он дома не был?
– Я. Жрец скоро прибудет. Сможете дойти?
– Смогу.
Не хотелось язвить. Просто лечь бы, поспать. Мор выпрямился, мир привычно закружился, с уголков глаз наползала тьма. Кажется, он не спал третьи сутки? Четвёртые?
Старая Нур двинулась вслед за ним, держа подсвечник. При свете свечи выглядела, как ожившая статуя.
Раны неприятно защипало, когда Мор опустился в ванну. Вода всколыхнулась, переливаясь за бортик. Мужчина вытянулся, блаженно выдыхая. Пахло свежими травами. Нур что-то налила сюда, масла? Зачем?
– Разрешите помочь.
– Я сам.
Няня пожала плечами, сев на табурет, и достала спицы.
– Расскажи что-то.
От следующих слов у Мора поползли мурашки по спине.
– Заходил человек Вашего отца, пытался воспитывать юного господина, я его выгнала.
– Хорошо.
Отец недоволен? Мор потёр шею, нащупывая старые шрамы. Лишь бы сам не стал «воспитывать». Всё же Арбориган единственный наследник, должен соответствовать… стандартам.
Вода стала розовой, когда Мор вылез.
– Арбориган постоянно спрашивал, когда Вы прибудете. Не хотите навестить его утром?
Мор поправил ворот ночной рубахи, выдал почти обречённо:
– Хочу сейчас.
Сын спал, свернувшись клубком, как бродячий пёс.
Мужчина коснулся щеки Арборигана. Мягко. Как… как что-то мягкое.
Он мог обхватить его голову ладонью. Сколько ему уже? Лет пять есть? Катарина хоть побеспокоилась об учителях? Когда он в последний раз видел жену, она рыдала, завернувшись в чёрный бархат. Кричала как сумасшедшая про развод, пока он не заткнул ей рот.
– Папа?
– Ага.
Мор сел на кровать, наблюдая за сменой эмоций на детском лице. Недоверие, радость, восторг, счастье. Арбориган будто светился, от этого сдавливало всё внутри. Какие неприятные ощущения.
– Ты же больше не уйдёшь?
Сын потянулся обнять, и Мор смиренно прижал его к себе. Арбориган пах бумагой и углём, а ещё деревом. Мор зарылся носом в его волосы, млея. Такие пушистые, как колоски ржи.
– Не уйду.
Мор вдруг обнаружил, что уже лежит. Тихо сопел сын, уткнувшись куда-то в ключицу. Так тепло… Клонило в сон. Его Светлость закрыл глаза, сдаваясь.
Он наконец дошёл.
Снилось ему море, волны подкатывают к берегу, касаясь ступней. Вдалеке, у края мира, острыми верхушками подпирали серое небо скалы. Море билось о камень, пенилось, ярилось, а сдвинуть не могло.
– Смотри, касатки, – мама указывает на горизонт, на лоснящиеся бока касаток.
– Куда они?
– Подальше от этого ада. Скоро и мы поедем.
– А как же дом?
Мать поправляет венок из сухих цветов и колосьев на голове, берёт сына за руку, целуя тонкие пальцы. Мор жмётся к ней, тычется губами в висок, от страха потеют ладошки.
– Нет у нас дома.
Мор хочет возразить, но язык тяжелеет, появляется неприятный привкус крови. Дом же вон, стоит. Посмотри, мама, вон, шпиль Западной башни! Реют флаги с гербом рода. Нас не сломить, никто не сможет.
– Твой отец оступился.
– Нет.
– Оступился. А платить мне.
– Я заплачу.
– Такова судьба. Мне бабушка так и сказала «сдохнешь как псина». Кинула кости и заплакала — а она никогда не плакала. Замёрз совсем, – мама подносит его пальцы ко рту, – говорила шапку надеть.
– Так весна же…
Мор сощурился от солнца, выглянувшего из-за туч. Мама расплывалась, исчезли краски: мир посерел, истончился.
– Я тебя люблю, милый.
– И я…
Мор оказался в темноте, только голос вёл его вперёд. Родной, звонкий:
– Папа! Папа.
Мор заворочался, отворачиваясь от яркого света. Ещё минуту, пожалуйста, дайте отдохнуть. Ещё немного. Разведка не докладывала про странную активность врага, можно расслабиться хоть на час.
– Папа!
Арбориган подпрыгнул, приземляясь отцу на грудь, захихикал.
– Солнышко встало!
– Арбориган… – Мор дёрнулся, придерживая сына, – осторожно. Поранишься.
– А ты надолго, да?
– Как получится, – язык почему-то не слушался, Мор мямлил, как дитя малое.
– Я думал, ты мне приснился.
– Я тоже… Голодный? Позову няню.
– У няни выходной!